— Хорошо.
Вытянув шею, Милгрим глазами проводил Брауна. Потом сморгнул — и мысленно увидел, как разбивается вдребезги заднее стекло «Короллы». О, этот сладкий миг, когда осколки ещё висят в воздухе, не осыпаясь на землю! Если постараться, сигнализация даже не пикнет. Осторожнее перегнуться через острые зубчатые края и схватить ручку нейлоновой сумки, в которой наверняка отыщется коричневая упаковка «Райз». И уносить ноги…
Милгрим посмотрел на узкую чёрную полоску из нервущегося пластика вокруг запястья и для начала прикрыл её рукавом пальто, спрятал от гуляющих вокруг пешеходов. Если Браун воспользовался стандартным кабельным хомутом (что вполне вероятно), Милгрим представлял себе, как избавиться от браслета. Вот гибкие прозрачно-белёсые одноразовые пластиковые наручники из тех, что применяли нью- йоркские копы, снимались, судя по опыту, куда тяжелее. Может, Браун попросту не желал носить при себе аксессуар не чёрного цвета и не из титана?
Однажды Милгрим какое-то время делил квартиру на Ист-Виллидж с одной женщиной, хранившей аварийный запас валиума в алюминиевой коробке для рыболовных снастей. В крышке коробки было маленькое отверстие, куда легко вставлялся висячий замочек, но соседка предпочитала пластиковый кабельный хомут, уменьшенный вариант наручника, приковавшего пленника к парковой скамейке. Когда наставало время срочно воспользоваться запасом, женщина перекусывала хомут клещами или маникюрными ножницами, а взамен привязывала новый — возможно, хотела убедиться, что вскрывала коробку последней, вроде как ставила восковую печать на письме. Милгрим не видел особого смысла в её действиях, однако люди часто ведут себя странно, когда заходит речь о наркотиках. Кстати, он постоянно искал её запас хомутов, но так и не смог найти, а ведь это был бы самый простой способ обвести соседку вокруг пальца.
Зато мужчина установил, что стандартные хомуты застёгиваются на крохотную собачку. Научившись поддевать её плоским концом ювелирной отвёртки, Милгрим получил возможность в любое время отпирать и закрывать импровизированные «замки» даже и с коротко отрезанными концами, как бывало чаще всего. Мелкое воровство не прошло незамеченным, и отношения с дамой быстро свелись на нет.
Пленник наклонился вперёд и уставился между коленями на замусоренный тротуар. Он уже мысленно обшарил свои карманы и убедился, что, к сожалению, не держаит при себе ничего похожего на ювелирную отвёртку.
Случайный прохожий мог принять его за наркомана, который ищет под ногами обломки собственной галлюцинации. И Милгрим изо всех сил напустил на себя серьёзный вид: мало ли что он там потерял. На глаза попался коричневый бутылочный осколок длиной в дюйм. Нет, не то. С точки зрения чистой теории, ремешок можно было перепилить, но пленник не представлял себе, сколько времени это займёт, и к тому же боялся порезаться. Хорошо подошла бы скрепка, если над ней немного поработать, однако Милгрим по опыту знал: бумажные скрепки, как и проволочные плечики для одежды, не валяются под ногами, когда они нужны. Зато буквально в нескольких футах от левого носка ботинка тускло блестело что-то узкое, с прямыми углами, кажется, из металла. Мужчина вцепился в поручень прикованной рукой, неловко сполз со скамейки, вытянул левую ногу как можно дальше и принялся скрести каблуком по асфальту, чтобы зацепить вожделенную вещицу. С пятой или шестой попытки у него получилось; зажав добычу в свободной ладони, Милгрим быстро вернулся на сидение и занял более приличную для общественного места позу.
Затем уставился испытующим взглядом на свой приз, держа его, как держит иголку швея, за кончик между большим и указательным пальцами. Это был обломок ручки — чеканный зажим из жести, а может, из меди, с дешёвым серебряным напылением, уже начавший ржаветь.
Почти идеально. Милгрим примерил кончик зажима к узкой щёлке, через которую думал сместить невидимую собачку (тот оказался широковат, но не слишком), нашёл на чугунном поручне удобный выступ и взялся за дело.
Приятно поработать руками — или хотя бы одной рукой — в такой погожий день.
— Человек-изготовитель орудий[117], — пробормотал мужчина, затачивая импровизированный ножичек, словно Гудини, готовящийся к трюку.
40.
Танцы на площади
Тито нагнулся и крепче завязал шнурки «Адидасов GSG9», учтиво напоминая
Однажды, в Гаване, Хуана отвела его к одному зданию, исполненному пышного, но неимоверно растленного великолепия. Правда, в те дни Тито и не подозревал, что сооружение подобного возраста и столь замысловатой постройки можно было бы найти в ином состоянии. Стены и потолок вестибюля, покрытые обшарпанной штукатуркой, напоминали карту с океанами и материками. Лифт громко скрипел и содрогался, возносясь на верхний этаж, а когда Хуана с трудом повернула решетчатую железную створку, Тито внезапно понял, что вот уже некоторое время (возможно, с тех самых пор, как попал на улицу) слышит бой барабанов. Ожидая у длинных дверей единственной на этаже квартиры, он читал и перечитывал записку, начертанную от руки по-испански на покрытом жирными пятнами клочке бурой бумаги и прикреплённую к дереву четырьмя густо заржавленными коверными гвоздями: «Входи в духе Бога и Иисуса Христа — или не входи вовсе». Тито взглянул на Хуану, вопросительно выгнув брови, не зная, как выразить своё недоумение словами.
— С тем же успехом могли бы написать: «Маркс и Энгельс», — пояснила она.
Открывшая дверь высокая женщина в багровом платке и с зажжённой сигарой меж пальцев широко улыбнулась гостям и потянулась, чтобы потрепать молодого человека по голове.
Чуть позже, под портретами Мадонны Гваделупской и Че Гевары, рослая незнакомка изображала Танец Ходячего Мертвеца. Тито сидел, прижавшись к Хуане, щурясь от сигарного дыма и сладкого запаха лосьона после бритья, и следил за тем, как босые ноги слабо шлёпали по разбитому паркету.
Сейчас его окружали
Приближаясь к навесам рынка, Тито увидел старика. Тот медленно брёл между овощными лотками в длинном твидовом пальто, причём в этот раз опирался на блестящую металлическую трость и заметно прихрамывал.
В тот же миг Ошоси круто развернулся, налетел на Тито подобно сухому и неожиданно тёплому ветру и показал, как начинают сходиться преследователи. Ближайший из них, рослый широкоплечий мужчина, с грехом пополам притворялся беспечно гуляющим по улице, но S-образная морщина между солнечными очками и козырьком синей бейсболки с лихвой выдавала его напряжение. Ощутив позади ещё парочку, как если бы Ошоси ткнул его пальцем в спину, Тито поменял курс, чтобы не оставить ни у кого сомнений: он шагает навстречу старику. Потом немного замедлил ход и нарочно расправил плечи в надежде, что преследователи купятся на этот ложный жест. И тут же увидел, как шевелятся губы мужчины в тёмных очках. Человек из «Прада» предупреждал о телефонах и рациях.
Теперь уже Система пронизывала каждый шаг чёрных «Адидасов». Рука потянула айпод из кармана, держа его за раскрытый чехол, не касаясь корпуса пальцами.
Близился условный рубеж, те самые десять шагов, но мужчине в бейсболке оставалось и того меньше — а точнее, три шага, — когда старик совершил разворот и грациозно выбросил металлическую трость на уровне вытянутой руки, угодив по шее очкастого. После удара морщина в виде буквы S
