В то прохладное тенистое утро Мэарит проснулась одна. Обычай требовал, чтобы последнюю ночь перед свадьбой невеста проводила одна, могла даже и вне дома – попрощаться с девической вольностью. Обычно невесты устраивали девичник, и Мэарит не была исключением. Подруги должны были придти вечером, а пока можно было побыть одной.
Одевшись в богато изузоренный шелковый халат, она позвонила роборецкому, заказала на завтрак кашу, кёлзг и йогурт. Пышное платье было традиционного для невесты оранжевого цвета. Жениха ждали в голубом костюме. Свадебное платье Мэарит висело на стене, своей формой и цветом напоминая последний осенний лист на ветке. То есть, наверное напоминало. Мэарит дводилось видеть Осенние пейзажи только на полотнах Скаузила, великого художника той эпохи, когда Цачесом правил последний из Харабогаданов. После чего Империя Сареасов стала республикой.
Впрочем, скоро был возможен возврат к славным тардициям единоначалия.
Об этом много говорили в прессе.
Мэарит поморщилась этим мыслям. Она встала, подошла к платью, прижалась щекой к легкому вельвету. Рисунок ворса отпечатался у нее на щеке. Сианейс принес завтрак. Она махнула ему рукой. Роборецкий поставил поднос на стол и бесшумно удалился.
Мэарит неторопливо поела. Последнее время она не хотела есть, не чувствовала даже вкуса продуктов, но знала, что есть надо.
Затем взяла расшитую бисером сарогу, ритуальный головной убор невесты, и задумчиво провела по ней рукой. Она ощутила холод и гладкость бусинок. Считалось, что бусинки, складывающиеся в сложный геометрический узорах представляют собой людей – тех, без которых праздник не состоялся бы. Имелись в виду, конечно, в первую очередь родители любящей пары. Но священники толковали этот принцип широко. Это могли быть и случайные люди. Например прохожий, неправильно указавший дорогу, в результате чего когда-то влюбленные и познакомились.
Мэарит думала, вспоминала.
Вот бусинка красная – отец…
– Ты извини, что я спрашиваю, – осторожно начал Чаар. – Вы с Вэданом пожениться не собираетесь?
Отец зашел к ней вечером, в один из тех безумных дней, когда весь Цачес невозможно было оторвать от видексов. Шла прямая трансляция с процесса над последними обреченными. Уже было очевидно, что процесс превращается в триумф Дарэнга и его команды.
Мэарит так удивилась его вопросу, что даже не знала, что ответить. Чаар давно оставил попытки вмешиваться в ее личную жизнь.
Подобный вопрос, однако, последнее время приходил в голову многим.
Кроме того единственного сареаса, который мог его решить.
Чаар подошел к дочери и обнял, погладил по кудрявой голове.
– Я ведь переживаю за тебя, доченька, – сказал он. – Хоть и выросли вы уже, а все равно, вам больно – и мне больно, а как помочь, не знаю. Раньше-то вон как было просто – погладишь, рассмешишь… купишь красивое что-нибудь. Тебе тяжело, я вижу… и себя корю, дурака старого.
Мэарит молчала.
– Вэдан выиграет этот процесс, – продолжал Чаар. – Он станет великим человеком. Королем всей Руилери, если не новой Тсиладнаки Саареа. Знаешь, как говорят: за великим человеком всегда стоит женщина, его подруга или жена. Только у вас все будет иначе. И такой мудрый, и такой смелый, и бесшабашно дерзкий Вэдан не потому, что он с тобой. Две тени падают от него…
– И одна из них с крыльями дракона, – тихо сказала Мэарит.
– Да. И так всегда будет. Он всю жизнь будет любить сареаса Баруга больше, чем тебя. Если уж он простил ему…
Чаар замолчал, Мэарит тоже не стала ничего объяснять. Отец не вполне верно понимал ситуацию, но это ничего не меняло.
– Я боюсь, что ты будешь несчастна, – заключил Чаар. – И не знаю, как тебе помочь, как оградить.
– Ну, пока меня никто замуж и не зовет, – усмехнувшись, сказала Мэарит.
– Никогда бы не подумал, что буду этому рад, – покачал головой Чаар. – У меня есть вот какой вариант…
Увидев выражение ее лица, отец поднял руку в успокаивающем жесте.
– Ты только послушай, – сказал он.
Бусинка голубая – Вэдан…
Мэарит сидела за столом, а Вэдан сидел напротив нее в мягком кресле. Было это, кажется, Лаа Сериауки Есст. В любом случае, в конце второй рабочей недели.
Смотреть на него было не то что неприятно – страшно.
И он, видимо, об этом знал.
Вэдан очень сильно похудел. Он и до суда не отличался полнотой, не из той он был породы. Теперь Вэдан казался невыносимо высоким. Во время суда или еще раньше он поседел, и постригся налысо. Удлиненный череп, обтянутый сухой кожей, выглядел чудовищно, но с седыми волосами Вэдан выглядел еще ужаснее.
Однако Мэарит ничего этого не замечала. Теперь, когда исчезла пышная шапка волос, стали видны густые черные брови и ресницы. Да и глаза стали как будто больше и еще более синими.
– Что? – переспросила она.
– Выходи за меня, что, – ответил он.
Губы Мэарит задрожали.
– Вэдан… Я люблю тебя, но…
Тот молчал.
Пересилив себя, Мэарит сказала:
– А ты-то меня любишь?
– Ты же знаешь. Да.
– И что, – опустив глаза, спросила она тихо. – Мы будем жить втроем?
Вэдан тяжело вздохнул и отвернулся к окну. Прижав лоб к раме, он с тоской смотрел в сад, окружавший дом Самре. Дождей давно не было. Листва на деревьях начала сохнуть и желтеть под беспощадным светом Лета.
– Тебе нравился костюм Принцессы Руи, – сказал Вэдан. – Почему же ты не хочешь стать ее королевой?
– Ты не Харбогадан, – сказала Мэарит.
– Я Дарэнг, – согласился он. – Ну втроем, ну и что? К тому же, если верить твоим словам, это первый мужчина, которого ты вообще захотела. И целуется он лучше меня, я ведь знаю.
Мэарит оцепенела. Воздух стал словно стеклянным, и дышать им было больно.
– Ты… был тогда на причале, – в ужасе пробормотала она.
– Да. Был.
Вэдан потер висок.
– Я тебя не упрекаю, – сказал он устало. – Ты единственное, что у меня осталось после этого всего.
Как же сложно разлепить губы…
– Уже нет, – сказала Мэарит.
