– Ну вот, это он и был. Три ученика поддерживали мои силы – они были не самыми слабыми в Альянсе, но к завершению ритуала почти полностью иссякли.
– Два дня? – задохнулась от возмущения Таша. – Два? Да тут каждый камень напитан заклинаниями так, словно здесь потрудилась не одна сотня магов!
– Верно. После этого плетения замок сам себя строил. Работники лишь подносили раствор и камни… Я как-то попробовал. Это странное ощущение, леди, очень странное… Я брал камень, подносил его к неоконченной кладке, пытался уложить его – но он не желал занимать место, выбранное для него мною. Вырывался из рук, прилипал к другим камням, впрочем, если вы, леди, можете сотворить голема, то понимаете, о чем я говорю. Очень похоже.
Таша медленно кивнула и надолго замолчала. В словах альНоора и в самом деле крылся глубокий смысл. Ведь маг, поднимая голема из груды щебня, не приказывает камням срастись в определенной последовательности. Он лишь отдает команду – и части будущего создания сами находят для себя нужные места, пропитываясь магией, что какое-то время будет поддерживать в големе подобие жизни. Значит… значит, и замок немного живой.
А Санкрист альНоор тем временем рассказывал – о том, как росли стены замка, как сходили с ума строители – часто просыпаясь среди ночи, они впотьмах бежали к сооружению, чтобы поднести камень к нужному месту или замазать раствором неприметную щель. Как работали до изнеможения, забывая о еде и питье, о сне и отдыхе. Как умирали.
– Не думайте, что я столь жесток, леди. – Санкрист уловил жесткий блеск в глазах молодой волшебницы. – Не в правилах Альянса Алого Пути бесцельно жертвовать жизнями, даже если это всего лишь жизни смердов. Когда я заметил неладное, приказал заменить рабочих. Отправить их в карьер, где ломали камни для постройки. А ночью они все вернулись. Тащили мешки с камнями на горбу и сразу шли к замку. Потом я приказал увозить одержимых подальше, в Гленнен. И связывать их. Это помогало. Стремление любой ценой строить замок ослабевало дней через десять. Через месяц проходило вовсе. Вначале приходилось менять людей каждые три-четыре недели. В конце строительства – каждые пять дней.
– Значит, замок сам управлял строительством? – Блайт покачал головой. – В это трудно поверить. Легенды говорят, что проект был создан вами, уважаемый.
– Полноте, – усмехнулся Санкрист. – Я маг, а не архитектор. Неужели вы думаете, господин Блайт, что все эти башенки, галереи, переходы нарисованы мной? Поверьте, если бы я сам создавал замок, то придал бы ему несколько менее помпезный внешний вид. Но вы ведь тоже сильный маг, господин Блайт, и должны помнить основной принцип Творения Сущего. В каждое Творение волшебник вкладывает частичку себя. Я разговаривал с одержимыми – они в один голос утверждали, что это мой голос приказывал им наращивать стены, укладывать черепицу, навешивать двери… Даже тогда, когда меня вообще не было здесь. Время от времени дела Альянса заставляли меня покинуть стройку, но, когда я возвращался, все вокруг были убеждены, что я никуда и не уезжал.
Он бросил короткий взгляд в сторону замка. Двери были призывно открыты, из узких окон струился теплый свет. Творение ждало своего Творца, просило вернуться, скучало и надеялось… Даже Таша ощущала исходящие от замка эманации доброжелательности, радушия, обещания любых мыслимых благ. И Альта то и дело поглядывала в сторону открытых дверей. Правда, теперь ее не тянуло внутрь неведомой силой, но на всякий случай Таша многозначительно посмотрела на Консула и стрельнула глазами в сторону девочки. Тот кивнул, давая понять, что будет настороже. Вполне вероятно, что пока Санкрист альНоор находится снаружи, в замок можно беспрепятственно войти и столь же свободно из него выйти. И Блайт, и Таша, и тем более Альта отчаянно желали заглянуть внутрь, пройти по лестницам и залам, быть может, пробраться в Лабиринт, о котором рассказывал альНоор. Но слишком велик риск – а вдруг замок сочтет, что новый гость вполне способен заменить хозяина? Леди Рейвен ничего не имела против бессмертия – если только это не означало на всю оставшуюся бесконечную жизнь оказаться запертой в стенах сооружения, которое лучше знало, что именно нужно его единственному жильцу.
– Когда замок был завершен, – продолжал рассказывать Санкрист, – люди пришли в себя. Не сразу, конечно… Еще с неделю рвались внутрь, волокли мраморные плитки, дерево для отделки, штукатурку. Часами бродили по залам в поисках места, куда это добро можно приспособить. Не находили. Знаете, господа, я до сих пор не могу забыть одного из них. Здоровенный бугай лет пятидесяти, весь седой… Он сидел на корточках посреди лестницы, держал в руках плиту из розового мрамора и плакал. Замок отказывался принимать его подношение.
Ташу передернуло от отвращения. Жить внутри у этого творения – не слишком приятное занятие.
– И вы все же рискнули войти в него?
АльНоор вздохнул.
– Разумеется. Я ведь строил замок для себя и не ожидал, что мое детище поведет себя столь своевольно. Позже я понял, что будь со мной хотя бы двое спутников, двери остались бы открытыми. Замок готов был принять меня и еще кого-нибудь, чтобы скрасить мое одиночество, что он впоследствии не раз демонстрировал. Но не более. А я пошел туда один. Ночью. Захотелось пройтись по тихим коридорам.
Он невесело усмехнулся.
– Вот и прошелся. Двери захлопнулись за мной, а за окнами, где еще мгновением раньше сияли звезды, замерцала бело-черная муть. Она стала моим спутником на долгие годы.
Он вытянул ладони к огню, пальцы чуть дернулись, ожегшись о взлетевшую искорку.
– Соскучился я по настоящему пламени.
– В замке полно каминов, – пробурчал Леердел, ни к кому не обращаясь. Первые слова, пророненные купцом с тех пор, как он узнал о времени своего пленения.
– Тебе не понять, – покачал головой альНоор. – Там огонь совсем другой… ненастоящий, пожалуй. Жжется, греет – и все же это иллюзия. Магическое пламя, не больше. Оно дарит тепло, но не умиротворение.
– Огонь – он огонь и есть, – так же мрачно сообщил купец. – Но ты говорил, Санкрист, что мы будем заточены в этом проклятом замке вечно, не так ли? Что же произошло? Твоя сраная магия исчерпалась?
– Я создавал заклинание в расчете на Вечность, – в голосе Творца послышалось неожиданно искреннее огорчение. – Не думал, что ошибусь. Но, видимо…
– Вполне вероятно, что вы и не ошиблись, уважаемый альНоор, – Ташу изрядно резануло фамильярное обращение купца к одному из величайших магов в истории Эммера. Пожалуй, заговори он в таком тоне даже с миролюбивым арГеммитом, не сносить наглецу головы.
– Что вы имеете в виду, леди?
– Вы слышали о магии формы?
Помолчав, Санкрист кивнул.
– Да, но не слишком много. Это знание считается утраченным.
– Почти так и есть, – согласился Блайт. – Но кое-что все же сохранилось. Альта, позволь…
– Да, господин.
Она потянула шнурок с шеи – и замерла. Подвески на кулоне не было.
– Хм, я почему-то так и думал. – Консул и в самом деле не выглядел удивленным. – Уважаемый альНоор… или я должен обращаться к вам как-то иначе?
– Когда-то я бы предпочел полное титулование, – хмыкнул маг. – Сейчас меня устроит любое обращение. Хотя бы и просто по имени. Я намного старше вас, Ангер Блайт, настолько, что эта разница позволяет забыть об условностях.
– Вы оказываете мне честь, Санкрист, – кивнул Консул. – Не соблаговолите ли пошарить по карманам куртки, что на вас надета? Вероятно, найдете что-то интересное.
Похоже, с возрастом альНоор отнюдь не утратил любопытства – к поискам он приступил с азартом, тем более что в куртке Блайта, предназначенной для дальней дороги, карманов было с избытком. В одном из них, самом маленьком, предназначенном для нескольких монет на самый непредвиденный случай, и обнаружился изящный медальон с дымчато-серым камешком в сплетении серебряных нитей.
– Забавная вещичка. – Маг подкинул кулон на ладони. – Вы эту находку имели в виду, Ангер?
– Именно. Это и есть овеществленная магия формы. Называется она «воспоминание». Такой кулон,
