кивнул в сторону Елизаветы и Варвары, — это уже сервизы фарфоровые… эпохи Дзынь, ты понял? Они уже — все! Отговорила роща золотая. Примелькамшись клиенту. Так что… завезешь их куда и бросишь, убьешь, замуж выдашь или в рабство продашь — нам все равно. В течение месяца не вернулись — все! — тебе две штуки, без базара.
— Да я не киллер! — возмутился Аверьянов.
— И я не киллер! — радостно подхватил продавец. — Я сутенер. И я тебе дело говорю. А ты уж думай сам. А то вон — «киллер»! Да разве киллер за две тонны… Насмешил! Да двести шалашовок в Подмосковье с «калаша» тебе любой москвич за пятьсот баксов в ближайший ров теплотрассы положит с радостью! А киллер — человек серьезный, ему сто тысяч дай. Но киллер шушеру мочить не станет, лицо терять. Вот ты и думай, если ты на «линкольне» свадебном приехал… Тебе зачем самому-то двести девок надо?
— Ну, замуж выдать, если честно.
— За иностранцев — угадал?
— Ну, угадал!
— Причем, мне кажется, за скандинавов — верно?
— Шерлок Холмс в тебе умер…
— Видишь, опять попадание! А почему? Северные «горячие парни» от наших южных балдеют — от украинок, молдаванок… Какую ни возьми — огонь девки, а если у нее к тому ж и жопа как тормозной парашют — ну, тут вообще — руби концы! Арабам, что им? Им нужно белочек, понимаешь? «Со снопом волос твоих овсяных…» Шииту, ваххабиту и прочему рахат-лукуму подавай тростиночек, шахидочек, он на бабу с пiд Полтавы, с грудями как у сфинкса, не полезет. А я смотрю, ты на Варюху глаз положил — все ясно, норвежцы либо шведы у тебя в прицеле!
— Точно.
— А вот хочешь знать, кого китайцы ценят больше риса и собак?..
— Слушай, ты прости, мне некогда. — Николай протянул в окошко восемь тонн баксов. — У меня тут как бы самолет…
— Понятно. Тогда вон Варьку и Лизку сажай, они тебе все точки дислокации покажут. Отбираешь двести, какие на глаз лягут, на выбор, на свое усмотрение! Там дальше, увидишь, стоят, ну ва-аще, есть таки-и-е! Ахнут твои викинги! От счастья обделаются!
— Хотелось бы! — согласился Аверьянов.
— Да мы ж с тобой профессионалы, я гляжу!
— Спасибо! Вот так комплимент!
— Тебе спасибо!
Сев рядом с водителем «линкольна», Николай поставил ему задачу:
— Едем, собираем девиц, ну таких, которые…
— Да понял. Их одно время во дворы с тротуаров сдвинули, но теперь, смотрю, опять повылезли. Отстегнули, видать, — опять вернисаж!
— И везем их к памятнику Пушкина, на Пушкинскую. Как двести девок соберем — за двадцать ходок приблизительно, — так едем к загсу.
— Ух! — Водитель «линкольна» уважительно качнул головой. — Планы у тебя — громадье, чувствуется, как у Ленина в семнадцатом…
— А то!
— Ну тогда как бы и у тебя такая же херня не вышла бы…
— Не волнуйся. Если и будет хреновато, то как бы не здесь…
— Так все говорят сначала, — кивнул водитель и тронул свой белоснежный лайнер уолл-стритов и бродвеев вдоль Тверской. — «Ах вернисаж, ах вернисаж… Какой портрет, какой пейзаж… Вот кто-то в профиль и анфас… А у меня один лишь бакс…»
— А вы вот про «Красную Шапочку» рассказывали, — спросила Лиза у Николая, когда машина тронулась. — Вы ее сами читали или по телику видели?
Николай обернулся:
— Сыну читал, лет десять назад.
— Импотент, — глядя в пол, прислонившись плечом к Лизке, прошептала Варя.
— А сами вы режиссер? — спросила Лиза Николая. — Фильм, вы сказали, снимаете…
— Режиссер… — согласился Коля. — Но и сам тоже играю роль.
— Ой! А какую?
— Я играю роль капитана.
— Капитана корабля или подводной лодки?
— Капитана спецназа.
— А-а-а… Боевик…
— Блокбастер.
— А блокбастер — это про что?
— Даже не знаю, — признался Николай.
— Блокбастер — это не про что. Это фильм с неопределенным жанром, — пояснил водитель. — Если с английского перевести, то блокбастер — это просто фильм с огромным успехом. Специально выяснял. Вся наша жизнь — блокбастер.
— Ага, — кивнула Варюха. — Это у тех, кто, как ты, на «линкольнах» разъезжает. А у меня жизнь — один фильм ужасов с комедией под мышкой.
— А зачем для одного фильма так много героинь понадобилось? — спросила Лиза громко. — Зачем вам двести девушек нужно?
— Лично мне девушки совершенно не нужны, — кинул ей, не оборачиваясь, Аверьянов.
— Педик, — с грустью в голосе констатировала Лиза.
— Пожалуйста, вот вам и шлюхи, товарищ бандит, — повернулся водитель к Аверьянову, останавливая лимузин.
— А это главная улица Москвы — Тверская, — объяснил Алеша, подмигнув Олене сквозь стекло заднего обзора. — И тоже, видишь, сплошь все магазины.
— Куда все люди так спешат? — поинтересовалась Олена, ласково поглаживая свой «Набор туриста», который она уже повесила себе на шею. — Как будто у них у всех недоеная корова дома осталась.
— Такой ритм жизни тут. Шальной немного, верно?
— А вот смотри, девушки стоят и никуда не спешат! И ничего не покупают! Ох, какие красавицы!
— Это точно…
— Они, как и мы, приезжие?
— И да и нет… В основном приезжие. — Катя решила больше не закруглять углов. — Это проститутки.
— И вот, и вот, и вот! Тоже? Очень красивые!
— Естественно! Им надо продать себя повыгоднее, подороже.
— Куда продать? — испугалась Олена. — В рабство?
— Конечно, нет! Вернее, не совсем в рабство.
— На поденщину?
— Да вроде. Только «поденщина» от слова «день», а они на ночь продаются. — Катя запнулась, не зная, как объяснить. — Ну, блуд по-вашему, или я не знаю, как сказать… Ну, за денежки, с мужиком… Понимаешь?
— Чего же не понять? — вздохнула Олена. — У нас это тоже есть… Есть, есть! Не такие уж мы от вас отсталые. В каждом крупном селении, почитай. А уж на ярмарке, осенью, сплошь все скоморохи да блудницы…
— Ну да, — кивнул Алексей. — Древнейшая профессия. Да и, кроме того, у нас всю жизнь сплошная
