Американская дырка

дела.

Публичная похвала приятна нам, как приятны богам дымы и ароматы жертвенников. Я скромно улыбнулся.

– Мы тоже не дремали, – продолжил Капитан, – но об этом после. А сейчас посвятите меня в то, чего я не знаю.

Оля хотела было что-то сказать, но я по праву главенства в служебной иерархии её обрезал.

– Вчера вечером многим спецам-геологам, чью почту мы контролируем, пришли послания от заморских коллег. – Я заметил, что по знаку Капитана Анфиса принялась регистрировать мои слова в блокноте. – А Смыслягину – даже три штуки. Дословные переводы будут немного позже, но везде, после личных поклонов, речь идёт о Кольской скважине. Общий смысл: когда она была разморожена, почему втихаря и где можно ознакомиться с последними материалами бурения? В общем, хотят приватно проверить информацию. Смыслягину ответили из «Nature». Страшно благодарят за статью, поставят в ближайший номер, говорят, она поднимет бурю, так его и назвали – stormbringer, приглашают приехать с докладом и выступить перед их яйцеголовой шайкой. Словом, зашевелились, черти.

Оля, всё это время в нетерпении теребившая несчастную карамельку, наконец не выдержала:

– У нас в Горном и без этого stormbringer’а уже такой тарарам – хоть святых вон!

Оторвавшись от блокнота, Анфиса быстро перекрестилась на образа.

Вот чёрт – лютка ведь предупреждала, а я забыл. Ну, шляпа.

– Так, – сказал Капитан, – подробнее.

Из кожаного рюкзачка, заменявшего ей ридикюль, Оля извлекла газету. Это был сегодняшний «КоммерсантЪ» с кокетливо сбитым набекрень ером на логотипе. Развернув газету, лютка показала нам статью на четверть полосы, называвшуюся по-карамзински лаконично «Воруют», и поведала следующую историю.

Когда она пришла на кафедру за ключами от лаборатории, там воздух уже был сгущён от назревавшего переполоха. Утром доцент X принёс «КоммерсантЪ» и зачитал статью перед коллегами. Коллеги посмеялись, поскольку, на их взгляд, в статье была написана полная дребедень, а невежество газетчиков, ищущих жареное и хватающих вершки, истинных профессионалов, коль скоро тема касается их профиля, всегда забавляет. В статье говорилось, что недавно геолаборатория на базе Кольской сверхглубокой скважины подверглась ночному нападению грабителей. («Там полгода ночь», – педантично заметил профессор Y.) Похищены недавно добытые уникальные образцы керна, которые не только представляют огромную материальную ценность, как поведал один конфиденциальный источник, но являются ещё и предметом государственной тайны. Всему виной, конечно, извечная российская беда – халатность руководства и нерадивость охраны, допустившей попойку на рабочем месте. «А пора бы образумиться! – восклицал газетчик. – Впервые за последние десятилетия нашим специалистам удалось совершить реальный прорыв, вновь оказаться „впереди планеты всей“, раньше других проникнуть в заповедную сокровищницу земных глубин, в сказочные кладовые гномов. Так неужели мы опять позволяем воровать наши победы и мостим дорогу другим, а сами, как заведено, остаёмся на бобах?» В развитие темы высказывалось предположение о международном характере кражи. То есть, возможно, сверхценные образцы, способные составить славу стране и немало содействовать её благополучию, уйдут за границу и приоритет их исследования, как уже бывало прежде, окажется не за русскими учёными.

Конечно, слушать про огромную материальную ценность осенённого государственной тайной и добытого из замороженной скважины керна преподавателям Горного было смешно. Профессор Y предложил позвонить своему знакомому, сотруднику геолаборатории Кольской СГС, куда центральные газеты приходят с опозданием, и просветить относительно величия его замороженной деятельности. Но тут на кафедре появился доцент Z с потрясающей новостью: оказывается, Кольская скважина давно разморожена, керн идёт чёрт знает с каких глубин, а мы, можно сказать головной институт, ни сном ни духом! Разумеется, накануне он погрузился в сверхглубокий геологический сайт и попал в браконьерские Олины сети. Следом молчавший до сей поры профессор N признался, что, получая утром электропочту, обнаружил сообщение от американского коллеги, интересующегося, кто занимается изучением образцов породы из размороженной Кольской скважины и где можно ознакомиться с результатами исследований. («Оба-на! – подумал я. – Значит, американцы чешут частым гребнем, и за всей почтой нам просто не уследить».) Новости наложились друг на друга и произвели неожиданный эффект – не то чтобы доверия, но подозрения, что дым не без огня и дело здесь не чисто. Тут уж от звонка на Кольскую скважину было не удержаться. Позвонили. Знакомый сообщил профессору Y, что уже устал отвечать на вопросы: да, их действительно ограбили, унесли несколько компов и кое-какую мелочь – какую именно, он доподлинно не знает, но ничего «сверхценного» у них просто не было, охрану, правда, сменили и ужесточили режим, но что касается скважины, то никто там работ не ведёт и вести не собирается. «Старик, скажи только, – понизил голос профессор Y, – ты давал подписку о неразглашении? Да или нет?» – «Иди ты в жопу», – неопределённо ответила трубка. В общем, умиротворения звонок не принёс, так что к тому времени, когда Оля собралась уходить, на кафедре выбирали ходоков к ректору.

– Отличный пример позитивной диффузии заведомо ложных данных. – Капитан хлебнул из чашки кофе. – Ограбление – это наш заказ по старым криминальным связям. Там действительно забрали три компьютера и первые попавшиеся камни, но главное – обнесли кабинет начальника всего комплекса Кольской СГС. А у него там, кроме любимого штуцера, было много милых сердцу безделушек. Конечно, он учинил разнос всему хозяйству.

Капитан протянул Оле вторую карамельку, хотя она ещё не расправилась с прежней. Меня столь навязчивое внимание задело.

– Конфиденциальный источник и статья – тоже наша работа, – продолжил он. – А ещё мы вскрыли сайт кабинета министров, и теперь внешний юзер, желающий почерпнуть сведения о золотом запасе России, получает ответ, что, в связи с обновлением информации, данные временно отсутствуют. Надеюсь, премудрые аналитики из ЦРУ последовательно сложат все факты и сделают верные выводы.

Раскрасневшаяся Анфиса обмахнулась блокнотом – батареи жарили что надо. Я попросил Стёпу приоткрыть окно, и он с чрезвычайно независимым видом мою просьбу исполнил.

И тут... Жуть. В тот же миг, словно только того и ждал, в отворённое окно с лёгким шипением влетел ослепительный теннисный мячик, как будто клубящееся небо выплюнуло в мир, как в урну, каплю желчи, исполненную чистого огня и ужаса. Все замерли, заворожённые невероятным видом пламенного шара. Мгновенно меняя траекторию, молния заметалась по кабинету, потом остановилась над столом, взмыла вверх и, разорвавшись с глухим треском, бледным огнём опалила нам глаза.

– Ой! – запоздало пискнула Анфиса.

– Ёшкин кот! – негромко выругалась Оля.

– Мама ро?дная! – ужаснулся Стёпа Разин.

– А я что говорил! – обрадовался Капитан.

– Хреново за нас молятся, – Василий.

– Но мы же живы, – сказал я.

Стряхнув с век пепел обгоревших бровей и ресниц, я огляделся. Все и вправду оказались живы, но то, что я увидел, повергло меня в ужас. Светильники были разбиты, потолок и стены запятнаны безобразными подпалинами, Васин волосяной хвостик дымился – но всё это была сущая ерунда. Етитская сила! Мои жуки!.. Ветвисторог, впрочем, уцелел, а вот коллегии навозников со священным скарабеем во главе и табунку чеканных жужелиц досталось...

Глава шестая ВОЛЬНЫЕ КАМНИ

1

Совещание продолжилось только через два часа и уже в усечённом составе. Оля и Анфиса были деморализованы расстройством, произведённым молнией в их причёсках и макияже, так что я отвёз их на Графский восстанавливать руины и рисовать подробности. Василий и Стёпа с позволения начальства пошли в кафе на угол выпить по кружке пива и там потерялись. Собственно, ни те, ни другие пока не были нужны – до согласования плана дальнейших действий. Как раз его-то мы с Капитаном и отправились увязывать в небольшой ресторанчик на Литейном – спокойный и милый, с кистями на шторах и, что особенно ценно, без музыки, в таких местах почти всегда внезапной и бесцеремонной, как чих в