Джин покачала головой. Самое большее, на что она была способна, это сварить яйца или поджарить сосиски.
– Смотри, детка, неумение готовить может помешать тебе подцепить приличного жениха, – улыбнулась миссис Шерман.
– Я не собираюсь никого цеплять, – возразила Джин.
– Это ты сейчас так говоришь, – фыркнула женщина. – А вот когда встретишь того, единственного, по- другому запоешь. – Джин не ожидала подобных высказываний от домоправительницы. – Этого не избежать, – продолжала Элис, заметив недоверчивый взгляд Джин. – Любовь приходит ко всем. А настоящая – только раз в жизни.
– Так было у вас с мистером Шерманом? – улыбаясь, поинтересовалась Джин.
– О Господи, конечно же, нет! – выдохнула Элис. – Он был не из тех, для кого любовь важна. Мое сердце разбил другой парень. Он погиб на войне. – Голос ее дрогнул.
– Я… Мне очень жаль, – проговорила Джин.
– Не стоит сожалеть, девочка моя. Это было очень давно. Я только хотела сказать: как ни беги от любви, она все равно рано или поздно догонит.
Джин вздохнула с облегчением, когда Элис перешла к более земным темам:
– Туалет прямо по коридору. Позовешь меня, если понадобится помощь.
– Спасибо, – откликнулась девушка. – Все будет отлично, когда я возьму свои костыли.
– А вот и они, – чересчур бодро произнесла миссис Шерман, указывая на Ланса, появившегося в дверях.
Ланс прислонил костыли к стене и спросил, когда Элис ушла на кухню:
– О чем вы так мило болтали?
– Да так… – Джин пожала плечами. – Миссис Шерман рассказывала мне историю своей любви.
– О, это интересно! Неужели она были влюблена?
– Она тоже когда-то была молодой, – тут же ощетинилась Джин.
– Не возражаю, – улыбнулся Ланс. – А кое-кто и до сих пор молод. Двадцать один, не так ли?
– Двадцать два. У меня недавно был день рождения. – Ланс нахмурился. – Я не отмечаю такие праздники. И Рождество, кстати, тоже, – сказала Джин. – Поэтому, если ты не против, я останусь в комнате на время праздника.
– Я-то не против, – с деланным равнодушием произнес Ланс. – Но вот моя дочь, полагающая, что Рождество – самый замечательный праздник, очень огорчится, не увидев тебя за праздничным столом. Да и отцу будет без тебя скучно.
У Джин не оставалось выбора. Она бросила на Ланса мятежный взгляд, на который тот ответил широкой улыбкой.
– Уходи, – тихо проговорила Джин.
– Сию же минуту, – согласился он. – Я только хочу быть уверен, что ты справишься с костылями.
– Все будет замечательно.
– Зови на помощь, если что-то не получится, – сказал он и вышел из комнаты.
Девушка подумала, что лучше умрет, чем позовет его. В ней говорила гордость. Но она не помогла ей встать с кресла на костыли и не уберегла от падения.
Рухнув на пол, Джин вскрикнула от боли и обиды на свою беспомощность.
В дверях тут же показался встревоженный Ланс. Он увидел перевернутое кресло и лежащую на полу Джин в слезах бессилия.
– Мне надо в туалет, – жалким голосом произнесла она.
– Ладно.
Ланс не стал ей выговаривать. Он просто помог подняться и отвел ее в ванную комнату.
Когда она вышла оттуда, он заметил напряженное выражение ее лица и мягко проговорил:
– Теперь тебе стоит поспать.
Она была слишком слаба, чтобы возражать, и покорно легла.
Джин не знала, сколько проспала, но когда она открыла глаза, то увидела Ланса, сидевшего на краю ее кровати.
Он легко коснулся ее руки и улыбнулся. Джин неосторожно улыбнулась в ответ. Почти неуловимое прикосновение подняло в ней бурю эмоций. Она казалась себе сказочной принцессой, которая спала сто лет, пока прекрасный принц не снял с нее колдовские чары.
На самом деле все было не так. Наоборот, Ланс Диллон зачаровал ее. Но она поняла это слишком поздно.
7
Никогда прежде Джин не испытывала ревности. И не сразу поняла, что за боль почувствовала, когда увидела, как улыбается Лансу Лу Синклер.
Дорри проследила за ее взглядом.
