Целестин, сейчас это самое «спасение» находилось под большим сомнением из-за возникшего перед ним неразрешимого философского вопроса: «Как я могу не верить в языческих богов, если я знаю, что они есть?» Ну действительно, как? Ведь после Исландии, плавания на «Звезде Запада», ведомой богом из Асгарда, явлений Одина и Тора нельзя утверждать, что они – «суеверие». А говорить так – значит говорить неправду, что тоже есть грех. И в то же время Вера Истинная непреложно утверждает: языческих богов нет и никогда не было. Это всё выдумки варварских народов, достойные лишь порицания и, чаще, наказания. Тупик, однако...
Излив небесам душу, отец Целестин троекратно осенил себя крестом и осторожно стал пробираться к своей норке. И тут...
И тут белый котище, доселе мирно сидевший рядом, выгнул спину и отчаянно зашипел, да так, что у монаха мороз по коже пошёл. Отец Целестин повернулся к берегу, всмотрелся во тьму и сразу же уловил несколько мелькнувших в лесу огоньков. Тотчас же истошные крики Гуннара и сторожей на носу кнорра подняли всю дружину на ноги.
– Люди... – Моментально проснувшийся Торир оценивающе смотрел на берег, где кружилось не меньше десятка красноватых пятен факелов.
– Очень много, – сказал Видгар. – Как ты думаешь, что они станут делать?
– Подождём. Да, сегодня поспать не придётся. Но и показывать себя мы им не будем. – Конунг повернулся к остальным: – Пока не шуметь. Здесь они нас вряд ли достанут. Но смотреть в оба!
Прошёл час, другой. Положение не менялось. Неизвестные люди запалили несколько больших костров у самого берега. Стали видны тёмные силуэты дракаров, на которых когда-то плавали викинги из рода Хейдрека, вокруг огня мелькали неясные тени, долетали приглушённые гортанные возгласы... И всё.
К отцу Целестину неожиданно подошёл Видгар, чем-то очень обеспокоенный. Даже в темноте монах видел, что парень бледен, глаза расширены. Да и сам Видгар не скрывал своего страха.
– Слушай, береста Тора у тебя?
Монах схватился за грудь, ощупывая рясу, и наконец нашёл за пазухой свернутый в трубку подарок.
– А что?
– Я боюсь, – просто ответил Видгар. – Боюсь того, что приближается из лесов.
У отца Целестина отвисла челюсть. Чтобы норманн признался в том, что он боится? Да, дело становится серьёзным. Вдобавок монах углядел едва заметные бело-жёлтые искры, пробегавшие по волосам Видгара.
– Что ты увидел? – Отец Целестин безуспешно попытался скрыть дрожь в голосе.
– Помнишь, я говорил о Силе, живущей в этих землях? Так вот, она ожила и идёт сюда. Ётунов я боялся меньше...
– Может, следует сказать Ториру? Поднимать парус и уходить в океан? – Святой отец тихо запаниковал, но Видгар остановил его:
– Торир не повернёт назад. Если совсем худо придётся, поджигай бересту...
«Святые угодники, спасите и защитите!» – Монах вгляделся в свет не столь далёких костров, но пока не нашёл там ничего подозрительного. Только что за холм появился, чёткой, высокой тенью поднимающийся над лесом?
Ледяной ветер ударил в лицо. Никогда не подумаешь, что ветер может быть настолько холодным, пробирающим до костей. Не спасёт никакая одежда – для него она не существует. Костры возле дракаров внезапно погасли – все до единого и одновременно. Голоса дикарей затихли. Они, наверно, сами испугались того, что пришло из самых чёрных и непроходимых чащ.
Глубоко внутри зашевелился, расползаясь по всем членам, холод смертельного ужаса, такого, какой испытываешь только при встрече с самим дьяволом, пришедшим забрать тебя в своё царство. Появившееся на берегу создание не походило ни на что ранее виденное монахом. Эта Сила не любила и отрицала свет, жизнь, огонь. Она жила, точнее существовала, только для себя, используя живых исключительно как слуг или рабов...
Неровный, подобный лунному, зелёно-синий свет вдруг залил берег, бросив свои мертвенные лучи на океанские волны. Очень странное зрелище: нигде не видно источника света, он является ниоткуда и в то же время отовсюду; кажется, что земля, деревья, море сами изливают не создающее тени мерцание. Мерцание болотной гнили.
Время не остановилось, не повернуло вспять. Оно просто перестало существовать. От реального мира ничего не осталось – ушли запахи, ощущения света, даже воздух словно сгустился, и теперь, чтобы сделать простой вдох, требовались немалые усилия. Сейчас монах понял, как должен выглядеть Нагльфар – корабль мертвецов из скандинавских легенд о конце света. Точь-в-точь так, как сейчас «Звезда Запада»: светящееся гнилое дерево, люди-призраки, сжимающие в руках бледные мечи, на лезвиях которых трепещет неживое пламя...
Преодолевая возникшую вдруг сонную тяжесть, забивающую сознание волной чёрной мути, отец Целестин перевёл взгляд туда, где у самой кромки воды поднималась чёрным пятном Сила. Да можно ли назвать столь гордым словом то, что само мертво и несёт только смерть и холод? А монах был уверен в своих чувствах –
Пламенные ётуны в сравнении с Духом Лесов показались бы карликами, не достойными никакого внимания. Ступни громадного существа утопали в невесть откуда взявшемся тумане, что мутными клубами скатывался с берега, а вот выше... Локи был прав, когда говорил, что Вендихо мало похож на человека. Издали создавалось впечатление, что его тело покрыто густой чёрной шерстью, кое-где свалявшейся в комки. Лица не было видно, только лишь вспыхивали ледяные зелёные искры близко посаженных друг к другу точек-глаз. Три сотни саженей – расстояние достаточно большое, но даже с палубы кнорра ощущалась немыслимая мощь Вендихо. Рост Духа Лесов превышал все мыслимые размеры – голова чудовища поднималась над верхушками самых старых сосен, которые ему, наверно, виделись так же, как человеку – высокая трава. Стволы рук могли сокрушить без усилий любое укрепление, любой корабль. И вот Вендихо медленно поднял вверх левую руку и развернул ладонь к кораблю из Вадхейма. Явственно сверкнули длинные лилово-чёрные когти.
Дальнейшее можно бы было назвать одним-единственным подходящим словом: дуновение. Отец Целестин зачарованно наблюдал за разошедшейся от ладони Вендихо волной то ли воздуха, то ли невесомого подсвеченного бледного тумана. Волна расходилась от Духа Лесов подобно одинокому кругу на воде, медленно, но неотвратимо накатываясь на замерший в ожидании беды корабль. Отец Целестин очень-очень медленно поднёс руку к вороту рясы, но времени, чтобы достать подарок Тора и позвать на помощь бога-громовержца, уже не оставалось. Да и где взять сейчас огонь? У кого кремень?..
Волосы Видгара запылали золотом среди призрачной полутьмы, он попытался закрыться щитом, но в этот момент дуновение достигло «Звезды Запада»; туманная волна ударилась в борт, перевалила через него, залив палубу и поглотив замерших людей. Распространился тонкий, почти неощутимый запах разложения, слизко-тошнотворная зыбь захватила всё вокруг. Оружие стало валиться из рук, люди будто остолбенели, замерев в тех положениях, в которых стояли, а затем начали, точно в полусне, опускаться на доски палубы.
«Теперь ясно, как они захватили Хейдрека и его посёлок... Вот и конец твоим странствиям, отец Целестин...» Монах чувствовал, что задыхается, слабость в ногах усилилась до дрожи, а сознание начало покидать тело. Последним, инстинктивным, движением отец Целестин ухватился правой рукой за висящий на груди старый серебряный крест-распятие.
Ладонь обожгло. Обожгло сильно, до слёз. Резкая боль и ещё что-то неуловимое, непостижимое угасающему разуму вначале встряхнуло его, а затем монах ощутил тёплые толчки, равно как под правой рукой был не кусок серебра, а живое человеческое сердце. В голове прояснилось, насланная Духом Лесов истома изгонялась бесследно ровными, мощными ударами. Тело вновь обрело силу, мысли стали чёткими, дурнота ушла прочь, не оставив о себе воспоминаний. Отец Целестин выпрямился, всё ещё сжимая крест.
– Что, съел? – Монах, твёрдо стоя на ногах, погрозил кулаком возвышавшемуся на берегу чёрному силуэту и быстро осмотрелся.
Такое можно увидеть только в дурном сне. Дружина Торира лежала вповалку на палубе. У многих из неприкрытых ртов текла слюна. Сам конунг, видимо в последнем усилии пытавшийся поднять меч для
