ним на четвереньки.
— Вон, гляди! — Белов метнул камушек. — Вон, видел, где упал? Там рой, но очень осторожно.
— Понял! — Власов начал тихо раздвигать песок руками в указанном Беловым месте.
Все напряженно ждали результат — появление на свет зеленого поливинилхлоридного мешка с телом.
Один только Белов ничего не ожидал: трудно рассчитывать на появление трупа там, где его никто никогда не закапывал.
Белов преследовал в данный момент совершенно иную цель.
И он уже достиг этой цели: его правая рука, схваченная наручником, была теперь в упоре: от кисти и до локтя она лежала на земле, надежно облокачиваясь о грунт.
Стараясь не шевелить плечами, Белов направил свободную левую руку к правой.
Кончики пальцев его левой руки вошли под сталь кольца наручника.
— И что? — Власов распрямился там, внизу, на дне могилы. — Не вижу ничего. Ну, где же труп-то, а, Белов?
Глянув снизу вверх, Власов вдруг струхнул не на шутку: лицо Белова было красное, как свекла, оба глаза выпучены.
Казалось, еще одна секунда — и лицо Белова разорвется в клочья, лопнет от натуги. Видеть это лицо рядом со спокойной, в меру загорелой рожей конвоира-лейтенанта было дико, до ужаса страшно.
— Белов, вы что?! — вскричал в испуге Власов. — Что с вами?! Вам плохо?!
Конвоир— лейтенант повернул голову в сторону Белова и тут же услыхал отчетливый щелчок, похожий на стук курка пистолета, дающего осечку.
— Мне хорошо! — сказал Белов конвойному. — Подтяжка только лопнула на брюках, слышал? Левее! — крикнул он вниз, Власову.
— Левее — куда — от вас? От нас?
— Левее от него! — сказал Белов, спуская головой вниз, в яму, лейтенанта-конвоира.
«Ну, надо же, — мелькнуло у Белова в голове. — Легко как пошел: на брюхе, как на санках, съехал по сыпухе».
— Ой! — удивился Власов, получая в яму пополнение, и тут же вскрикнул: лейтенант, пытаясь встать на ноги, перевернуться в яме, схватил его за руку.
— Мать-перемать!! Плечо! Плечо! За руку не хватай! Разжалую!
Первым врубился в ход событий рядовой.
— Хватай его, хватай, фотограф! — заорал он из ямы. — Не видишь — он же отстегнулся! Держи его быстрее!
— Я?!? — изумился фотограф.
— Ты, ты! — кивнул ему Белов, протягивая руки. — На, за руки меня быстрее хватай! Слышишь, что тебе господин землекоп приказывает?
— Хватай! Держи! — неслось из ямы уже в три голоса.
— Ну, хорошо, — довольно робко выразил согласие фотограф, решившись взять Белова за руки, которые тот сам протягивал.
— Вот так, вот так меня держи! — Белов взял фотографа за оба запястья, сжал…
Фотограф пискнул, как кролик, и дернулся в стальных руках Белова, как трепетная лань, пытаясь вырваться.
Белов не стал долго удерживать его. Дождавшись очередного сильнейшего рывка назад, Белов резко разжал руки и отпустил фотографа:
— Гуляй!
Не ожидав столь быстрого и легкого освобождения, фотограф полетел назад, спиной вперед.
— Лови фотографа! — Белов едва успел предупредить сидящих в яме его коллег.
Но это было, впрочем, несколько излишне: в «могиле» уже было довольно тесно. Падая, фотограф вклинился спиной между землекопом и конвоирующим лейтенантом, одновременно схватив с испуга Власова за голову, точнее вцепившись ему всей пятерней в последний клок жидких волос.
— А-а-а!!! — истошно заорал Власов, мгновенно приседая, чтобы спасти волосы от безжалостного выдирания.
— Руку разожми! — повернулся вокруг своей оси лейтенант, пытаясь оказать помощь Власову. — Брось! Разожми руку! — крикнул он прямо в ухо фотографу. — Не бзди, я держу тебя!
— Псих, идиот! — зашипел-застонал Власов. — Чуть скальп с меня не снял! Вцепился блин, мудак — как на прополке!
В «могиле» было уже четверо — яблоку некуда упасть.
— До чего ж хорошо вы выглядите, ребята! — сказал Белов. — Так копошитесь: ну прямо как опарыши!
Увидев, что лейтенант скользнул рукою к кобуре, Белов шатнулся прочь от ямы.
— Эй, Власов! — крикнул он. — Может, я Сальери, верно. Но ведь и ты — не Моцарт сыска, братец.
— Сейчас, сейчас! — Власов попытался встать рядовому на плечи. — Нет! Все равно не выходит. С плеч тоже не вылезти — песок. Очень трудно, не зацепишься за край — нет бруствера.
Стараясь схватиться хоть за что-нибудь, Власов, балансируя на плечах рядового, лихорадочно загребал песок обеими руками — быстро и жадно — как Али-Баба, наверно, выгребал сокровища из сундуков у сорока разбойников. Песчаные крутые края дружно и обильно посыпались в яму. Казалось, что Власов плывет по песку, плывет, оставаясь на месте, извиваясь всем корпусом в отчаянном стремлении покинуть могилу.
На секунду ему померещилось, что он зацепился за что-то и вот-вот вылезет. Поддавшись этому ложному ощущению, Власов закинул уже было правую ногу на сыпуху, но, рванув слишком резко, не устоял на плече рядового…
Рядовой слегка посторонился, уступая Власову пространство — щель между собой и стенкой «могилы», в которую Власов и бухнулся, прочертя носом след вдоль геологического разреза песчано- суглинистых почв.
— Лопату! — сообразил лейтенант-конвоир. — Надо лопату поперек ямы! И как на турнике — подъем с переворотом!
— Лопата!! — все находившиеся в яме засуетились. — У кого лопата?
Белов, сделав молча полукруг вокруг могилы, взглянул еще раз в яму — с той стороны, с какой его не ждали:
— Лопата здесь, у меня, наверху. Лопату в яме не ищите.
— Сейчас же подайте сюда лопату, Белов! — приказал Власов, в пылу не ощущая всей нелепости своего приказа.
Белов расхохотался в ответ:
— Ума до хера у тебя, я гляжу! Говорили же козлу: бери две лопаты. Не-е-е-ет! Наш Владислав Львович всех умнее! Не ему ж копать! Назло одну взял! А мне того и надо было! Понял? Вишь оно, как теперь вышло?!
— Сгною! Вылезу — сгною!!
— Хе-хе! Ты сперва вылези, вот что!
Белов быстро метнулся к оставленному без призора костру и, аккуратно вынув из него пару увесистых сучьев — толщиной в руку и хорошо разгоревшихся, поспешил с ними назад к яме:
— На-ка, ребята, погрейтесь!
Горящие кряжистые ветви полетели в яму — в разные концы.
— Уй, блядь! — тут же донесся из ямы искаженный ужасом голос Власова.
— Брось!
— Не прижимай!
— Топчи его! С-с-с-сука!
— Стой, я подниму, выкину!
— Да что ж ты, мудак, меня огнем по морде хлещешь?!
