Холлис по-прежнему лежала в своей норе, но уже не нуждалась в ней так, как раньше. Тревога слегка рассеялась: конечно, туча не ушла за горизонт, зато сквозь неё проглянули лучи любопытства.
Интересно, где Бобби Чомбо? Неужели его со всем добром забрали, как выражается Инчмейл, в отдел Самопальной Безопасности? За сомнительное участие в заговоре по нелегальному провозу оружия массового поражения? Журналистка припомнила странных уборщиков — и отбросила эту мысль. Скорее, парень ударился в бега, а кто-то ему серьёзно помог. Явилась бригада, перетащила оборудование в белый грузовик и увезла Бобби неизвестно куда. Возможно, на соседнюю улицу, кто знает? Но если хитрец ускользнул от Альберто и прочей братии от искусства, может ли Холлис надеяться на новую встречу?
А где-то, размышляла она, глядя на тающий в темноте потолок, прятался мифический контейнер. Длинный прямоугольный ящик из… Из чего их изготовляют, из стали? Ну да, разумеется. Когда-то в Дерри, в сельской местности, Холлис переспала с архитектором из Ирландии; они делали это прямо в контейнере, который был превращён в мастерскую. Гигантские окна, прорезанные автогеном, фанерные рамы… Точно, сталь. Ирландец ещё рассказывал, как снимал тепловую изоляцию; в ящиках попроще якобы собирались капельки от дыхания.
Прежде Холлис не приходило в голову задумываться о грузовых контейнерах. Это одна из тех вещей, которые время от времени видишь на полном ходу с автострады, обычно сложенные аккуратными стопками, словно кирпичики «Лего» для робота Одиль; всего лишь часть современной реальности, слишком обыденная, чтобы о ней размышлять или задаваться вопросами. В последнее время
Похоже, Холлис по большей части переросла свои прежние страхи. Теперь она готова была признаться: её разбирало жгучее любопытство. Самое жуткое в этом Бигенде, определила для себя журналистка, это шанс раскопать что-нибудь этакое. Ну, и куда потом деваться? Существуют же вещи, которых лучше не видеть и не слышать? Конечно существуют, решила Холлис, но всё дело в том, кому известно,
Тут послышался лёгкий сухой шорох: кто-то просунул под дверь конверт. Знакомый ещё по гастрольной жизни звук разбудил в крови допотопный страх, дремлющий во всех млекопитающих, — страх перед вторжением чужака в родное гнездо.
Холлис включила свет.
В конверте, который она подняла с пола, оказалась цветная распечатка на простенькой бумаге — снимок белого грузовика, стоящего возле фабрики Бобби Чомбо.
Журналистка перевернула фото. На обороте почерком Бигенда, смутно напоминающим ассирийскую клинопись, было выведено: «Я в фойе. Надо поговорить. Х».
Любопытство. Пора утолить хотя бы часть этой жажды. К тому же, как осознала Холлис, настало время определиться, стоит ли ей продолжать игру.
И она отправилась в ванную комнату — готовиться к новой встрече с Бигендом.
39.
Изготовитель орудий
Милгриму вспоминалась Юнион-скуэр двадцатилетней давности. Место, усеянное мусором и поломанными скамейками, где даже труп легко затерялся бы между застывшими, согбенными телами бездомных. В те дни здесь вовсю торговали дурью — как раз тогда, когда было не нужно, — зато теперь открыли «Барнс энд Ноубл»[113], «Серкит-сити»[114], «Virgin», а вот Милгрим, пожалуй, всё это время катился с такой же скоростью, только в противоположном направлении. Подсел — ну да, чего уж лукавить, — подсел на таблетки, которые подавляют напряжение в самом зародыше, а взамен ежедневно грозят уничтожить личность единым внутренним взрывом.
Как бы там ни было, думал Милгрим, лишняя доза японского медикамента, которую он сегодня позволил себе, несомненно, прояснила душу и разум, не говоря уже о неожиданно погожем дне.
Браун остановил серебристую «Короллу» неподалеку от Юнион-скуэр Вест сообщил на свой ларингофон (ну, или внутренним бесам), что «красные номер один» прибыли вовремя. Не очень удачное место для парковки, однако мужчина достал с пола свою чёрную сумку, вытащил два удостоверения официального тускло-серого вида, заключённых в конверты из прозрачного желтоватого пластика. Заглавные чёрные буквы, рубленый шрифт: «Управление городского транспорта». Браун лизнул большой палец и, смазав слюной присоски, прилепил документы к ветровому стеклу прямо над рулём. Потом опустил сумку на крышку лэптопа. И повернулся к Милгриму, держа наручники на раскрытой ладони, словно предлагал товар на продажу. Браслеты ничуть не блестели, точь-в-точь как и прочие любимые безделушки Брауна. Интересно, делают ли наручники из титана, мелькнуло в голове Милгрима. Если нет, значит, это искусная имитация, вроде поддельных «Окли»[115], которыми торговали на Канал-стрит.
— Я говорил, что не буду тебя к машине приковывать, — произнёс Браун.
— Говорил, — как можно безучастнее отозвался пленник. — И что браслеты ещё пригодятся.
— Ты ведь даже не знаешь, как ответить, если вдруг подойдёт полиция или дорожный инспектор и спросит, чем ты здесь занимаешься. — Браун убрал наручники в маленькую, подогнанную по форме кобуру на поясе.
«Скажу: «Помогите, меня похитили», — подумал Милгрим. — А лучше так: «В багажнике целая куча пластиковой взрывчатки».
— Поэтому ты сядешь сейчас на скамейку и будешь греться на солнышке.
— Хорошо.
— Руки на крышу, — скомандовал Браун, когда мужчины вышли из автомобиля.
А сам открыл заднюю дверь и закрепил ещё одно удостоверение Управления городского транспорта на стекле над багажником. Милгрим стоял, положив ладони на чистую, нагретую солнцем крышу «Короллы». Браун выпрямился, захлопнул дверцу и щёлкнул маячком сигнализации. Потом обронил:
— За мной, — и ещё что-то неразборчивое, возможно, уже из роли «красных номер один».
«Его лэптоп… — думал Милгрим. — Сумка…»
Повернув за угол, он зажмурился от неожиданности. Впереди раскинулся огромный, залитый светом парк; за деревьями, уже готовыми покрыться листвой, весело пестрели навесы торговых палаток.
Милгрим по пятам проследовал за Брауном вдоль по Юнион-скуэр и через овощной рынок, мимо юных мам с колясками на вездеходных колёсах и пакетами, полными экологически чистых продуктов. Потом было знакомое здание эпохи Администрации общественных работ[116] ; теперь тут размещался ресторан, правда, почему-то закрытый. На пересечении парковой дорожки с Шестнадцатой улицей высился на постаменте Авраам Линкольн. Когда-то Милгрим долго ломал голову над вопросом: что же он сжимает в левой руке? Может, сложенную газету?
— Сюда. — Браун ткнул пальцем в скамейку, ближайшую к Юнион-скуэр Вест. — Только не посередине. Вот.
Он указал на место рядом с округлым поручнем, нарочно устроенным так, чтобы какому-нибудь усталому бродяге неудобно было класть голову; вытащил из-за пояса брюк тонкий ремешок из пластика, блестящий и чёрный. Ловким приёмом обвив его вокруг поручня и запястья пленника, Браун затянул петлю и закрепил с резким свистящим звуком. Получился наручник; осталось только спрятать лишний кусок длиной около фута, чтобы не было так заметно.
— Мы за тобой вернёмся. Сиди и помалкивай.
