Мы в другое погружены.В ход природ неисповедимый,и по едкому запаху дымамы поймём, что идут чабаны.Значит, вечер. Вскипает приварок.Они курят, как тени, тихи.И из псов, как из зажигалок,светят тихие языки.1964БЬЁТ ЖЕНЩИНАВ чьём ресторане, в чьей стране – не вспомнишь,но в полночьесть шесть мужчин, есть стол, есть Новый год,и женщина разгневанная – бьёт! Быть может, ей не подошла компания,где взгляды липнут, словно листья банные?За что – неважно. Значит, им положено —пошла по рожам, как бельё полощут.Бей, женщина! Бей, милая! Бей, мстящая!Вмажь майонезом лысому в подтяжках.Бей, женщина!Массируй им мордасы!За все твои грядущие матрасы,за то, что ты во всём передовая,что на земле давно матриархат, —отбить,обуть,быть умной,хохотать, —такая мука – непередаваемо!Влепи в него салат из солонины.Мужчины, рыцари,куда ж девались вы?!Так хочется к кому-то прислониться —увы… Бей, реваншистка! Жизнь – как белый танец.Не он, а ты его, отбивши, тянешь.Поллитра купишь.Как он скучен, хрыч!Намучишься, пока расшевелишь.Ну можно ли в жилет пулять мороженым?!А можно лив капронахждать в морозы?Самой Восьмого покупать мимозы — можно?!Виновные, валитесь на колени,колонны, люди, лунные аллеи,вы без неё давно бы околели!Смотрите,из-под грязного стола —она, шатаясь, к зеркалу пошла.«Ах, зеркало, прохладное стекло,шепчу в тебя бессвязными словами,сама к себе губами прислоняюсь,и по тебе сползаю тяжело,и думаю: трусишки, нету сил —меня бы кто хотя бы отлупил!..»1964* * *
В. Шкловскому
Жил художник в нужде и гордыне.Но однажды явилась звезда.Он задумал такую картину,чтоб висела она без гвоздя.Он менял за квартирой квартиру.Стали пищею хлеб и вода.Жил, как йог, заклиная картину.А она падала без гвоздя.Обращался он к стенке бетонной:«Дай возьму твои боли в себя.На моих неумелых ладоняхпроступают следы от гвоздя».Умер он, измождённый профессией.Усмехнулась скотина- звезда.И картину его не повесят.Но картина висит без гвоздя.1964* * *«Умирайте вовремя.Помните регламент…»Вороны,воронынадо мной горланят.Ходит, как посмешище,трезвый несказанно,Есенин неповесившийсяс белыми глазами…Обещаю вовремявыполнить завет —через тыщулет!1964ЛЕНЬБлагословенна лень, томительнейший плен,когда проснуться лень и сну отдаться лень.Лень к телефону встать, и ты через менядотянешься к нему, переутомлена.Рождающийся звук в тебе, как колокольчик,и диафрагмою моё плечо щекочет.«Билеты? – скажешь ты. – Пусть пропадают. Лень».Медлительнейший день в нас переходит в тень.Лень – двигатель прогресса. Ключ к Диогену – лень.Я знаю: ты прелестна, всё остальное – тлен.Вселенная горит? До завтрего потерпит!Лень телеграмму взять – заткните под портьеру.Лень ужинать идти, лень выключить «трень- брень».Лень.И лень окончить мысль: сегодня воскресень… Колхозник на дорогеразлёгся подшофесатиром козлоногимбосой и в галифе.1964МОНОЛОГ РЫБАКА«Конечно, я не оратор,подкованный философски,норатуюза тех, кто берёт лосося! Бывали вы в нашем море,магнитнейшем из морей?Оно от лимонных молнийкажется лиловей!Мотаются мотоботы,как уголь, горит вода, —работа!работа!Всё прочее – лабуда.Мы боги, когда работаем,просвечены до волос,по борту,по борту,как лампы, летит лосось.Да здравствует же свобода,нужнейшая из свобод,работа,работа —как праздничный ледоход.Работа, работа…И так же не спят с тобойсмородины и самолёты,гудящие над землёй,ночные составы в саженесутся тебе под стать,в них машинисты всажены —как нож по рукоять!И где-то над циклотрономзагадочный, как астроном,сияя румяной физией,считая свои дробя,Вадик Клименко,физик,вслушивается в тебя.Он, как штангист, добродушен,но Вадика не тревожь — полёт звездопадов душных,расчёт городов и рощдрожит часовым механизмомв руке его здоровенной —не шизики —а физикигерои нашего времени!..…А утром, закинув голову,вам милая шепчет сон,и поры пронзит иголочкамисеребрянымиозон…Ну, впрочем, я заболтался.ребята ждут на баркасе…»Он шёл и смеялся щурко.Дрожал маяк вдалеке —он вспыхивал, как чешуйкау полночи на щеке.1964* * *Итальянка с миною «Подумаешь!»…Чёрт нас познакомил или Бог? Шрамики у пальцев на подушечках,скользкие, как шёлковый шнурок.Детство, обмороженное в Альпах.Снегопад, всемирный снегопад…Той войной надрезанные пальцына всемирных клавишах кричат.Жизнь начни по новой, с середины!Усмехнётся счастье впереди.И когда прощаешься с мужчиной,за спину ладони заведи.Сквозь его подмышки нежно, робко,белые, как крылья ангелят, —за спиной ссутуленной Европы —раненые пальчики болят.1965* * *Айда, пушкинианочка,по годы, как по ягоды!На голос, на приманочку,они пойдут подглядывать,из-под листочков машучи,бродяжка и божок.продуешь, как рюмашку,серебряный рожок.И выглянут Парижималинкой черепичной,туманные, капризныеголовки красных спичек! Как ядовито рядомприпрятаны кармины.До чёрта волчьих ягод,какими нас кормили.Всё, поздно, поздно, поздно.Кроме твоей свирельки,нарядны все, но постны,и жаль, что несмертельны! Поляны заминированы,и всё как понарошке.До чёрта земляники —но хочется морошки!1965ПЛАЧ ПО ДBУМ НЕРОЖДЁННЫМ ПОЭМАМАминь.Убил я поэму. Убил, не родивши. К Харонам!Хороним.Хороним поэмы. Вход всем посторонним.Хороним.На чёрной Вселенной любовниками отравленнымилежат две поэмы,как белый бинокль театральный.Две жизни прижались судьбой половинной —две самых поэмы моихсоловьиных!Вы, люди,вы, звери,пруды, где они зарождалисьв Останкине, —в с т а н ь т е! Вы, липы ночные,как лапы в ветвях хиромантии, — встаньте,дороги, убитые горем,довольно валяться в асфальте,как волосы
