получение удовольствия от созерцания местных красот природы.
Уточнив направление, я двинулся быстрым шагом; чтобы избежать движения по кругу, старался засекать отдаленные ориентиры по ходу движения. Примерно каждые два часа останавливался для отдыха и заново сверял по сторонам света направление своего пути.
Первые признаки подступающей осени едва уловимо проглядывали в пока ещё кипящей буйством жизни природе.
Когда я шёл вдоль границ опушек и полян, порывистый ветерок колыхал уже отцветающие травы, нет-нет да и вздымал по краю рощи маленькие покоробленные листья.
Мне стало грустно. Свежая улыбка леса скоро сменится увядающей печалью. Холодная осенняя слякоть захватит его без остатка. В мою душу прокралось уныние, страх перед недалёким будущим. Я должен сделать свой выбор. Боюсь только, в любом случае окажусь в проигрыше - Тейла и мои друзья находятся по разные стороны баррикад...
Ближе к вечеру, прежде чем стало смеркаться, на очередном привале возле мелкой лесной речушки я развёл огонь в яме с отдушинами. Такой костёр очень экономичен и почти не даёт дыма. Из коры берёзы вырезал и сложил прямоугольную бесшовную коробку, затем обмазал её снаружи тонким слоем глинистой грязи - посуда для кипячения воды была готова! Смастерил ещё одну узкую глубокую коробку для хранения запаса кипяченой воды. Кольями и ветками забаррикадировал ручей, после чего, поставив кипятиться самодельный котелок с водой, отправился вдоль берега вверх по течению. Отойдя метров на двести, я вошёл в холодный поток - в самом глубоком месте вода едва доставала до колен - и, медленно возвращаясь, стал шарить руками в подводных норах вдоль берегов, ища раков и гоня рыбу в сторону запруды.
Добыча оказалось богатой - десяток раков и несколько относительно крупных рыбёшек. Пока варился ужин, я, используя длинные жерди и ветки с листвой, соорудил на нижних ветвях соседнего дуба шикарную, мягкую кровать.
Насытившись, развалился на самодельном ложе, с любопытством прислушиваясь к вечерним звукам пробуждающихся ночных животных. Уже почти стемнело, когда от нечего делать я приложил оставшуюся половинку бинокля к глазу (вторую половинку я разобрал раньше - линза была необходима для разведения костра). Увиденный сквозь окуляр мир меня обрадовал - хоть он и стал чёрно-белым, но было светло, как днем! Этот бинокль по совместительству оказался и прибором ночного видения! Резкость и приближение осуществлялись автоматически, по той точке, на которую был нацелен зрачок глаза. Я мог посмотреть на соседнее дерево и сквозь мешающие листья изучать походку спешащего по своим делам муравья; а стоило переместить взгляд на эти листья, и уже на них настраивался умный аппарат; мог повернуть голову к небу, и мгновенно к самым глазам приближался край летящего облака! Это было просто здорово! Я быстро сообразил, какую бесценную вещичку удалось подцепить: когда лесные дебри кончатся, передвигаться мне придется только в тёмное время суток, но теперь с этим проблем не будет!
...Первая ночь в лесу была бы просто чудесной, если б так не досаждали комары. Когда быстро двигаешься или сидишь у костра, их практически не замечаешь, но стоит только лечь спать...
Утром я решил ускорить своё продвижение - если Сопротивление покинет Вашингтон, у меня возникнут осложнения. Чтобы сбить со следа вероятную погоню, прежде чем продолжить бросок на северо-восток, соблюдая маскировку, я прошёл метров пятьсот вниз по течению, передвигаясь прямо по холодному ручью.
...Последующие дни я продвигался очень быстро, только изредка делая короткие привалы. Пил запасённую воду, ел оставшуюся часть прокопчённой ещё в первый вечер рыбы; употреблял некоторые растения; не брезговал поджаренными на костре улитками и грибами. Времени на изготовление капканов и ловушек для зверей совершенно не было, тем более не могло быть и речи о терпеливом ожидании лесной дичи.
К сожалению, больше мне не встретилось ни одной речки или ручья, а запас кипяченой воды почти кончился. Я уже начал подумывать о сборе утренней росы или рытье в подходящем месте маленького колодца, когда в конце третьих суток пути наткнулся на очень небольшое, заросшее густой растительностью озерцо.
При ближайшем рассмотрении, оно оказалось грязной, болотистой лужей. Опустившись на её подозрительно заколыхавшийся берег, я зачерпнул ладонью немного застоявшейся воды и поднес к лицу. От мутной, коричневой жижи исходило зловоние.
- Вот свинство! - я раздраженно выругался. - Придется потерять здесь целый час!
Для начала попробовал выкопать ямку метрах в трёх от берега - обычно таким способом можно произвести первичную очистку просачивающейся туда воды. Но под торфянистым дёрном оказалась всё та же вонючая грязь.
'Придется работать по полной программе', - решил я и принялся разводить огонь. Полчаса ушло на поиски более-менее подходящего песочного грунта. Затем я, профильтровав через наполненную песком занавеску тухлую воду, поставил её кипятиться. И только когда она закипела, как полагается по инструкции, бросил в котелок несколько углей из костра. Двадцать минут я терпеливо ждал, пока булькающая жидкость полностью обеззаразится и еще почти час - пока она отстоится...
Только через два с половиной часа я покинул место непредвиденной остановки.
В лесу стало темнеть. Чёрные поваленные стволы деревьев, колючие кустарники и буреломы то и дело преграждали путь, цеплялись, царапали кожу, но я почти не обращал на это внимания. Прицепив к голове 'окуляр ночного видения', отключив функцию бинокля, я упрямо и тупо рвался вперед. Мне так хотелось поскорее очутиться среди друзей, снова увидеть Тейлу, что я решил наверстать потерянное время за счёт ночи.
Неожиданно обрушился ливень. Ледяные струи накрыли всё вокруг убаюкивающим шелестом. В разрывах крон деревьев и в некоторых других местах они прорывались на землю, образуя маленькие лужицы. А я всё шёл своей дорогой, не замечая падающие на плечи холодные капли, шёл, ругая дождь за то, что он пролился слишком поздно, чертыхаясь из-за бессмысленно потерянного времени...
Прошло ещё четверо суток моего непредвиденного рейда по тылам ИИ. Лес давно закончился, и передвигаться приходилось только ночью. Днём я прятался, тщательно, по всем правилам маскируясь. Быстрая беспрестанная ходьба, ночная прохлада и комары несколько вымотали меня. Я чувствовал себя до некоторой степени отупевшим и грязным - тело истосковалось по ванне и нормальной одежде. И хотя продвигаться по равнине было легче, темп моего марш-броска замедлился.
На равнинах громоздились сплошные высотные теплицы и заводы неизвестного мне назначения. Людей не видел ни разу - то ли они попросту предпочитают спать, а не шляться в потёмках, то ли, что скорее всего, их здесь полностью заменили рабочие - биороботы.
Вскоре, после того как в очередной раз село солнце, я вышел к окраине города. В душе затеплилась надежда.
Но она быстро улетучилась, как только я включил бинокль. 'Что за дьявольщина? Что здесь произошло? - спрашивал я сам себя, не получая ответа. Сердце забилось сильнее, в груди что-то сжалось - безотчётное, смутное чувство собственной вины и жалость на несколько мгновений сковали мышцы. - Да, заварили мы кашу...'
Некоторые дома оказались разрушены, кое-где из развалин ещё подымался дым... Ни одного светящегося окна, ни единой живой души! Судя по всему, Сопротивление только недавно оставило этот район.
'Надо раздобыть одежду и, если повезёт, телефонный коммутатор', - приняв решение, я короткими перебежками двинулся в сторону безжизненных домов.
Разрушения во многих местах были сильными, но, видимо, жители заблаговременно покинули свои родные места - трупов нигде не видно. Только остатки стен и груды строительного мусора.
Была глухая ночная тишина, изредка прерываемая то грохотом вдруг рухнувшего от слабого дуновения ветра куска перекрытия, то скрипом от какого- нибудь, неожиданно распахнувшегося обломка оконной фрамуги.
Я ошеломлённо брёл среди развалин. Каждый раз, когда мне казалось, что уж в этом-то полуразрушенном строении наверняка найдется подходящая одежда, а возможно, и коммутатор, завернув за его надломленный фасад, я обнаруживал только кучи хлама из камней, остатков мебели, осколков стекла и пластмассы.
Одежды нигде не было. Только в одной луже я заметил никому теперь не нужные женские туфли, да сбившиеся к краю сонной рыбьей стайкой пластмассовые ложки.
Необычный звук, появившийся откуда-то сбоку, привлёк моё внимание. Я подошёл поближе к развалинам и заметил ступеньки, круто спускающиеся вниз. Застыв на краю, задержал дыхание и прислушался. Внизу кто-то ходил, двигая мебель, или бормотал что-то неразборчивое - звук был неровный, слабый.
'Там явно кто-то живой!' - с надеждой подумал я и решил спуститься. Скоро путь мне преградила массивная дверь. Звонка не было, но даже если бы он имелся, вряд ли смог работать - электричество в разрушенном городе отключилось.
- Эй! Кто тут!? Откройте! - закричал я, барабаня в дверь. - Пожалуйста, пустите!
Мои вопли отразились от преграды и, многократно усиленные коридором, грянули, покатились с шумом, вверх по ступенькам.
- Откройте! Прошу вас, откройте! - нетерпеливо надсаживался я.
- Кройте! Кройте! - отвечал коридор.
Я замер, напрягая слух. К двери приближались чьи-то лёгкие шаги.
Только теперь я вспомнил, как ужасно выгляжу. Всклокоченный, бородатый, почти голый первобытный человек. Корки грязи, застывшие на некоторых местах полуобнаженного тела, стягивали кожу; спина чесалась. Я оброс, вид у меня стал довольно страшный.
- Кто там? - послышался приглушенный женский голос.
С бьющимся сердцем пару секунд я соображал: 'Вот попал в положение! Придется врать! Другого выхода нет!'
- Пустите, меня ранило! Я истекаю кровью... - прохрипел я задыхающимся голосом.
Дверь щёлкнула и подалась от меня. Не дожидаясь, пока она откроется, с короткого разбега я врезался в неё плечом. Дверь, дрогнув, издав глухой звук, распахнулась, и я ворвался внутрь.
На полу, дико крича, лежала совсем молоденькая девушка. Видимо, её сшибло дверью. Я схватил худенькое тело в охапку и, зажав рот, чтоб не орала, кинулся в комнату.
Удивительно, но в трёх подвальных комнатах больше никого не оказалось. Скудная обстановка была подсвечена лишь несколькими тусклыми фонарями.
Я с облегчением перевёл дух и попытался объяснить девчонке, что не собираюсь делать ей ничего плохого.
Успокоилась она не сразу, но, кажется, до конца мне всё равно не поверила. И это не удивительно. Я бы на её месте тоже не поверил. Чего стоил один только мой вид, тем более, что раз я уже соврал.
