— Ну, кое-что мы выяснили, — сказал король. — Талисман нашли дети. Увы, они не могут вспомнить, куда его дели. — Он бросил взгляд за окно и оживился: — О, вот! Кстати! Чизи, поди сюда!
Над подоконником возникли круглое личико няни и ее обтянутые желтым платьем плечи, похожие на пышные сдобные булки.
— Малыши что-нибудь вспомнили? — спросил ее Фагарш.
— Куда там! Литагарш никак не отойдет от той отравы… все собачку свою зовет, Тяв-тява. А принцесса и вовсе никого не зовет, только плачет. Оно и понятно! Нечего было на ребенка орать, ровно на преступницу какую!
Лицо нянюшки раскраснелось, глаза метали молнии. Наседка заслоняла своими крыльями цыплят от коршуна! И не было ей дела до того, что защищает она не цыплят, а коршунят от их собственного родителя!
— Да я вроде не орал, — смущенно отозвался Фагарш, но тут же голос его стал строже. — Поменьше болтай да получше следи за детьми! А то мне успели наябедничать, что тебя сегодня не было во дворце. На пристань бегала, да? На чудовище глазеть? А детишек на рабынь бросила? Сама же говорила, что от этих наррабзнских дур никакого толку! А я своих деточек знаю: поревут-поревут, да и удерут глядеть, как стражники на берегу канавы роют.
— Стражники? Канавы? От зверя, да? — Чизи в ужасе схватилась за голову. — Ой, беда какая! Правду люди говорят: совсем сдурел наш дарнигар!
— Что-что? — Бронник подошел к окну, встал рядом с королем.
Если Чизи и смутилась, то ничем этого не показала.
— А то! Весь остров толкует, что раз он морской, этот зверь, так надо его подальше на сушу заманить, а уж там и убивать. Акула вон какая грозная, а на берегу ее любой мальчишка убьет. — Нянюшка округлила глаза. — Говорят, это эрнидийцам сама дори-а-дау посоветовала!
— Может, государь изволит назначить вместо меня дарнигаром эту решительную особу? — раздраженно сказал Бронник, которому надоела пустая болтовня.
Чизи наплевала на его сарказм.
— А если кого в детстве не научили уму-разуму, так не грех хоть теперь старших послушать! — И она с победным видом удалилась.
Бронник подчеркнуто вернулся к теме разговора:
— Разумеется, рыть канавы далеко от берега я не стану: это не заграждение, а западня. Враг может и не оказать нам такую любезность — забраться в глубь острова, чтобы там угодить в ловушку. Есть всего шесть мест, где может вылезти на берег эта пакость. Если, конечно, она не умеет летать или ползать по отвесным утесам. В двух местах можно просто навалить меж скал хвороста и дров. В остальных четырех — выроем канавы, заполним хворостом. Вот и уважаемый Айрунги, — Бронник чуть поморщился, — признает, что меньше всего чудищу нравится огонь.
— Это не совсем так, — попытался объяснить Айрунги. — Конечно, здесь нужна реакция, выделяющая много тепла. Но огонь так ненадежен… Тварь своей слизью накроет канаву, преградит доступ воздуха к костру…
— Ну и что? — с апломбом спросил Бронник. — Горят-то дрова, а не воздух!
Айрунги заставил себя сдержаться. Не время было разъяснять вояке простейшие научные истины. К тому же молодой дарнигар просто не желал ничего слушать. И все же Айрунги сделал еще одну попытку:
— Слизняк чуть ли не целиком состоит из воды, а вода…
— Так… — печально сообщил Бронник куда-то в пространство. — Няня меня уже воспитывала, теперь учитель ума вкладывает. Похоже, я расту… С позволения государя, пойду займусь делом. Проверю, как идет рытье канав.
Поклонившись, молодой человек направился к дверям.
— Подожди! — задержал его Фагарш. — Дети Моря наверняка устроят сегодня моление. Так чтоб ни ты, ни твои стражники не вздумали им мешать! Не такой сегодня день. И жреца предупреди!
— В храме тоже вечером будет моление, — хмуро отозвался Бронник. — Для сторонников истинной веры. Государь, конечно, будет там?
Он уже успел забыть, как на причале благодарил морскую богиню, и готов был вновь воевать с ее приверженцами.
— Не знаю, — неуверенно отозвался Фагарш. — Слишком много хлопот. Скажи жрецу, что в любом случае я мысленно буду с ним. Ступай!
Айрунги огорченно двинулся к дверям следом за дарнигаром, но король жестом остановил его:
— Бронник не хотел тебя выслушать, а мне вот интересно! Говоришь, огонь — штука ненадежная? А что бы ты предложил?
Айрунги оживился. Все-таки алхимия была главной страстью его жизни.
— Ну, не знаю. Если говорить только о доступных веществах… пожалуй, я предложил бы негашеную известь… Ну да, это должно получиться! Мы эту пакость заживо вскипятим!
— Негашеная известь? Что это такое и где ее берут?
— Можно изготовить путем обжига из простого известняка. Я видел на Эрниди по меньшей мере два подходящих утеса.
— Это сложно? Долго?
— Да не особенно! Наломать побольше известняка — я укажу где… Раздробить помельче, прокалить на металлических листах. Ни в коем случае не хвататься голыми руками за то, что получится: кожу можно сжечь. Либо рукавицы, либо тряпками руки обвязать, причем обязательно сухими.
— Так действуй! Людей бери. Скажешь — я велел. Что еще надо?
— Плохо с металлическими листами. Два единственных больших котла забрал дарнигар — под кипяток и смолу.
— И без драки не отдаст. Забудь про котлы. Что еще могло бы подойти?
— Не знаю. Ведра в деревне деревянные, посуда глиняная…
— А что, и посуда годится?! Так в чем же дело? Сейчас позову шайвигара, пусть отпирает сундуки. Бери блюда, подносы — хоть золотые!
— Золото не годится, — увлеченно отозвался алхимик. — Легкоплавкий металл. По той же причине и олово не подойдет.
Несмотря на серьезность ситуации, Фагарш оскорбился:
— Олово? Уж не хочешь ли ты сказать, что при дворе эрнидийского короля едят с оловянных блюд?!
30
Отряд Аранши наткнулся на лесную деревеньку. Десятник потолковала с крестьянами. Те в один голос заверили ее, что конному дальше не пробраться. Ничего похожего на дорогу к северу от деревни не было, нет и вряд ли когда-нибудь будет. Тропка есть — лесорубы протоптали, бабы с детишками по грибы ходят. Правда, далеко на север крестьяне не забираются.
Аранша наметанным глазом определила, кто из наемников больше всех боится идти в колдовскую крепость, и приказала парню остаться в деревне с лошадьми до возвращения отряда.
Заодно женщина сделала последнюю попытку отделаться от сынишки. Строго-настрого велела ему ждать в деревне, пока мама за ним не придет. Денат похлопал ресницами и согласился.
Но Аранша была настороже. Шла угрюмая, сосредоточенная, пристально глядела по сторонам. И совсем не удивилась, когда с ветви кряжистого дуба ее окликнуло любимое чадо.
— Ох, змееныш избалованный! Ты же своими капризами жизнь мне ломаешь! — Аранша не заботилась
