– Разумеется, я, мама.
– Голос у тебя какой-то странный, – отозвалась мать ханжески озабоченным тоном. – Что-то не в порядке?
Лия представила себе мать, сидящую в гостиной большого захламленного дома, который мог в любой момент рухнуть Джессике на голову. Тем не менее мать отказывалась продать его или хотя бы что-то предпринять помимо самого неотложного ремонта.
Наверняка, воочию представляла себе Лия, мать сидит в халате, держа в руках чашку с кофе; на столике, в пепельнице, полной окурков, тлеет сигарета. Каштановые волосы Джессики, припорошенные сединой, в полном беспорядке. Лицо, довольно гладкое для женщины на седьмом десятке, пышет недовольством.
Джессика постоянно пребывала в горести и ожесточении от того, как с ней обошлась жизнь. Как ни старалась Лия, ей никогда не удавалось угодить матери.
– Лия, ты что, в самом деле язык проглотила?
– Нет, мам, просто я только что ломала голову над счетами.
Мать негодующе фыркнула:
– Ну, меня, во всяком случае, ты не можешь упрекнуть. Я ли тебя не предостерегала! Говорила же я, что ты еще пожалеешь, если выйдешь за мужчину на пятнадцать лет старше тебя, да еще без гроша за душой!
– Довольно, мама! Руфус – мой муж, и я не желаю слушать, как ты поливаешь его грязью, особенно когда он… – Лия не смогла произнести слово «умирает» – это было выше ее сил.
Джессика снова фыркнула, но воздержалась от колкостей.
– Я знаю, ты собираешься в клинику. Хочешь, я посижу с Коти?
– Спасибо, не надо. Скоро придет Софи, она сводит его в зоопарк.
– Ну как угодно.
Лия расслышала в голосе матери одновременно и облегчение, и недовольство. Хотя Джессика не особенно любила нянчиться с внуком, она всегда обижалась, если за это брался кто-то другой.
– Мама, если у тебя все, давай попрощаемся. Мне нужно вернуться к делам. Я позвоню тебе позже, хорошо?
– Надеюсь, когда-нибудь у тебя и для родной матери найдется время.
Не ожидая ответа, Джессика повесила трубку.
У Лии в душе вскипела ярость. Матери когда-нибудь воздастся по заслугам.
– Эй, есть кто-нибудь дома?
Лия повернулась на звук голоса. Весело поблескивая глазами, сверкая широкой улыбкой, в кухню влетела Софи Бовуар. Едва она увидела лицо Лии, от этой веселости не осталось и следа.
– Лия, детка, что случилось? Плохо с Руфусом?
Лия выдавила из себя улыбку и только теперь положила трубку.
– Слава Богу, нет. Просто звонила мама.
Софи гневно сверкнула глазами.
– Опять она. Почему бы ей не отправиться ко… – Она спохватилась, что чуть не ляпнула лишнее. – Извини, сама знаешь, язык у меня слишком длинный.
Лицо Лии просветлело.
– Ерунда. Можешь высказаться. Очень часто я и сама бы не прочь облегчить душу таким же способом… Испытывать такое чувство по отношению к родной матери – кошмар, правда?
– В твоей ситуации – никакой это не кошмар, – без обиняков отрезала Софи. – В жизни не встречала более вздорного самодура в юбке… – Она оборвала себя на полуслове. – Опять я за свое.
Лия усмехнулась:
– Присаживайся. Хочешь чашечку кофе?
– Да, выпила бы, только настоящего, крепкого, а то знаю я тебя.
– Ах ты, вредина!
Озорная улыбка Софи стала еще шире.
– Да уж, вот такая я змея.
– Трепло, – отозвалась Лия.
Когда она приготовила кофе и вернулась к столу, гостья задумчиво смотрела в окно. Софи была бы неотразима, не впервые подумала Лия, если бы похудела фунтов на двадцать пять. Впрочем, даже при наличии этих лишних фунтов Софи относилась к числу тех женщин, которые притягивают взгляды – особенно мужские. Блестящие черные волосы и живые карие глаза были особенно эффектны в сочетании со светлой кожей.
– Слушай, можно подумать, что цветы у тебя в этом году как с ума посходили, – заявила Софи.
Лия села на стул, собрала бумаги с расчетами и отодвинула их в сторону.
