— И сам копал все это?
— А кто ж еще? — обиделся Белов. — Не землекопов же мне было нанимать, в самом деле!
Белов сощурился, глядя на середину перерытой площадки:
— Вон, кстати, и следы мои остались.
— Где?
— Вон! На середине.
— А, вижу, вижу! Ты в этих же кроссовках был, когда труп закапывал?
— Да, в этих.
— Покажи подошву. Так. Молодец! На сто процентов отпечаток совпадает! Фотограф — снимки: след, нога! А ты не стой, медэксперт — сними-ка слепки со следов, раз делать нечего пока. А ты когда его зарыл?
— Седьмого сентября. До этого он в гараже моем лежал.
— Что — просто так лежал, открытый?
— Нет конечно! Открытый — он же вонять начнет, унюхают сторожа-то гаражные. Не-е-ет! Я его в гараже в мешке хранил. В поливинилхлоридном. Знаете, в которые обычно одежду прячут, чтоб от моли защитить?
— Знаю, конечно знаю! — кивнул Власов. — Мне ли мешков-то поливинилхлоридных не знать!
— Вот. Сначала я его думал — в Москва-реку, ночью, с Новоспасского моста…
— Почему именно — с Новоспасского? — удивился, Власов.
— Да как-то вот… — замялся, сбившись, Белов.
— Нет-нет, это крайне занятно! — оживился Власов. — Вы просто не представляете себе, насколько интересную вещь сказали! Почему-то по статистике больше всего трупов в Москве топят именно с Новоспасского моста. Но почему?!
— По-видимому, модно просто. Мода! Не объяснить, Глупо? Ага! Вот и я тоже решил: зачем моде следовать? Нужно иметь индивидуальный стиль, подчеркивающий твою личность. Поехал в лес, закопал! И даже вон оставил свой след!
— Да, след хороший, четкий! Три недели уж как ни было дождей здесь, я смотрю. А в глине след вообще отлично сохраняется. А что ж ты наследил так?
— А что ж не наследить-то? — сварливо возразил Белов. — Я паспорт, что ли, оставил? Да ты еще попробуй раскопай, найди сначала, труп-то! Потом уж будешь думать о следах.
— А если б чудом — раскопал бы кто — ну просто так, из праздного любопытства, для интереса?
— Для интереса — два с полтиной метра? Так начни только копать, сразу след сроешь! Еще задолго до того, как труп обнаружишь! — Белов даже удивился слегка тупости Власова. — Вы что-то, Владислав Львович, сегодня не в ударе. Голова болит?
— Болит! — вздохнул Власов. — Напоили меня мои старые друзья в твоей Вологде. Наплясался, песен напелся с ними — до сих пор ребра болят. И плечи болят: плясал, руками размахивал. Горло болит, руки болят — это уж по твоей части. Ну, где копаем? Показывай точно!
— Вот. Здесь. Отсюда и досюда. Рядовой, поплевав, взялся за лопату.
— Предупреждаю сразу, — подчеркнул Белов. — Я зарывал когда, песочек бабой трамбовал так — плотненько, на совесть, понял?
— А что же не понять-то, — буркнул рядовой, — чтоб от дождя могилка б не просела… Глубоко-то копать? Два с лишним, ты сказал?
— Я твоему начальнику сказал: быстрее будет в две лопаты.
Солнце уже перевалило зенит, а глубина вырытой ямы — два метра.
— Сколько еще рыть-то? — взмолился со дна рядовой. По краям выкопанной могилы громоздились кучи вынутого песка, отчего яма казалась в полтора раза глубже.
— Копай-копай! — подбодрил рядового Белов.
— Сто лет колодцев не копал! — с остервененьем сплюнул рядовой. — И не надеялся уже до смерти. Два года в армии — окопы, блиндажи! Затрахали по темя. Ну, думаю, в милиции — лопаты никакой! Нет, на тебе! Вот сдохну, блин — и самому себе ж копать заставят: все-все-все, ты только выкопай — в последний раз! Тьфу, мать ее!
— Владислав Львович, уж дело за обед перевалило, — напомнил лейтенант, прикованный к Белову. — Пора б и к машине, за пайком, перекусить. Жрать хочется, сил нет!
— Да. — Власов отошел от костерка, около которого он грелся в компании с фотографом и судмедэкспертом. — Ух, ямища! — ахнул он. — Да тут уже будет, наверное, метра три!
— Нет, трех метров еще не будет, — ответил рядовой, сверкая с глубины белками глаз, шахтерскими белками.
— Что, глубоко еще? — спросил Белова Власов.
— Нет. Сантиметров двадцать-тридцать, думаю. Не больше.
— Ксенофонтыч! — Власов позвал медэксперта. — Давай, сгоняй к машине за водителем. Пусть возьмет наши сумки со жратвой — машину запер, и — сюда, бегом. Вместе у них пойдет быстрее. И труп, как выроем, вдвоем потащат.
— Ну, когда же наконец-то смена мне будет?! — взмолился землекоп.
Конвойный лейтенант поднял свою левую руку вместе с прикованной к ней правой рукой Белова и посмотрел на часы:
— Он на полпути к машине. Мы сюда шли полчаса.
— Вон! — закричал вдруг Белов, указывая в яму. — Вон он — показался!
Фотограф с Власовым метнулись от костра к яме:
— Что — труп?
— Где, где?
— Вон! Вон он! — показал Белов.
— Здесь, что ль? — рядовой там, в яме, ткнул с размаху штыком лопаты в то место, куда указал Белов.
— Ты что?! Ты что?! — заорал на него сверху Власов. — Идиот! Давай руками!
— Да нет здесь ничего, — ответил снизу рядовой. — Я ж вижу: полный шиш!
— Да как же нет?! Слепой, что ль?! — возмутился Белов. — Вон, видишь, лейтенант? — он слегка дернул правой рукой. — Туда смотри, куда я указываю!
— Песок светлее только вижу, — признался лейтенант. — А больше ничего не вижу.
— Так это он и есть — раз песок светлый пошел! — уверенно сказал Белов.
— Где? Здесь или здесь? — На дне могилы рядовой еще два раза воткнул с силой штык в песок — с явной издевкой: вгоняя его почти по заступ.
— Скотина! Стой! Улику, труп порубишь! Чего делаешь-то?! Вредитель! Рукою копай, осторожно. Я тебя разжалую! — взорвался негодованием Власов.
— Ох-ох, разжалует он! — сплюнул рядовой. — Вы, кто б из вас бы, сами слезли бы сюда — на, посмотрите: до крови я руки стер уже. Начальнички, мать вашу! — он снова с остервенением воткнул лопату в дно ямы.
— Дай лопату сюда! — брызжа слюной, заорал на него сверху Власов. — Сейчас же лопату выбрось из ямы к херам собачьим!
— Да с удовольствием!
Лопата, вылетевшая из ямы метров на восемь вверх, описала в воздухе широкую параболу и, упав, воткнулась в землю метрах в десяти от раскопки.
— Ну-к, придержи меня! — Власов схватил фотографа за руку. — Так. Держи… Ох, Боже мой, плечо! Все, отпускай! Гоп! — Власов спрыгнул в яму. — Ну? Где копать? — он вопросительно кивнул Белову.
— Да вон же, вон! — Белов чуть дернул лейтенанта, чтоб тот присел. — Вон! — Левой рукой Белов указывал в дальнюю от себя точку на дне ямы. — Не видите? Сейчас. Я туда камешком брошу.
Белов встал на карачки на кучу вынутого грунта. Прикованный к нему конвоир опустился рядом с
