дел много. Завтра отобьемся, все подробно расскажу.
— Ну, говори, чего сейчас делать надо? Что придумал?
— Вот что. Татары уже трижды обламывались, ломя нас в лоб, со стороны ворот. Логично было бы предположить, что они сменят тактику. Со стороны реки им к нам подойти очень трудно: тесно, не разгонишься, конный личный состав затормозится и подставится. Едва ли они рискнут ударить оттуда. Но если не в лоб и не с реки, то остается удар со стороны Лисьего поля.
— Но там нет ворот!
— Не проблема для татар. Таран накатят, — и с первого же удара, ну, со второго, — тын ваш — в брызги…
— Это верно!
— А наша задача — не подпустить их к крепостной стене, ни за что! …На наше счастье, Афанасич еще с неделю назад, еще до прихода татар, велел на Лисьем поле недалеко от крепостной стены дюжину дюжин могил накопать. Для нас, для защитников Берестихи. Это отличный задел! Спасибо ему за предусмотрительность! С наступлением темноты все землекопы объединят эти разрозненные могилы в единую эшелонированную систему траншей и окопов, с ходами сообщения, с крытыми блиндажами, дотами, пунктом координации огня, с медсанчастью. Словом, все по уму нужно сделать, «по-взрослому»… Как и что делать конкретно — объясню позднее. Лопат у нас как грязи, свободные руки тоже имеются… Теперь работа для лесорубов и плотников. К ней можно приступать прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик. …Идете в лес, мужики, рубите сухие елки в сажень длиной, в мужскую руку толщиной… Чуть-чуть от сучьев очистили, колы сюда несем, в Берестиху. А бабы тут берут их по три штуки зараз и вяжут их пучком, в противотанковые ежи — деревянные. В нашем случае — противоконные ежи… Вопросы есть? Тогда за работу!
Дороня Вячеславна Луконина, известная в районе ворожея и колдунья, заслуженная пенсионерка РФ, бывшая учительница литературы и русского языка Новогрудской школы, склонилась над лежащим в беспамятстве Михалычем.
— Сильный запой… — кивнула Дороня, приподняв Михалычу веко на глазу. — Сделал паузу, видать, сникерснул — будь здоров…
— Иначе не беспокоила б вас… — скорбно моргнула Катина мама, прижимая платок к губам жестом, позаимствованным ею с картины Крамского «Неутешное горе». — Иначе вас не просила б…
— Понятно.
— Можно чем-то помочь?
— Уж постараюсь для тебя, милая. Что смогу, все сделаю, все знанья свои тут применю, не оставлю!
— Бог наградит-то тебя, Дороня!
— Бог — богом, но и сама не забудь. Дай воды стакан и пол чайной ложки нашатыря в него… Все. — Дороня поднесла стакан к своим губам и стала читать заговор: — …Встану я благословясь, лягу я перекрестясь, выйду в чистое поле, в зеленое поморье, погляжу на восточную сторону: со восточной страны летят три врана, три братеника, несут трои золоты замки; запирали они, замыкали они… воды, реки, моря синея, ключи-родники змия зелена, зелья вражьего, алкогольного: магазины коммерческия, кафе привокзальный, ларьки круглосуточны; ресторан автостанции! Зелено вино, заперто оно: ого-го ни ого-го, поймано давно: бьется, бьется, в горло не льется, стакан не полнится, прошла его вольница! Погляжу я на западну сторону: с левой, с западной страны, летят три лебедь белыя, три сестренки, несут три золоты ключи: отпирали они, отмыкали они: кефир-данон-ряженку, нарзан-боржом-пепсюшку! Севенапни, раб Божий, заспринтуй, а в зеленый змий Кока-кол забей! Вот мой заговор — крут, сто газет не переврут, кто его сломать хотел, тот на зону залетел! Свят зарок, фильтруй базар, вышел срок, — ставь самовар! …Фу-у- у! — Дороня вытерла вспотевший от усердия лоб. — Влей в него теперь этот стакан с нашатырем, как только он молока попросит…
— Молока… — тут же простонал Михалыч. — Холодненького…
— На!!!
— Уй, что за гадость такая?!
— Давай, знай!
— С чего ж его так развело-то? — спросила Дороня после того, как Михалыча вырвало в пятый раз.
— Да дочка с приятелем клад нашла.
— Ну?! От радости?
— Не знаю. У нас же мужики и от радости, и от горя пьют. А ни того, ни другого нет, так, значит, от скуки!
— Показала клад-то!
— Да на, смотри, жалко, что ль, — во! — похвалилась находкой Катина мама. — Пополам разделили. Кате ожерелье и серьги достались, а парень ее для отцовской невесты кольцо и браслет взял. …Скажи, ну чем не приданое-то, а?
— Слушай, а я этого парня ведь знаю! Алешкой зовут, верно? Он меня решетом деньги искать научил. Я вон потом за неделю, считай, пять пенсий из песков выкопала. Вот эту блузку, видишь, купила? Купила, думаешь? Ничуть! Тоже выкопала! И с кружевами, да? Вся модная теперь я, отпадная! …Голова у него, у парня-то, — ну, Дом Советов просто, — не гляди, что школьник…
— А моя вот с ним — клад целый выкопала! Приданое! Не пустяк! Ну, отец-то и не вынес…
— Слушай! — Дороня осенено хлопнула ладонью по столу: — Приданое! А я ведь тоже знаю про клад, про один!
— Что знаешь, где зарыт?
— Нет, конечно. Но почти! Может, найдут, дети-то, да со мной поделятся?
— Это ты у них спроси. Сейчас прийти должны… А вот тебе за труды!
— Спасибо. Уснул твой сразу, видишь? Зря деньги не берем…
Аверьяновская «Ока» медленно качалась по лесным проселкам, — Алексей не хотел встречаться с милицией на трассе, — тринадцатилетний водитель всегда вызывал у ментов диковатые вопросы, переходящие в утверждения, неизбежно приносящие, в свою очередь, значительное облегчение для аверьяновского бумажника.
Дороня Вячеславна, которую ребята взялись отвезти домой, в ее родное Рютино, рассказывала по пути легенду о новом кладе, — легенду, услышанную ею от своей бабки Лукерьи, которая, в свою очередь, тоже узнала эту историю от своей бабушки, Марфы….
Мысленно Алексей отметил сразу, что история, устно передаваемая из поколения в поколение, перевирается, конечно, при каждом пересказе: жизненный опыт любой рассказчицы не может не бросить свой индивидуальный отблеск на излагаемые факты. Поэтому если речь идет о чем-то очень древнем, то истины, правды в истории может и не остаться вовсе, задержатся в устном сказании одни догматы веры, — пестрый калейдоскоп из отголосков личных обид, пристрастий, радостей и огорчений…
— Пришли в нашу местность как-то два брата, два странствующих рыцаря. Оба небогатые, пришли с Севера, — давно это было, — больше тысячи лет назад. А если точно, то в восемьсот шестьдесят втором году от рождества Христова. Хотя кто это точно может сказать, — в восемьсот шестьдесят втором или в восемьсот шестьдесят третьем, — одно и то же.
— Зачем пришли-то?
— Они пришли в наш край за женами, — от самого моря студеного шли прямо к нам, напрямки. Потому что и тогда было известно, что наши девки всех красивее в округе, — вот аж от Курска до Мурманска…
— Тогда этих городов не было, — заметил Алексей. — Ни Курска, ни Мурманска.
— Зато девки красивые были! — парировала Дороня.
— И сейчас есть! — вставила Катя.
— Куда денутся! — кивнула Дороня. — Вот. Эти два брата пришли со слугами, с небольшой дружиной, может быть даже, — ну, чтоб показать, что люди они не совсем уж простые, а с некоторыми
