Страна призраков

видеоролики, выложенные в сети.

— Так это вы сделали? Запихали своё дерьмо на задний план старых фильмов? Вот гадость, блин! Пардон, что я по-французски.

— Но туфли-то продаются. — Он улыбнулся.

— И что вы надеетесь выгадать из тайны контейнера Чомбо?

— Понятия не имею. Ни малейшего. В этом-то весь интерес.

— Не понимаю.

— Разум, Холлис, это реклама с точностью до наоборот.

— В смысле?

— Секреты — отличная штука.

Мужчина повёл рукой, и экран показал обоих у переговорного стола. Съёмка велась откуда-то сверху. Причём двойник Бигенда ещё не садился. Вот он достал из кармана бледно-голубой платок и вытер пыль с подлокотников, спинки, сидения стула.

— Секреты, — промолвил настоящий Бигенд, — вот лучшее, что есть в мире.

21. Софийская соль

Тито пересек Амстердам, пройдя мимо сизой, припорошенной травы публичного сада, и быстро зашагал по Сто одиннадцатой в сторону Бродвея.

Вот и кончился снегопад.

Вдали, у «Банко популар», показалась кузина Вьянка, одетая, как подросток. Любопытно, кто ещё сопровождает его на обратном пути в Чайнатаун?

К тому времени, как Тито достиг середины Бродвея, Вьянка пропала из вида. Мужчина добрался до западного тротуара и повернул на юг, к остановке на Сто одиннадцатой улице. Минуя багетную мастерскую, он поймал отражение кузины в глубинах зеркала, в нескольких ярдах за левым плечом. А потом, глядя на поднимающиеся к небу клубы своего дыхания, спустился в отделанный плиткой подземный окоп с тонкой крышей из железа и асфальта.

Едва он очутился на платформе, как подошёл поезд первого маршрута. Можно было усмотреть в этом знамение свыше. Значит, Тито поедет на первом до Канала, а потом будет медленно возвращаться пешком на восток. Мужчина сел на поезд в полной уверенности, что Вьянка и, по меньшей мере, ещё двое других делают то же самое. Согласно протоколу, в подобных случаях требовалось, как минимум, трое — чтобы вычислить и опознать возможных преследователей.

***

Вагон был почти безлюден. Вьянка сидела впереди, притворяясь, будто увлечена карманной видеоигрой. Когда позади осталась Шестьдесят шестая улица, из предыдущего вагона зашёл Карлито. Его шарф был на один оттенок светлее, чем тёмно-серое пальто, чёрные кожаные перчатки создавали впечатление, будто руки вырезаны из дерева, а поверх итальянских туфель из начищенной телячьей кожи красовались чёрные калоши. Все это придавало Карлито вид не ассимилировавшегося в Америке консерватора-иностранца, отчасти даже с налётом религиозности. Вошедший сел по левую руку от Тито.

— Как Хуана? — спросил он. — Жива-здорова?

— Да, — отвечал Тито. — Вроде бы.

— Ты с ним виделся.

Это был не вопрос.

— Да, — подтвердил Тито.

— И получил инструкции.

— Да.

Карлито опустил ему что-то в карман. А потом пояснил:

— Это от болгарина.

— Заряжен?

— Да. И с новым предохранителем.

Болгарские пистолеты, хотя и были изготовлены с полвека тому назад, служили по-прежнему великолепно. Разве что велосипедный клапан, установленный в плоском стальном резервуаре, служившем заодно рукояткой, время от времени требовал замены, но в целом, подвижных деталей было на удивление мало.

— А чем заряжен?

— Солью, — обронил Карлито.

Такие патроны имели вид дюймовых картонных трубочек со странноватым запахом, запечатанных с обеих сторон желтоватой пергаминовой плёнкой. И требовали идеально сухих условий хранения.

— Тебе пора готовиться к отъезду.

— Надолго?

Тито прекрасно знал, что вопросы такого рода не слишком приветствуются, но Алехандро научил его, по крайней мере, задумываться о том, чтобы задавать их.

Карлито не отвечал.

Тито хотелось ещё спросить, что такого делал его отец для старика перед самой смертью.

— Его не должны схватить, — вдруг произнёс Карлито, прикасаясь к узлу на шарфе «деревянными» пальцами. — Тебя тоже. И только та вещь угодит к ним в руки, но пусть никто не подозревает, что это и был наш умысел.

— Дядя, чем же мы ему так обязаны?

— Он сдержал своё слово. Помог нам сюда попасть.

Карлито поднялся, как только поезд въехал на Пятьдесят девятую улицу. Негнущаяся ладонь в перчатке на миг задержалась на плече Тито.

— Удачи, племянник. — Он повернулся и был таков.

Мужчина посмотрел сквозь поток заходящих пассажиров, надеясь увидеть Вьянку, но кузина тоже пропала.

Он полез в карман куртки и нащупал там уникальный, очень тщательно изготовленный болгарский пистолет. Тот был небрежно завёрнут в новенький, хрустящий китайский носовой платок.

Если вытащить его из кармана, окружающие подумают: человек решил высморкаться, только и всего. Тито не стал доставать оружие. Он заранее знал, что картонный цилиндр с очень мелко помолотой солью целиком заполнил собой чрезвычайно короткий ствол. С той поры, как болгарские резиновые пыжи заменили на силикон, действующий заряд мог храниться двое суток.

А вот интересно, откуда эта соль? Где производят патроны? В Софии? Может быть, в Москве? В Лондоне, где, по слухам, работал болгарин, пока дед Тито не переправил его на Кубу? Или в Гаване, где он доживал теперь свои дни?

Поезд тронулся с места. Позади осталась площадь Колумба.

22. Ударные и бас

Обратно в «Мондриан» журналистку отвезла на большом серебристом «фольксвагене» седане Памела Мэйнуоринг. Англичанка с белокурой чёлкой, совершенно закрывающей лоб, в прошлом сотрудничала с «Муравьём» в Лондоне, на добровольных началах, потом перешла куда-то ещё, но вскоре получила приглашение в Лос-Анджелес, следить за ходом некоей местной операции.

— А вы не видели Хьюберта прежде, — предположила она, направив автомобиль к Сто первой