о том, понимает ли ее гневную речь трехлетний мальчуган. — Тащить тебя в крепость нельзя, погибнешь. Стало быть, придется вернуться… ой, позорище! Десяток идет на опасное дело, а десятник все бросает и уходит сынишку нянчить! Нет уж, после такого срама мне в десятниках не быть, да и в Найлигриме не останусь — засмеют! Твой отец меня из армии выгнать не сумел, а ты, паршивец рыжий, в два счета…
И тут малыш, который до сих пор благонравно молчал, играя с сосновой шишкой, вдруг поднял глаза и сообщил:
— А я не с тобой иду. Я с госпожой Арлиной.
— Что-о?
Женщины в два голоса устроили Денату допрос и выяснили прелюбопытнейшую вещь. Оказывается, мальчик увязался за отрядом не просто так, а по просьбе близнят. Те беспокоятся за маму, вот и послали Дената вдогонку — приглядеть и защитить.
— Выпорю обоих! — причитала Арлина. — Вот вернусь… своими руками…
Наемники, столпившись вокруг, молча ждали, какое решение примут десятник и госпожа. Только Лопоухий по бунтарской привычке бормотнул, что неизвестно еще, от кого в тех колдовских развалинах может быть больше пользы — от отряда с мечами или от этого милого дитятка.
Аранша эти слова не пропустила (уж так устроен слух у всех десятников) и пообещала в ближайшее время научить Лопоухого помалкивать в присутствии командира. Затем обернулась к Волчице:
— Что делать будем, госпожа?
Арлина не успела ответить: вмешался разговорившийся Денат. И сообщил, что ему самому интересно посмотреть на те развалины. Ему обязательно нужно увидеть настоящее привидение, тогда Раларни перестанет задаваться, что старше. Так что если взрослые хотят идти домой, то пускай идут себе, а он, Денат, быстренько сбегает посмотрит на призраков и догонит отряд.
Наемники хохотали, Аранша ругалась, Ильен улыбался до ушей, а Волчица, вздохнув, подвела итог:
— Что поделаешь, раз он такой упрямый, весь в свою мамашу. Придется взять с собой, хоть на глазах будет.
Еле заметная тропинка вилась меж угрюмых деревьев, плутала в кустах, ныряла под коряги и поваленные стволы, терялась в густых зарослях папоротника и возникала вновь, заманивая в чащу. На редкость подлый вид был у этой тропинки. Словно она хотела укусить случайного путника за пятку.
Но спасибо ей уже за то, что она была. И бежала примерно в ту сторону, куда путникам и надо.
А когда она, вильнув в последний раз, исчезла окончательно, растворилась в непролазной зеленой каше, люди перестали чувствовать себя хозяевами положения. Казалось, что на всем свете были только они и эта бескрайняя непролазная чащоба.
— Слева шиповник разросся, не продраться, — доложил Аранше присмиревший Лопоухий. — Мы попробовали топорами, но его там море. Справа деревья чуть стволами не срослись. А впереди овраг, может, по дну попробуем?
— Дно сухое?
— Хоть танцы устраивай!
Насчет танцев Лопоухий явно преувеличил. Овраг с крутыми песчаными стенами был так узок, что идти приходится гуськом. А дно уходило все глубже и глубже — ущелье какое-то, а не овраг!
А корни-то, корни! Одни — мелкие и частые, как рыболовная сеть, другие — толстые, норовящие дать подножку…
Наемники шли мрачные и злые. Мешки с провизией, которые они раньше почти не замечали, теперь гнули их плечи, вызывали желание шваркнуть груз наземь и брести дальше налегке.
Лопоухий что-то протестующе бубнил себе под нос, вызывающим движением перекидывая дорожную суму с одного плеча на другое.
Если бы он знал, что несет в своей суме! Если бы мог заметить, какие взгляды бросает на него идущий позади Ильен!
Юному алхимику было не по себе. Ведь это он только с Арлиной держал себя этаким всезнающим ученым, великим специалистом по Душе Пламени. На самом деле он почти ничего не знал о веществе, которое сотворил своими руками. Если в бочонок попадет искра, будет о-го-го!.. Если не беречь его от сырости, никакого «о-го-го!» не будет. А что еще? Как влияют на состав солнечные лучи? Тряска в пути? Запахи листвы и хвои, в конце концов?
Поглощенный сомнениями, Ильен не замечал усталости и брел так мрачно и упрямо, что десятник время от времени бросала на него одобрительные взгляды: хорошо держится мальчишка, не скулит.
Лучше всего путешествовать было маленькому Денату. Он восседал у мамы на плечах, с удовольствием поглядывал по сторонам и вертел в руках игрушку — ту сосновую шишку, что дала ему Арлина.
Вскоре движение отряда замедлилось: корни сплетались все гуще. Да какие корни-то! Даже топор с трудом оставлял на них зазубрину.
Наконец Аранша не выдержала, сдалась:
— Ладно, парни, поворачиваем!
Отряд повернул только для того, чтобы убедиться: путь назад отрезан. Бурые древесные змеи сплелись, свились, перегородили овраг, стены которого были здесь выше человеческого роста.
Тут уж даже самые легкомысленные поняли: это ловушка.
— Наверх по корням! — чуть охрипшим голосом приказала Аранша.
Вот тут-то ловушка и показала себя во всем коварстве. Корни, у самого дна такие прочные и цепкие, наверху рассыпались в пальцах, словно труха. А когда один из наемников забрался другому на плечи и попробовал вылезти наверх, он не просто сорвался, но и обрушил на себя приличный пласт песка.
Овраг надежно держал добычу. Проклятые корни рыболовной сетью захлестнули людей. И никому не хотелось думать о рыбаке, забросившем этот чудовищный невод.
— Денат, маленький мой, — сдавленно произнесла Аранша. — Встань мне ножками на плечи, не бойся, я поддержу.
Потом подниму руки, попробуй встать мне на ладони, чтоб повыше. Выберешься — будешь молодец!
В смятении женщина начисто забыла, что ее сын не такой, как все, и что вряд ли его удержат эти песчаные стены.
— Не полезу! — заупрямился Денат. — Не хочу! Нам надо туда! — Он вытянул крепенькую ручку, указывая напраапение.
— Туда корни не пускают, — буркнул Ильен.
— Они шутят! — убежденно сказал Денат. — Играют.
И словно для того, чтобы включиться в эту странную игру, он размахнулся и бросил шишку. Она ударилась о стену оврага, покатилась, исчезла в переплетении мелких корней.
И тут же два наемника, что безнадежно пытались прорубить путь вперед, разом выпрямили спины и обернулись.
— Аранша! — закричал один. — Парни! Давайте сюда!
— Они дальше сухие! — изумленно подхватил второй. — Прямо труха! Не то что топором — руками можно!..
Воодушевленные наемники ринулись на зов. Появилась надежда пробиться наружу! А с надеждой гору перевернешь и вершиной в землю воткнешь!
Впрочем, такие усилия не понадобились. Дно оврага резко пошло вверх, и вскоре путники оказались по другую сторону зарослей шиповника.
А выбрались из оврага — ахнули! У ног лежала тропинка, зовущая на север. Да не тропинка, а тропа! Кусты почтительно расступались перед ней, деревья заботливо плели над ней зеленую крышу, оберегая от жарких лучей. Просто парковая аллея! Только королеве и прогуливаться по такой!
Наемники недоверчиво остановились.
— Заманивает! — сплюнул Лопоухий. — Откуда здесь тропа? Кто ее протоптал? Куда заведет?
Но Аранша не была согласна с ним: вспомнила, как досталась им шишка, с которой только что играл ее
