отдал безделушку Лээту и попросил провести экспертизу со всеми предосторожностями. А когда Вэдан разговаривал с Гулназгом вчера вечером, то поинтересовался, не пришел ли еще ответ. Подвеска снова была нужна ему.
– Ему пришлось привлечь ребят из биологической лаборатории, – ответил Лээт.
– Которым отдали трупы кэцэров?
Лээт кивнул:
– Только у них есть надлежащим образом защищенные боксы, где можно было ее вскрыть, ничего не опасаясь. Внутри там оказалась капсула с бактерией чудовищного вируса.
– Он не был похож на серебристую пыльцу, видную невооруженным глазом?
Гулназг остро посмотрел на Вэдана и снова кивнул.
Явился сианейс. Перед собой он толкал тележку с серебряными судками, на которых был выгравирован герб заведения. Внутри мирно плескалась холодная молочная лапша для Лээта и рыбный суд для Вэдана, который тоже подавался холодным. Есть что-нибудь горячее в такую погоду можно было только по приговору суда. Пока роборецкий убирал опустошенные тарелки и ставил новые приборы, друзья молчали. Когда сианейс удалился, Лээт сказал:
– Именно так он и выглядел. Кроме того, в подвеске находился небольшой механизм. Он должен был разрушить капсулу при нажатии на прозрачный камешек в центре украшения. Это изумительная случайность, чудо просто, что механизм не сработал. Потому что на камешек этот уже нажимали.
– Вот как, – сказал Дарэнг. – А какой инкубационный период?
– Дней пять. Но врачи говорят, что это только при первичном заражении. От человека к человеку это передавалось бы гораздо быстрее.
– Да, – произнес Вэдан задумчиво. – Около суток, а затем хватило бы и двух часов. Эпидемия нарастала бы лавинообразно… Ты принес медальон с собой, как я просил?
– Да, – сказал Лээт. – Вирус, разумеется, биологи оставили себе. Я сказал, что это подарок, что они могут изучать его сколько хотят. Пусть только помалкивают насчет того, откуда он взялся.
Спохватившись, он спросил:
– Я правильно поступил?
Вэдан кивнул:
– Ты поступил абсолютно верно.
Покопавшись немного в сумке из мягкого сафьяна, Лээт нашел подвеску в форме половинки неочищенного каштана и протянул ее Вэдану. Тот убрал ее в карман.
– Что это было? – спросил Лээт. – Твой запасной план? Этот вирус должен был уничтожить кэцэров? Где ты взял эту биологическую бомбу, украл в Шамболоре? Так парни из лаборатории говорят, что этот вирус и нас бы выкосил. Он неземного происхождения. Аналогов ему нет, наша иммунная система не справилась бы. Или это был прощальный подарок от кэцэров? Ты заметил, как Иньяр его бросил, что ли? Перед тем, как сознание потерял?
Вэдан что-то обдумывал.
– Прости, – произнес он наконец. – Я не могу тебе сказать всего.
– Понятно, – буркнул Лээт.
Он сделал вид, что всецело занят поглощением лапши. Вэдан тоже занялся своим супом.
– Но возможно, тебе придется поехать в Ретернленд, – сказал Дарэнг, когда тарелка перед Лээтом опустела.
– Да я там и сдохну, на всех этих приемах, – энергично возразил Гулназг.
Вэдан отрицательно покачал головой:
– Министерское кресло придется бросить. Если ехать, то с некоторой миссией, как оперативнику.
В глазах Лээта мелькнул огонек интереса.
– Секретно не получится, – деловито заметил он. – У меня же на роже написаны двенадцать поколений сареасских предков.
– Зато ты хорошо знаешь ретернлендский, – заметил Вэдан.
Это была правда. Лээт провел в Новоурбосе, столице Ретернленда, два года, отведенные для стажировки.
– В качестве кого я поеду? – осведомился Лээт. – Операция на территории другого государства ведь подпадает под юрисдикцию Баруга?
Вэдан знал, что при таких раскладах Гулназг откажется.
– Этот вопрос решается, – сказал он. – Возможно, твоим непосредственным начальником буду я.
– Ага, – сказал Лээт удовлетворенно и больше вопросов не задавал. – Для тебя, Вэдан – все, что угодно. Что же, это здорово. Вспомнить былые денечки, когда я был сам себе король и господин. Многие думают, что ты после своей знаменательной речи валяешься дома, трахаешься с известным нам драконом и топишь призраков в вине, а ты вон, значит, что…
Вэдан вздохнул. Он уволился из сектора. Как почетный гражданин, он имел право не работать больше и получал довольно неплохое содержание от города. И Вэдан воспользовался своим правом.
– Ну, твое предположение насчет вина и призраков не так далеко от истины, как мне хотелось бы, – сказал он.
Лээт смутился.
– Ээээ, ну… Ты бы хоть к Танрэку сходил, что ли. Что ты строишь из себя героя?
Принесли второе – мясо, запеченное в овощах. Тут вкусы друзей совпали. Так же появилась бутылка легкого вина, запотевшая, только что с ледника.
– Но мы не… – начал Лээт.
Вина они не заказывали.
– Это подарок от хозяина, – сказал сианейс. – Он нижайше просит принять его, не унижать отказом.
Лээт посмотрел на Вэдана. Напиваться в середине дня было чревато инфарктом к вечеру. Но Вэдан кивнул. Сианейс откупорил вино с легким хлопком, и разлил по бокалам, которые мгновенно запотели тоже. Вино оказалось легким, игристым и терпким, и очень подходило к мясу, подчеркивая его вкус. Это признал даже Лээт, который в винах ценил только крепость и чтобы поменьше сивухой отдавало.
Когда они снова остались одни, Вэдан спросил:
– Лээт, а что ты думаешь насчет интуиции?
– Это бывает, – кивнул Гулназг.
– Я понимаю. Но что это? Интуиция?
Лээт подумал немного.
– Это сплав опыта и мудрости, когда человеку нужно все меньше и меньше информации, чтобы простроить достоверную картину будущего события, – сказал он наконец. – Я тоже иногда… догадываюсь, предвижу некоторые вещи. В этом нет ничего такого, хотя попахивает мистикой, я согласен.
Вэдан кивнул.
– А как ты думаешь, что будет с нами после смерти?
Лээт ничем не дал понять, что удивлен или озадачен необычными вопросами друга.
– Ну как, что будет, – отвтеил он. – Когда-нибудь я стану мыслью Тсилада. То есть я думаю, что я стану каким-нибудь нейроном, нервом в его огромном мозгу… Помнишь, мы на
