— Музыкальные группы в чём-то похожи на семьи — по крайней мере, лучшие из них. Не скажешь, почему некоторые браки держатся долго, а тем более — почему распадаются.
Кабина остановилась. Холлис опять ступила на коричневую плитку и пошла вслед за Гарретом по белому коридору.
— Вы здесь раньше бывали? — полюбопытствовала она.
— Нет. — Остановив тележку, мужчина снова достал ключи. — Я посылал одну подругу (она тут занята в кинобизнесе и знает что сказать) договориться насчёт аренды. Теперь все думают: мы готовимся к ночным натурным съёмкам, ищем точки обзора. — Он повернул ключ в замке. — Но мы их и в самом деле ищем, так что лучше скрестите пальцы.
Мужчина открыл дверь и втолкнул тележку в какое-то помещение. Холлис вошла за ним.
Гаррет нащупал выключатель. Белое пространство залило сияние галогенных светильников, похожих на нержавеющие прищепки на струнах, туго натянутых под потолком. Очевидно, здесь велись работы со стеклом. Массивные, толщиной с кулак, прозрачные листы с зелёными краями, некоторые размером с дверь, были сложены подобно музыкальным дискам на подставках из тусклых оцинкованных труб с косматой обивкой. Повсюду лежали кабельные короба из гофрированной фольги, фильтры «HEPA[180]», вытяжные вентиляторы. Вошедшая опустила сумку на верстак, поставила рядом штатив и почесалась под курткой, думая о вреде отходов шлифовки стекла.
— Извините, — промолвил Гаррет, поднимая треножник, — мне нужно поиграть в кинооператора. — Он подошёл к широкому окну и быстро собрал штатив. — Пожалуйста, не могли бы вы открыть сумку и подать мне трубу?
Холлис так и сделала, обнаружив поверх ровных и толстых складок бледно-синего пластика нечто вроде усечённого серого телескопа. Гаррет установил прибор на треножнике, снял с объектива чёрную крышку и начал что-то подкручивать, приникнув глазом к окуляру. А потом присвистнул.
— Ой. Господи. Вот ведь, блин! — Он ещё раз присвистнул. — Прошу прощения.
— А что такое?
— Мы чуть не обломилась. Вон там, на крыше. Смотрите.
Она прищурилась, глядя в окуляр.
Бирюзовый контейнер, казалось, парил над наклонной металлической крышей здания без окон. Похоже, он просто находился на самой вершине ряда других.
— Вот повезло бы нам, будь этот конёк на фут повыше, — заметил Гаррет, склонившись над алюминиевой тележкой и отцепляя эластичные жгуты. — А мы-то и не подозревали.
Потом он бережно опустил на верстак рядом с сумкой длинный серый чемодан и вернулся к лежащей на полу тележке за его чёрным собратом. Опустился на колени, вынул из кармана куртки какой-то жёлтый прибор размером с айпод, подержал его над крышкой, нажал на кнопку и поднёс ещё ближе, внимательно изучая показания на дисплее.
— Что это?
— Дозиметр. Русский. Из распроданных военных излишков. Отличное качество.
— И чем вы только что занимались?
— Измерял уровень радиации. Всё в норме. — Мужчина улыбнулся ей, не вставая с колен.
Под его взглядом Холлис вдруг ощутила неловкость. Осмотревшись по сторонам, она заметила занавес из белого брезента, отгораживающий часть комнаты, и с наигранным интересом направилась туда. Когда журналистка частично расстегнула белую молнию, шестифутовый клапан свесился в сторону, почти до пола, и ей удалось просунуть голову…
Прямо в чужую жизнь. Причём явно в женскую. На крохотном пространстве теснилось содержимое целой комнаты — кровать, комод с зеркалом, чемоданы, книжный шкаф, вешалка с одеждой. С полки на незваную гостью глазело чьё-то детство в виде мягких зверей из акрилового меха. На краешке комода «Икея» стоял забытый бумажный стаканчик «Старбакс» под крышкой. Сквозь белый брезент лился молочный рассеянный свет. Внезапно Холлис почувствовала себя виноватой. Она убрала голову и застегнула молнию.
Между тем Гаррет открыл длинный серый чемодан.
Внутри лежала винтовка. Или её подобие, сошедшее с картины сюрреалиста. Замысловато расписанная ложа из тропической лиственной древесины отличалась какой-то биоморфностью, даже провокационностью, словно творение Макса Эрнста[181]. Ствол, похоже, из вороненой стали, как и прочие металлические части, был покрыт блестящим серым сплавом, наводящим на мысли об изысканных кухонных принадлежностях из Европы, вроде скалки для теста «Кузинарт». Однако же, каким-то непостижимым образом, в удивительной вещи с первого взгляда угадывалось оружие. Винтовка с оптическим прицелом и странной подвеской под «кузинартовым» дулом.
Мужчина развернул мешочек из чёрной материи, внутри которого, казалось, был собственный пластиковый каркас.
— Это что? — спросила Холлис.
— Сюда попадут выскакивающие гильзы.
— Нет, я не об этом. — Она кивнула на винтовку.
— Калибр 0,30. Ствол с четырьмя нарезами.
— Старик сказал, что вы не собираетесь никого убивать.
За спиной у Гаррета располагалось окно, в котором слабо дымились чёрные резервуары жутковато хрупкого вида. Что если он подстрелит один из них?
И тут зазвонил сотовый. Попятившись от мужчины, журналистка начала рыться в сумочке и наконец вытащила трубку с шифратором, качающимся на обрывке кабеля.
— Холлис Генри слушает.
— Олли ждёт снаружи, — сообщил Бигенд.
Гаррет уставился на неё с чёрным патронташем в руке, будто принимал участие в неком эзотерическом траурном ритуале викторианских времён.
Холлис открыла рот, но так ничего и не произнесла.
— Мы потеряли вас, как только вы покинули машину, — продолжал Бигенд. — Она всё ещё на том же месте. А потом вы вновь объявились, к северу от Кларк-драйв. Скажите, вы в безопасности?
Гаррет вскинул голову и выгнул брови.
Женщина покосилась на качающийся шифратор, сообразив, что Памела и туда, похоже, вмонтировала одно из устройств GPS. Сволочи.
— У меня всё отлично, — сказала она. — А вот Олли здесь явно не к месту.
— Отослать его?
— Да уж, пожалуйста. Иначе сделка отменяется.
— Идёт, — обронил Бигенд и отключился.
Холлис закрыла телефон.
— Работа, — пояснила она.
— Да, раньше они не могли дозвониться, — ответил Гаррет. — Я включил специальный глушитель, ещё когда поднимался с вами по лестнице. Это на случай, если бы вы пронесли на себе микрофон. А потом так и не вырубал его, пока мы не добрались до места. Надо было раньше предупредить, но у меня голова была другим забита. — Он указал на винтовку, покоящуюся на ложе из серого пенопласта.
— И что вы с ней намерены делать, Гаррет? Думаю, пора уже мне рассказать.
Он поднял винтовку. Та словно растеклась по рукам, и большой палец плавно вынырнул из отверстия, как из воды.
— Будет всего девять выстрелов, — произнёс мужчина. — Одиночных, с передёргиванием затвора. В течение минуты. Отверстия ровно распределятся на сорока футах закалённой стали. На расстоянии одного фута от дна контейнера. Потому что ниже располагается внутренняя рама, нам её не пробить. — Он посмотрел на часы. — А впрочем, что это я? Вы сами всё увидите, не могу же я готовиться и рассказывать одновременно — по крайней мере, в подробностях. Главное, он сказал вам чистую правду. Мы не собираемся ни в кого стрелять. — Гаррет положил винтовку обратно и присоединил к ней чёрный мешочек. — А вам пора надевать передник, — прибавил он, доставая из сумки и разворачивая во всю длину тяжёлые
