завязывая резинкойвместо микстуры…Как хорошо среди благополучных!Только там тесно.Как хороши у людей невезучихтихие песни! 1979* * *Соскучился. Как я соскучилсяпо сбивчивым твоим рассказам.Какая наша жизнь лоскутная!Сбежимся – разбежимся сразу.В дни, когда мы с тобой развёрстаны,как крестик ставит заключённый,я над стихами ставлю звёздочки —скоро не хватит небосклона! Ты называешь их коньячными…Они же – попаданий скученностьпо нам палящих автоматчиков.Шмаляют так – что не соскучишься! Но больше я всего соскучилсяпо краю глаза, где смешливотвой свет проглядывает лучикомв незагоревшую морщинку.1979* * *Я снова в детстве погостил,где разорённый монастырьстоит, как вскинутый костыль.Мы знали, как живёт змеяи пионервожатая —лесные бесы бытия!Мы лакомством считали жмых,гранаты крали для шутих,носами шмыг – и в пруд бултых!.И ловит новая ордамою монетку из пруда,чтоб не вернуться мне сюда.1979ТАРКОBСКИЙ НА BОРОТАХСтоит белый свитер в воротах.Тринадцатилетний Андрей.Бей, урка дворовый,бутцей ворованной,по белому свитерубей — по интеллигентской породе!В одни ворота игра.За то, что напялился белой воронойв мазутную грязь двора.Бей белые свитера!Мазила!За то, что мазила, бей!Пускай простирает Джульетта Мазина.Сдай свитер в абстрактный музей.Бей, детство двора,за домашнюю рвотину,что с детства твой свет погорел,за то, что ты знаешьширокую родинупо ласкам блатных лагерей.Бей щёткой, бей пыром,бей хором, бей миромвсех «хоров» и «отлов» – зубрил,бей по непонятному ориентиру.Не гол – человека забил,за то, что дороги в стране развезло,что в пьяном зачат грехе,что, мяч ожидая,вратарь назлостоит к тебе буквой «х».С великою темью смешон поединок.Но белое пятнышко,муть,бросается в ноги,с усталых ботиноквсю грязь принимая на грудь.Передо мной блеснуло азартной фиксойпотное лицо Шки. Дело шло к финалу.Подошвы двор вытер о белый свитер.– Андрюха! Борьба за тебя.– Ты был к нам жестокий,не стал шестёркой,не дал нам забить себя.Да вы же убьёте его, суки!Темнеет, темнеет окрест.И бывшие белые ноги и рукилетят, как Андреевский крест.Да они и правда убьют его! Я переглянулсяс корешом – тот понимает меня,и мы выбиваем мяч на проезжуючасть переулка, под грузовики. Мячикиспускает дух. Совсем стемнело.Когда уходил он,зажавши кашель,двор понял, какой он больной.Он шёл,обернувшись к темени нашейнезапятнанной белой спиной.…Андрюша, в Парижеты вспомнишь ту жижув поспешной могиле чужой.Ты вспомнишь не урок — Щипок-переулок.А вдруг прилетишь домой?Прости, если поздно. Лежи, если рано.Не знаем твоих тревог.Пока ж над страной трепещут экраны,как распятый твой свитерок.1979МОНОЛОГ BЕКАПриближается век мой к закату —ваш, мои отрицатели, век.На стол карты!У вас века другого нет.Пока думали очевидцы:принимать его или как? —век мой, в сущности, осуществилсяи стоит, как кирпич, в веках.Называйте его уродливым.Шлите жалобы на Творца.На дворе двадцатые годы —не с начала, так от конца.Историческая симметрия.Свет рассветный – закатный снег.Человечья доля смиренная —быть как век.Помню, вышел сквозь лёт утиныйинженера русского сыниз Ворот Золотых Владимира.Посмотрите, что стало с ним.Бейте века во мне пороки,как за горести бытиядикари дубасили Бога.Специален Бог для битья.Века Пушкина и Пуччинимой не старше и не новей.Согласитесь, при Кампучии — мучительней соловей.В схватке века с активной теменьюкаков век, таков и поэт.Любимые современники,у вас века другого нет… …Изучать будут век мой в школах,пока будет земля землёй,я не знаю, конечно, сколько,но одно понимаю – мой.1979СBЕТ ДРУГАЯ друга жду. Ворота отворил,зажёг фонарь под скосами перил.Я друга жду. Глухие времена.Жизнь ожиданием озарена.Он жмёт по окружной как на пожар,как я в его невзгоды приезжал.Приедет. Над сараями сосназаранее освещена.Бежит, фосфоресцируя, кобель.Ты друг? Но у тебя – своих скорбей…Чужие фары сгрудят темноту —я друга жду.Сказал – приедет после девяти.По всей округе смотрят детектив.Зайдёт вражда. Я выгоню вражду —я друга жду.Проходят годы – Германа всё нет.Из всей природы вырубают свет.Увидимся в раю или аду.Я друга жду, всю жизнь я друга жду! Сказал – приедет после девяти.Судьба, обереги его в пути.1979МУЛАТКАРыдайте, кабацкие скрипки и арфы,над чёрною астрой с причёскою «афро»,что в баре уснула, повиснув на друге,и стало ей плохо на все его брюки.Он нёс её, спящую, в туалеты.Он думал: «Нет твари отравнее этой!»На кафеле корчилось и темнелоналитое сном виноградное тело.«О, освободись!.. Я стою на коленях,целую плечо твоё в мокром батисте.Отдай мне своё естество откровенно,освободись же, освободись же,от яви, что мутит, от тайны, что мучит,от музыки, рвущейся сверху бесстыже,от жизни, промчавшейся и неминучей,освободись же, освободись же,освободись, непробудная женщина,тебя омываю, как детство и роды,ты, может, единственное естественное — поступок свободы и воды заботы,в колечках причёски вода западает,как в чёрных оправах напрасные линзы,подарок мой лишний, напрасный подарок,освободись же, освободись же,освободи мои годы от скверны,что пострашней, чем животная жижав клоаке подземной, спящей царевной,освободи же, освободи же…»Несло разговорами пошлыми с лестницы.И не было тела светлей и роднее,чем эта под кран наклонённая шеяс прилипшим мерцающим полумесяцем.1979* * *Я так считаю. А кто не смыслит —ходи в читальню.Есть у поэзии и эта миссия,я так считаю.1979* * *На соловья не шлют доносов скворки,у них не яд, а песня на устах.Мне жаль тебя, завистник- стихотворец,слабак в стихах, ты злобствуешь в статьях.1979БЕЗОТЧЁТНОЕИзменяйте дьяволу, изменяйте чёрту,но не изменяйте чувству безотчётному!Есть в душе у каждого, не
