– У меня замерзли ноги!
Фрейлина невозмутимо расстегнула платье, обнажила грудь и опустилась на ковер перед Полиной, которая с довольным вздохом поставила босые ноги на пышную грудь дамы.
– Это давняя привычка, я переняла ее у негритянок на Санто-Доминго! – обворожительно улыбаясь, пояснила она своему гостю. – Это так приятно!
Вот в этом Форбен ничуть не сомневался, но уже не знал, куда ему деваться. Последовал сеанс педикюра, при котором Форбен вволю налюбовался ножками принцессы, зато и вконец смутился. Пребывая в некоем душевном помрачении, он смутно, словно во сне, услыхал приглашение на ужин.
Что бы ни произошло в тот вечер, Огюст де Форбен был слишком галантный мужчина, чтобы хвастаться своими победами. На следующее утро госпожа де Барраль, войдя к Полине поздороваться, нисколько не удивилась, обнаружив, что госпожа в постели не одна. Сомнений не было – отныне господин де Форбен утвердился в звании камергера ее императорского высочества.
Их любовь протекала бурно и страстно. Форбен был без ума от Полины, а Полина нешуточно увлеклась своим «прекрасным Огюстом». Поскольку молодая женщина кичилась своими любовниками с тем же удовольствием, с каким их соблазняла, в этой любви не было ничего тайного. С Полиной не надо было прятать лицо под широкополой шляпой, надевать серый неброский плащ, входить в потайные двери; Полине требовалось яркое солнце, жаркий полдень и множество зрителей! Она могла бы заниматься любовью в лавке или на базарной площади, если такое было бы допустимо для принцессы императорского дома...
Отнюдь не склонный к огласке, Огюст де Форбен едва терпел эту любовь напоказ, но так явно от этого страдал, что в один прекрасный вечер Полина, кстати, несколько уставшая от любопытства туристов и готовая всем угодить своему возлюбленному, решительно объявила:
– Давай уедем отсюда! Ты провансалец, и я всегда любила этот чудесный край, где долго жила в детстве. Там мы обретем солнце, цветы, голубое небо, звон цикад и самые нежные в мире ночи!
Было решено, что Форбен немедленно отправится на разведку в Экс-ан-Прованс, свой родной город, чтобы купить там для влюбленных гнездышко, достойное ее императорского высочества и пылкой их страсти. Он нашел очаровательный дом (под названием «Приветливый»), принадлежавший генеральному комиссару императорской армии Жану Батисту Рею, который, естественно, почел долгом бесплатно предоставить свой дом сестре императора. Полина, предпочитавшая тратиться только на себя, пришла в восторг от этой сделки и тотчас переехала в Экс, где, кстати, у нее была возможность принимать воды Греу.
Увы! Форбену, полагавшему, что в тишине и уединении он наконец-то будет безмятежно предаваться любви, пришлось пережить горькое разочарование, ибо Полина, едва появившись в Эксе, начала задавать балы, ужины, всевозможные празднества, на которые приглашала чуть ли не всю провинцию. Камергеру пришлось распрощаться с покоем и счастьем.
В довершение всего в Экс явился собственной персоной муж Полины, дражайший Камилло Боргезе. Бедный любовник сразу решил, что ему придется освободить священные апартаменты и перебраться в комнатку под крышей... но в первый же вечер Полина после ужина в семейном кругу взяла Форбена под руку и повела к двери.
Только у порога она остановилась и, обернувшись к мужу, с обезоруживающей улыбкой сказала:
– Я чуть не забыла пожелать вам спокойной ночи, друг мой!
– Вы уже уходите? – огорчился Боргезе, надеявшийся выпить в салоне кофе.
– Конечно! Я устала. К тому же, как вам известно, у меня слабое здоровье. Врачи требуют, чтобы я рано ложилась. Надеюсь, вы меня извините... и эти господа тоже! – ответила она, адресовав свою улыбку префекту Тибодо и генералу Сервони, которые в этот вечер составляли «семейный круг». Оба молча поклонились, но Камилло с сомнением смотрел на восхитительное, такое розовое и свежее личико супруги. С жены он перевел взгляд на камергера, явно терпевшего невыносимые муки.
– Отдыхайте, дорогая моя, – с недовольным видом проворчал он, – но оставьте нам хотя бы господина де Форбена, который вам не нужен!
– Как это не нужен? – воскликнула, искренне удивившись, принцесса. – Друг мой, вы должны бы знать, что я не могу обойтись без него ни днем... ни ночью!
И Полина вышла посреди глубокого молчания, нарушенного лишь грохотом ценной чашки из севрского бисквита: принц швырнул ее об пол столовой и лишь тогда пригласил гостей в салон.
Эту ночь Тибодо и Сервони запомнили навсегда. Принц расходился не на шутку. В шесть часов утра Камилло Боргезе, мертвецки пьяный, изрыгал проклятия под закрытыми ставнями жены, грозя им кулаком.
– Dio mio![29] – орал он так громко, что его было слышно за несколько лье. – Эта проклятая самка должна радоваться, что она сестра императора, иначе я задал бы ей такую трепку!..
После этого Боргезе, потребовав лошадей, отбыл в более гостеприимные края.
В Париже Наполеон был очень недоволен поведением сестры. Его возмущала не только связь с Форбеном; Полина не придумала ничего лучшего, как перепродать свое княжество Гуасталла, превратив деньги в туалеты, белье, драгоценности и кружева.
Тогда Наполеон вызвал Полину, чтобы устроить сестре один из своих знаменитых назидательных нагоняев... но, когда он увидел на пороге своего кабинета сестру, ослепительно красивую в белом атласном платье, невинный цвет которого оттеняло изумительное рубиновое ожерелье, он ощутил полную беспомощность. Разве создана эта красавица для управления государством, пусть даже площадью в десять квадратных километров? Сестра оставалась лишь «маленькой язычницей», и боги ее – красота и любовь!
Императору оставалось только раскрыть Полине объятия... что Наполеон и сделал!
– Поцелуй же меня... Богоматерь любви! – весело воскликнул он.
II. Фантастическая скачка Канувиля
В 1808 году граф Огюст де Форбен, камергер ее императорского высочества принцессы Полины Боргезе, сестры Наполеона, начал чувствовать себя довольно неуютно. Однако не потому, что занимал тяжелую или просто неприятную должность! Совсем наоборот – его роль камергера дополнялась бесконечно приятной ролью официального любовника. Конечно, эта вторая половина его обязанностей имела и свои недостатки... особенно с того дня, как принцесса объявила о своем намерении брать уроки пения у знаменитого капельмейстера Феликса Бианджини.
В то время Полина Боргезе со свитой находилась в Ницце. Камергеру полагалось вводить гостей, которых ее высочество принимала в своей уютной спальне. И вот в один злосчастный вечер Огюст с отвращением в душе ввел в спальню – по особому приказу своей любовницы – красавца мужчину с горящим взглядом и великолепной фигурой; это был не кто иной, как прославленный музыкант.
Впрочем, отвращение было пустяком по сравнению с тем горестным чувством, какое на следующее утро пережил Форбен, убедившись, что на первый урок с Полиной Бианджини потратил всю ночь!
Удар был такой жестокий, что несчастный Форбен, констатировав свое поражение, вернулся к себе в комнату, бросился к чернильнице и единым взмахом начертал красноречивое письмо, адресованное во дворец Сен-Клу. Он настоятельно просил Наполеона дать ему более спокойную должность.
Ответ не заставил себя ждать. Через несколько дней срочный приказ императора предписал графу Огюсту де Форбену прибыть в штаб генерала Жюно, военного коменданта Парижа; графу были даны звание лейтенанта и должность помощника адъютанта генерала.
Поэтому Форбен срочно выехал в Париж; он был рад избавиться от своих мучений, но вместе с тем огорчен, что ослепительную Полину, полностью поглощенную руладами и вокализами, ничуть не опечалил его отъезд.
– До скорой встречи! – рассеянно попрощалась она с Форбеном. – Возвращайтесь поскорее!
После чего она, к великой обиде Форбена, отдала все свое внимание Бианджини, который совсем заважничал. Ведь он оставался хозяином положения!
Признаться, так было недолго, так как Полина скоро устала от сладкоголосого итальянца. Вернувшись в Париж, в великолепный особняк в предместье Сент-Оноре, она встретила на балу самого красивого гусара в своей жизни, неотразимого Армана де Канувиля, командира эскадрона. Бианджини и его музыка мигом потускнели перед бравой выправкой красавца-майора. Поскольку принцесса не привыкла скрывать свои
