- Кобель, конечно, - согласился Николай Иванович. - Т-так ведь не узнает никто...
- Ну ладно, хватит с тобой время терять. Давай сюда шею! - сурово приказали сзади.
- К-как это - шею?! Не-ет! Я б-больше ни того, я б-больше не буду! - быстро забормотал Николай Иванович, обернулся и увидел метрах в пяти от себя гражданина, надевающего на собаку ошейник.
- Ну, пошли домой! - скомандовал гражданин собаке, и они направились к подъезду.
- Вот жизнь с-собачья! - пробормотал растерянный донжуан и торопливо зашагал дальше искать корпус № 3, где его ждала Люся.
На здоровье!
Сейчас буду рассказывать правду, какой бы горькой она ни была...
Вчера в больницу попал. Ногу подвернул... Лучше бы я голову себе свернул сразу!
Представляете: лежу в приемном покое, жду, когда врач придет, и вдруг подходят вместо врача два санитара.
- Этот, что ли? - говорит маленький длинному и показывает на меня.
- Сейчас посмотрим, - говорит длинный, - разве, - говорит, - их тут всех подлецов упомнишь!
Достал из кармана ворох каких-то бумаг, покопался в них и говорит:
- Этот! Вот, - говорит, - написано: смерть наступила в тринадцать ноль-ноль.
Я говорю удивленно:
- У-у кого наступила?
Маленький говорит:
- А тебя вообще не спрашивают! Совсем, - говорит, - обнаглели! В позапрошлом годе, - говорит, - вот так же один старикашка заведующего испугал. Тот только себе налил, а старикашка - хвать и - выпил! И за закуской тянется...
Длинный говорит:
- Да, бывают в жизни загадочные явления! Но я на всякий случай еще раз проверю.
Проверил и говорит:
- Нет, все правильно, вот написано: Анисимова Аграфена Петровна... 1883 года рождения.
- Идиоты! - заорал я. - Я жаловаться буду!
- В позапрошлом годе, - говорит маленький, - вот так же одна бывшая старушка жалобу написала. Скоро уж ответ, наверное, придет...
- Разберутся, - говорит длинный. - Сейчас насчет этого строго!
Тут маленький говорит задумчиво:
- Однако, - говорит, - непонятная старушка попалась: в брюках, с усами и лысина вон блестит!..
Длинный говорит:
- Ну и что, может, она панкует!
- В позапрошлом годе, - говорит маленький, - рокеров привезли, так вместо рокера мотоцикл похоронили. Металлистов, - говорит, - легко перепутать...
- Врача! Врача мне позовите! - заорал я.
Тут открывается дверь и входит врач: халат накрахмаленный, взгляд строгий. На груди стетоскоп, на голове - пыжиковая шапка, чтоб не сперли.
- Почему, - спрашивает, - больной так дико кричит? Опять лекарства в счет следующего квартала даете, чтоб план перевыполнить?
- В позапрошлом годе, - говорит маленький, - мы им лекарства на кухне в котел закладали, чтоб всем без обиды! А в этом, раз вы ругаетесь, решили вообще не давать!
- К тому же это не больной, - говорит длинный, - а вот... - Покопался в своих бумажках и говорит изумленно: - Оказывается, у меня две бумажки слиплись, и это получается не Аграфена девятнадцатого века рождения, а... аппарат - искусственная почка!
Врач поджал губы и говорит понимающе:
- Это, - говорит, - наверное, японцы делали, наши так не могут!
- Наши меня делали! Наши! - закричал я.
- Во дает! - обрадовался маленький. - Значит, научились! Ну, взяли, что ли?! - скомандовал он своему длинному напарнику и ухватил меня за ногу.
- Ой! - заорал я, дернулся и... вывих-то выправил. Вскочил и бежать оттуда сломя голову. Да так, что по дороге в столб врезался и теперь уж и сам не пойму: то ли это в действительности было, то ли мне примерещилось!
Здравствуй, дядя!
У редактора отдела прозы Николая Ивановича Журкина работы много. Поэтому домой он вернулся утомленный, поужинал и хотел прилечь отдохнуть, но тут его внимания потребовала жена.
- От тети Фаи письмо пришло, обижается, что не пишем.
- Ну вот и напиши, - сказал Николай Иванович, укладываясь на диван.
- Я уже написала, - призналась жена, - да только знаешь, я ведь институт давно кончала, ты бы посмотрел, может, где ошибки, а то неудобно...
- Ну ладно-ладно, давай, - нехотя согласился супруг.
Он поднялся с дивана, сел за письменный стол, начал читать и сразу сморщился, как от кислого.
- Ну, что это такое?!
- Что? - встрепенулась жена. - Где?!
- Ну вот: 'Дорогая тетя Фая!'
- А что?
- А то, что имя какое-то вычурное, надуманное, нетипичное.
- Так ведь ее ж так зовут.
- Мало ли кого как зовут, - снисходительно и устало произнес супруг. - Имя должно быть простое и невольно как бы определяющее внешний облик. Понятно?
- Это да, только ведь...
- Вот возьми, к примеру, у Толстого: Болконский - и сразу представляется эдакий, понимаешь ли, красивый, благородный человек. Не надо оригинальничать, а надо всегда идти от жизни. Вот давай подумаем вместе: тетя у тебя женщина полная, значит, и назвать ее нужно Полина!
Женщина испуганно вытаращила глаза, а Николай Иванович жирно перечеркнул в письме 'Фая' и написал сверху 'Полина'.
- Ну вот так-то лучше, - сказал, смягчаясь. - А это вот что у тебя: 'Извини, что долго не писала'? Во- первых, последнее слово имеет двойной смысл...
- Ой! - только и молвила женщина.
- ...а во-вторых, это так старо, затаскано, столько раз было, что совершенно никуда не годится!
- А что же годится? - растерянно пролепетала супруга.
- Начинать надо всегда коротко, динамично и главное - сразу заинтересовать читателя, - объяснил Николай Иванович. - Вот, допустим, так: 'Здравствуй, дорогая тетя Полина! Вчера я чуть не попала под трамвай'. Ты же сама говорила, что вчера что-то такое с тобой случилось. И не надо выдумывать, надо писать то, что хорошо знаешь.
Супруга глубоко и судорожно вздохнула, а Николай Иванович зачеркнул в письме первое предложение, вписал новое, опять уткнулся в письмо и опять передернулся.
- А это у тебя что: 'У нас все по-старому'?! Как по-старому? Что по-старому?! И вообще, что за манера писать фразу, не несущую смысловой нагрузки? Это мы вычеркиваем, - твердо произнес супруг, - и даем описание трамвая и пейзаж...
