обустройства и коммуникаций и министр внутренней безопасности Шурба Сергей. Шурба сам напросился в эту поездку, мотивируя тем, что для внутренней безопасности создание туннеля не менее важно, чем для экономики Муоса.
В туннеле их встретили начальник строительства и ещё три каких-то специалиста с саквояжами и в респираторах. Президент, подходя к строителям, уже было собрался начать жёсткий разговор по поводу срыва графика работ, как его за плечо дёрнул Тимошук:
— Они мне не нравятся...
В этот же момент «строители», распахнув чемоданы, стали доставать оттуда оружие. Тимошук привычным движением выхватил из оперативной кобуры пистолет, произвёл несколько выстрелов на опережение, одновременно забегая перед Президентом и становясь между ним и террористами. Террористы так и не произвели ни одного выстрела — они уже лежали, и у каждого было снесено по полголовы. Остался стоять только «начальник строительства» — у него не было оружия, поэтому Тимошук в него не стрелял. Президент потребовал:
— Сними маску.
«Начальник строительства» снял респиратор. Это был Удовицкий — бывший глава МУОСа.
— Ты? Тебя ж приговорили к досрочной высылке в верхние помещения. Мне доложили, что приговор исполнен.
— Валер... — крикнул Тимошук, но предупреждение телохранителя заглушил выстрел. От пули в затылок смерть наступила мгновенно.
Министр внутренней безопасности навёл на Президента ещё дымящийся пистолет.
— Да, Валерий Петрович, это я выпустил Удовицкого и других отстранённых вами руководителей. Чтобы они подготовили переворот. Правда, подготовились они, как вы видите, не очень... Ничего нельзя доверить другим, всё нужно перепроверять и контролировать. Поэтому-то я и напросился с вами в эту поездку.
— И что дальше?
Ответил Удовицкий:
— Дальше? Мы принимаем жизненно необходимое решение о введении ценза значимости. Ты, наш идеалист и романтик, ослеп. Всё население Муоса думает только о том, как им урвать кусок жрачки и при этом не работать. А жрачки-то на всех не хватает, а работы-то много! Естественно, кто-то должен это быдло заставлять пахать и ограничивать их в потреблении пайки. Естественно, для этого нужна определённая смекалка, сила воли и твёрдость, которые характерны только элите общества. И естественно, что элита должна получать больше благ, чем это самое быдло, им управляемое. Всё очень просто и понятно! И так, кстати, было всегда. Конечно, отбор в элиту будет справедливым. Мы не повторим ошибок прошлого, не допустим наследования своего положения. Наверх можно будет пробиться только своим умом и трудолюбием. В чём же несправедливость, Президент?
— Сколько станций в минском метро?
— Что? При чём тут это?
— Нет, ты ответить...
— Да не знаю я, сколько станций: двадцать или тридцать, какая, к чёрту, разница?
— Ты, глава МУОСа, который должен был здесь под землёй всё обустроить, ты даже не знаешь, сколько станций в Минском метро! Если бы, ты не проворовался, если бы ты не загубил порученное тебе дело, минчане бы здесь не умирали тысячами. Но при всём при этом ты себя считаешь элитой! Ты — моральный мутант, я не хочу с тобой разговаривать... А ты, министр внутренней безопасности, ты то чего добиваешься?
— Да вы знаете сами, Президент. Я не согласен с вашей мягкотелой политикой управления. На сколько спланированных мною акций по наведению порядка вы наложили вето?! Муос надо объединять и спасать...
В это время Удовицкий поднял автомат одного из убитых террористов, передёрнул затвор, навёл его и выстрелил. Так был убит последний Президент Республики Беларусь.
Удовицкий отбросил автомат:
— Ладно, идёмте, у нас много дел.
Шурба, не двинувшись с места, ответил:
— Тебе некуда идти. Президент был прав — ты ничего из себя не представляешь. Мы все мучаемся сейчас из-за тебя и таких, как ты. Я поручил тебе это грязное, но простое дело, но ты даже с ним не справился. Один дед с пистолетом перестрелял всех твоих недоделков. Министр внутренней безопасности поднял свой ПМ. Удовицкий жалобно заскулил:
— Нет, не надо, прошу тебя. Я пригожусь...
— Да... ты пригодишься... но мёртвым. Кто-то ведь должен быть виноват в убийстве Президента.
Прогремел ещё один выстрел.
Президент был похоронен с почестями. Министр Шурба сам занялся организацией похорон и «расследованием» заговора «удовицковцев». По результатам расследования, как участники заговора (сообщники Удовицкого) были арестованы, а затем казнены нескольких наиболее преданных сторонников убитого Президента.
Молодого министра не интересовала власть, он был предан безопасности и единству Муоса. Все административные полномочия он передал Учёному Совету, а сам лично возглавил операцию «Восток», целью которой являлось присоединение восточного административного сектора. Отряд сил безопасности в двести человек победоносно дошёл до станции «Московской», где встретил ожесточённое сопротивление местных. Министр Шурба не отсиживался за спинами бойцов, а сам повёл их в бой. На штурме баррикады он был убит.
После смерти министра внутренней безопасности оказалось, что присоединение Востока никому, кроме покойного, было не нужно. Военные Центра просто ушли со станций, которые по инициативе Шурбы были присоединены к метрополии большой кровью.
Учёный Совет распустил Парламент, сократил Министров, набрав, вместо них, администраторов. Начались опыты по выведению людей-рабов, которые смогут жить на поверхности. Начато введение цензовой системы уровней значимости. Но до конца эта реформа была проведена только в самом Центре. Осуществить её в полной мере не удалось — этому помешала Американская война.
Президент был символом погибшего государства. После его гибели Муос стал разваливаться, неуклонно скатываясь к дикости и анархии.
Не смотря на объяснения Ментала, у ворот Октябрьской обоз остановился в нерешительности. Каждый из них недавно был здесь, вернее был уверен, что был. Они ведь здесь вступили в бой с реальными врагами, которые чуть их всех не погубили. На этой станции ушли в небытие их товарищи.
Вперёд вышел Комиссар и решительно стукнул три раза кулаком в металлическую конструкцию ворот. С той стороны раздался скрежет... Бойцы передёрнули затворы автоматов и взвели арбалеты. Концом протяжного скрежета явилось открытие небольшого лючка, на уровне лица Комиссара. В лючке появилось лицо, вернее пол-лица, так как всего лица в амбразуре видно не было. Пол-лица спросило грубым голосом:
— Кто такие?
— Обоз с Тракторного...
— Что-то я таких морд с Тракторного не помню...
Вышла Купчиха:
— А мою морду помнишь?
Дозорный немного смягчил голос:
— Твою морду... мордочку я помню, Купчиха.
— Ну так открывай...
— Я б открыл, но вдруг вы Чужие?
— Какие Чужие? Ты ж сказал, что признал меня...
— Я сказал, что признал твою мордочку, а ты ли это — я не знаю...
