— Мои магические способности еще сокрыты от мира, — серьезно заявил он. — А Хейке может все. Абсолютно все!
— Что же он делает? Вынимает кроликов из волшебной шляпы?
— Нет-нет, только не эти детские фокусы. Хейке настоящий колдун. Двести лет назад его бы сожгли на костре. Но он ужасно милый! И пишет, что его заинтересовало исчезновение Магдалены.
— Он только за этим приедет?
— Нет, он приедет, чтобы попытаться избавить Коля и Анну-Марию от бесплодия. У него есть древние магические формулы для всего. А потом он будет лечить моего отца. Хейке еще и врач. У себя в Норвегии.
Молин с трудом сохранял серьезность, выдерживая этот натиск.
— Ну да, вы же с Анной-Марией из какого-то удивительного рода, вы рассказывали. Как же он называется? Люди Ледовитого океана?
— Люди Льда. А Хейке — глава рода. И никто из нас не хочет, чтобы ветвь Анны-Марии вымерла. Понимаете, Ваша милость, осталось всего три ветви. Моя, Анны-Марии и Хейке. У Хейке есть сын и внук, у моей мамы Тулы, которая тоже настоящая ведьма, хотя и ужасно милая, — есть я. А у Анны-Марии никого нет.
— И ты унаследовал колдовские способности?
— Да, — сказал Кристер с приличествующей случаю патетикой, как в трагической мелодраме. — Но никто об этом еще не знает, чтобы люди не испугались. Это тяжкое бремя, но и великая честь — быть одним из избранных.
— Понимаю, — сказал Молин, надеясь, что парень не услышал в его голосе сдавленный смешок. — А ты… не мог бы продемонстрировать мне свои способности? Совсем чуть-чуть? Ну ради меня?
— С удовольствием, — охотно согласился Кристер. Взгляните на Сашу, Ваша милость. Сейчас только при помощи взгляда я заставлю его лечь и уснуть.
— Нет, так не пойдет, я едва различаю Сашу.
— Да, конечно. Извините! Что же тогда…
К счастью для Кристера в этот момент вошел слуга с письмом.
— От полицмейстера, — сказал Молин. — Давай-ка сначала откроем его, верно?
— Разумеется, — заявил Кристер как всегда с энтузиазмом.
Он сел и огорченно наблюдал, как его престарелый друг неловко разворачивает письмо. Нет сомнения, Молин сильно сдал со дня их первой встречи. Лицо посерело и осунулось, глаза помутнели, а плечи ссутулились.
Кристер не мог смириться с этим. Он хотел, чтобы почтенному старцу хоть чуть-чуть улыбнулось счастье. Жизнь не оставила ему ни наследников, ни здоровья — ничего.
Непроизвольно и, по обыкновению, необдуманно Кристер произнес:
— Пожалуй, я попрошу Хейке заняться и Вашей милостью тоже.
— Ну-ну, — усмехнулся Молин с печалью во взоре. — Боюсь, такие чудеса ему не под силу! Давай-ка лучше почитай мне письмо.
Кристер громко продекламировал:
— «Дорогой друг!
Сообщаю тебе, что я прибыл на курорт Рамлеса и встретился там с родителями Кристера. Мы замечательно поладили. Теперь мне известно, что весь персонал курорта — исключительно респектабельные люди, пользующиеся безупречной репутацией.
Похоже, что доктор Берг проработал там недолго. Буквально несколько недель. Он имел отличные рекомендации и наилучшим образом проявил себя на практике.
Сам он из Кристианстада, и мы туда, разумеется, съездили, как только закончили с Рамлесой.
Тула и Томас — я их так называю, они очень открытые люди, с которыми быстро переходишь на «ты». Неудивительно, что и сын их Кристер такой же приятный, хотя, возможно, иногда чересчур непосредственный».
Кристер запнулся, смущенный необходимостью читать о себе самом.
— «Итак, еще до моего приезда Тула и Томас постарались разузнать о том воскресном дне трехлетней давности, когда плакала девочка. Из регистрационных книг выяснилось, что в то воскресенье в главном корпусе санатория дежурили только доктор Берг и две медсестры.
Одну медсестру мы разыскали, но она ничего не слышала, потому что занималась пациентом в другом крыле здания. Вторая медсестра уже уволилась, но жила неподалеку. Мы с Тулой туда съездили, и она рассказала нам интересную вещь.
Она услышала, как заплакала от страха девочка, и поспешила в приемную доктора Берга, откуда доносились плач и раздраженные мужские голоса…»
— Мужские голоса? — перебил сам себя Кристер. — Значит, их было несколько?
— Очевидно, — сказал Молин. — Продолжай!
— «Медсестра постучала в дверь и спросила, что случилось. Доктор Берг приоткрыл дверь и успокоил ее, что ничего серьезного нет, просто с одной из пациенток истерика. Она попыталась заглянуть внутрь, но пациентки не разглядела, зато мельком увидела другого мужчину, полного и солидного, в котором признала консула Юлиуса Бакмана».
— Да, логично, — изрек Молин.
— «Медсестре пришлось убраться восвояси, и с тех пор никого из замешанных в эту историю она не видела. А консула и его племянницу в тот же день выписали. И сделал это доктор Берг».
— Какое самоуправство! Но это не проясняет тайну исчезновения Магдалены.
— Нет. Слушайте дальше. «Потом мы с Тулой начали расспрашивать окрестных жителей, а Томас под видом пациента продолжал расследование на курорте. Нам удалось отыскать крестьянку, живущую прямо возле северного тракта. Она вспомнила, что видела в тот день открытую повозку, катившую на север. Она уверена в дате, потому что накануне как раз похоронила своего мужа и сидела у дороги, погруженная в скорбные думы. Она заметила изящный богатый экипаж и сидевшего в нем человека. Да, в открытой повозке был только один пассажир, не считая кучера. Это был полный, упитанный мужчина, одетый в черное, он выглядел очень богато и элегантно. Она поэтому и запомнила его — ибо сама была так отчаянно бедна и одинока».
— Это точно Юлиус Бакман, — подытожил Молин. — Он всегда одевался в черное и был большим щеголем. Значит, Магдалена не уехала с ним из Рамлесы?
— Выходит, нет. Дальше: «Оказалось, что доктор Берг прервал свою практику в понедельник. То есть на следующий день. Он сослался на семейные проблемы и уехал. К большому неудовольствию администрации, вынужденной срочно искать ему замену. Никто не видел, как он покидал санаторий, никто, кроме привратника. Доктор едва кивнул ему, стегнул лошадь и был таков».
— Он был один в повозке? — спросил Молин, машинально поглаживая устроившегося на коленях Сашу.
— Погодите, сейчас узнаем! «На наш вопрос, были ли с доктором пассажиры, привратник ответить затруднился слишком много времени прошло».
— Его можно понять.
— «Но когда мы поднажали на него, сказал, что задок повозки был поднят. Словно весь завален багажом — и накрыт пледом. Но возможно это была другая повозка и другой человек, он не ручается».
— Ну? — нетерпеливо сказал Молин. — Ну? Они последовали за Бергом?
— Да, очевидно, именно тогда они поехали в Кристианстад, — сказал Кристер, вспомнив
