состоянии.А шла я вроде нормально…»Не порть себе, Белочка, печень.Сержант нас, конечно, мудрей,но нет твоей скорости певчейв коробке его скоростей.Обязанности поэтанестись, забыв про ОРУД,брать звуки со скоростью света,как ангелы в небе поют.За эти года световыепускай мы исчезнем, лучась,пусть некому приз получать.Мы выжали скорость впервые.Жми, Белка, божественный кореш!И пусть не собрать нам костей.Да здравствует певчая скорость,убийственнейшая из скоростей! Что нам впереди предначертано?Нас мало. Нас, может быть, четверо.Мы мчимся – а ты божество!И всё-таки нас большинство.1963НОBЫЙ ГОД B РИМЕРим гремит, как аварийныйотцепившийся вагон.А над Римом, а над РимомНовый год, Новый год!Бомбой ахают бутылкииз окон,из окон,ну, а этот забулдыгаванну выпер на балкон.А над площадью Испании,как летающий тарел,вылетает муж из спальни —устарел, устарел!В ресторане ловят голого.Он гласит: «Долой невежд!Не желаю прошлогоднего.Я хочу иных одежд».Жизнь меняет оперенье,и летят, как лист в леса,телеграммы,объявленья,милых женщин адреса.Милый город, мы потонемв превращениях твоих,шкурой сброшенной питонасветят древние бетоны.Сколько раз ты сбросил их? Но опять тесны спидометрытвоим аховым питомицам.Что ещё ты натворишь?! Человечество хохочет,расставаясь со старьём.Что-то в нас смениться хочет?Мы, как Время, настаём.Мы стоим, забыв делишки,будущим поглощены.Что в нас плачет, отделившись?Оленихи, отелившись,так добры и смущены.Может, будет год нелёгким? Будет в нём погод нелётных?Не грусти – не пропадём.Будет, что смахнуть потом.Мы летим, как с веток яблоки.Опротивела грызня.Но я затем живу хотя бы,чтоб средь ветреного дня,детектив глотнувши залпом,в зимнем доме косолапомкто-то скажет, что озяблабез меня,без меня…И летит мирами где-тов мрак бесстрастный, как крупье,наша белая планета,как цыплёнок в скорлупе.Вот она скорлупку чокнет.Кем-то станет – свистуном?Или чёрной, как грачонок,сбитый атомным огнём?Мне бы только этим милымне случилось непогод… А над Римом, а над миром —Новый год, Новый год…… Мандарины, шуры-муры,и сквозь юбки до утралампами сквозь абажурысветят женские тела.1 января 1963СТАНСЫЗакарпатский лейтенант,на плечах твоих погоны,точно срезы по наклонусвежеспиленно слепят.Не приносят новостейтвои новые хирурги,век отпиливает руки,если кверху их воздеть!Если вскинуть к небесамвосхищённые ладони —«Он сдаётся!» – задолднят,или скажут «диверсант»…Оттого-то лейтенант,точно трещина на сердце — что соседи милосерднопринимают за талант.ИЗ ЗАКАРПАТСКОГО ДНЕBНИКАЯ служил в листке дивизиона.Польза от меня дискуссионна.Я вёл письма, правил опечатки.Кто только в газету не писал — горожане, воины, девчата,отставной начпрод Нравоучатов —я всему признательно внимал.Мне писалось. Начались ученья.Мчались дни.Получились строчки о Шевченко,опубликовали. Вот они:СКBОЗЬ СТРОЙИ снится мрачный сон Тарасу.Кусищем воющего мясасквозь толпы, улицы,гримасы,сквозь жизнь, под барабанный вой,сквозь строй ведут его, сквозь строй!Ведут под коллективный вой:«Кто плохо бьёт – самих сквозь строй».Спиной он чувствует удары:правофланговый бьёт удало.Друзей усердных слышит глас:«Прости, старик, не мы – так нас».За что ты бьёшь, дурак господен?За то, что век твой безысходен! Жена родила дурачка.Кругом долги. И жизнь тяжка.А ты за что, царёк отёчный?За веру, что ли, за отечество?За то, что перепил, видать?И со страной не совладать?А вы, эстет, в салонах куксясь?(Шпицрутен в правой, в левой – кукиш.)За что вы столковались с ними?Что смел я то, что вам не снилось?«Я понимаю ваши боли, —сквозь сон он думал, – мелкота,мне не простите никогда,что вы бездарны и убоги,вопит на снеговых заносах,как сердце раненой страны,моё в ударах и занозахмясноемесивоспины!Все ваши боли вымещая,эпохой сплющенных калек,люблю вас, люди, и прощаю.Тебя я не прощаю, век.Я верю – в будущем, потом…»…Удар. В лицо сапог. Подъём.1963–1965СТРЕЛА B СТЕНЕТамбовский волк тебе товарищи друг,когда ты со стены срываешьподаренный пенджабский лук!Как в ГУМе отмеряют ситец,с плеча откинется рука,стрела задышит, не насытясь,как продолжение соска.С какою женственностью лютойв стене засажена стрела — в чужие стены и уюты.Как в этом женщина была!Стрела – в стене каркасной стройки,Во всём, что в силе и в цене.Вы думали – век электроники? Стрела в стене!Горите, судьбы и державы!Стрела в стене.Тебе от слёз не удержатьсянаедине, наедине,над украшательскими нишами,как шах семье,ультимативно нищаястрела в стене! Шахуй, оторва белокурая!И я скажу:«У, олимпийка!» И подумаю:«Как сжались ямочки в тазу».«Агрессорка, – добавлю, – скифка…»Ты скажешь: «Фиг-то…»* * *Отдай, тетива сыромятная,наитишайшую из стрелтак тихо и невероятно,как тайный ангел отлетел.На людях мы едва знакомы,но это тянется года.И под моим высотным домомпроходит тёмная вода.Глубинная струя влеченья.Печали светлая струя.Высокая стена прощенья.И боли чёткая стрела.1963* * *Сирень похожа на Париж,горящий осами окошек.Ты кисть особняков продрогшихсеребряную шевелишь.Гудя нависшими бровями,страшон от счастья и тоски,Париж,как пчёлы,собираюв мои подглазные мешки.1963ПАРИЖ БЕЗ РИФМПариж скребут. Париж парадят.Бьют пескоструйным аппаратом.Матрон эпохи рококопродраивает душ Шарко!И я изрёк: «Как это нужно —содрать с предметов слой наружный,увидеть мир без оболочек,порочных схем и стен барочных!..»Я был пророчески смешон,но наш патрон, мадам Ланшон,сказала: «О-ля-ля, мой друг!..»И вдруг —город преобразился,стены исчезли, вернее, сталипрозрачными,над улицами, как связки цветных шаров,висели комнаты,каждая освещалась по- разному,внутри, как виноградные
