Герой должен умереть

– А, путаница с биографией, – хмыкнул Вэдан. – Мой родной язык действительно английский, но кэнменом я был именно в России.

– Но как это случилось? Почему? – спросила она.

Вэдан пожал плечами.

– Не знаю. Я знаю только, что я и есть Крэк Джонс. Именем Джотфрид я почти не пользовался… тогда. Прошлое накрыло меня, когда я возвращался из Шамболора. Моя душа была разделена на четыре части. Видимо, в наказание за то мое преступление. Две половинки меня были в двух кэцэрах, еще две – в Вэдане Дарэнге и его брате. И когда я выполнил, что должен был… спас эту расу от инопланетян… паззл снова собрался целиком, и я все вспомнил. Это, наверное, награда. Самое смешное, что я никогда ни во что такое не верил – ни в переселение душ, ни в судьбу. Но, как оказалось, неверие не имеет силы. Наверное, это был урок – не стоит мстить ради мести. Потому что все проходит, и ничего нельзя вернуть. Мы потеряли Землю, и она никогда нашей не будет. Только нашей, только для людей – больше никогда.

То, что он говорил, звучало как гимн, как песня; и архаизмы, которые он использовал, только усиливали это ощущение.

– Те из вас, кто на самом деле хотел вернуться, давно вернулся и нашел в себе силы жить вместе с тринодонами, – продолжал Вэдан. – А те люди, кто сразу смог это сделать, те, кого тогда сочли предателями собственной расы и оставили на обреченной Земле – те и получили ее. Тринодоны уберегли и людей, и себя во время Схватки Звезд. А галактические империи, перемоловшие Землю, как песчинку, давно сами разлетелись в пыль. Вы же, кто теперь живет на Надежде, создали нечто вроде религии вокруг меня, как я понимаю…

Вэдан улыбнулся:

– Вот уж никогда бы не подумал, что так будет.

Джоанна уже более-менее пришла в себя.

– И что вы будете делать сейчас? – спросила она.

Вэдан кивнул:

– Хороший вопрос. Ответ на него сложнее, чем кажется. Как Вэдан Дарэнг, я сделал все, что хотел – и даже больше того. Как сареас, я хотел убить кэцэров, как сын Аэйно Дарэнга – отомстить Кэйно Лиарегу. Ну, то есть убийце отца. Кэцэры мертвы, Кэйно наказан. В отношении Баруга у меня статут, но здесь торопиться не стоит.

Он усмехнулся:

– Осуществляя его, я погибну, скорее всего. Но скоро здесь все погибнут. Так зачем же марать руки в крови того, кого я любил?

Джоанна икнула.

– Дайте мне еще воды, – сказала она.

– Может, лучше кёлзга?

Джоанна слабо махнула рукой. Вэдан наполнил стакан и протянул ей. По светло- коричневому цвету Шмелевская поняла, что это кёлзг.

– Вода кончилась, – пояснил он.

Джоанна сделала несколько жадных глотков.

– Как Крэк Джонс, я тоже сделал все, что должен был, – продолжал Вэдан задумчиво. – Я ненавидел сареасов. Вы были правы тогда. Помните, мы беседовали по дороге в Священную Рощу? Они созданы искусственно, это биоформы… универсальные солдаты и правители. Их сделали для защиты полудиких племен Руилери от набиравшего силу Ретернленда. Сареасов создали на основе генетического кода тринодонов. Они смешали свои гены с человеческими.

– Но как им удалось обойти стерильность совместного потомства? – задумчиво спросила Джоанна. – Даже если у разных видов бывают общие дети, вот эти-то дети оказываются стерильны. При мейозе хромосомы не находят себе гомологов. Конъюгация не происходит, аллоплоидии приводит к выкидышам. Ведь ящеры и люди – это очень далекие друг от друга виды.

– Что-то меня смущает глубина ваших биологических познаний, – сказал Вэдан, с интересом глядя на нее.

Джоанна смутилась.

– А я же вам говорила, я генетик по специальности, вообще-то, – сказала она. – Лучший образовательный центр был в Новой Америке, и я поехала туда учиться. Выучила английский, а там вышла замуж, и…

– Простите, я забыл, – ответил Вэдан. – Стерильность общего потомства удалось обойти элиминированием хромосом человека из половых клеток. Там есть биохимический механизм. Сходство с человеком остается только на уровне фенотипа. Тринодоны были сильны в играх с материей, хотя и по-другому, чем люди.

– А вы, – осторожно спросила Джоанна. – Откуда это знаете?

– Хранители – это проект, который тринодоны и люди, остававшиеся на Земле, успели создать до катастрофы. Я же попал в плен тогда, и они все из меня вытрясли.

Джоанна непроизвольно вздрогнула, хотя Вэдан сказал это очень спокойно, почти рассеянно.

– Аппаратура заработала сразу. Но должен был пройти некоторый период времени, до того, как она… гм… окажет свое воздействие, – продолжал он. – Тринодоны знали, сколько времени им осталось, и употребили его с толком. У островитян есть сказка о Железном Ящике, где это все описано. Почитайте как-нибудь.

– Сареас Баруг рассказал ее мне, – кивнула Джоанна. – Да уж. Ни одной секунды они не потеряли даром.

– Так или иначе, сейчас я спас тех, кого ненавидел, и мало кому дано познать глубину той ненависти. Спас тех, из-за которой мою расу выгнали с Земли. И я хочу жить, я рад, что у меня снова есть тело и возможность им распоряжаться, но… чем мне заняться? Женщина, которая любила Вэдана, ушла от меня.

– Мэарит…? – переспросила немало удивленная Джоанна.

Вэдан кивнул:

– Она вчера вышла замуж. Она так и сказала, не подозревая, насколько она права: «ты теперь другой, не тот, которого я любила».

Джоанна очень быстро отвела глаза. Но Вэдан успел заметить, как она на него посмотрела.

– Нет, – сказал он.

– Я понимаю, – пробормотала Джоанна.

Вэдан тихонько засмеялся. И когда она снова взглянула на него в упор, почти гневно, он сказал очень нежно:

– Ты ничего не понимаешь. Джоанна, я ненавижу себя. Это тело… искусственное, и полторы тысячи лет самостоятельного существования ничего не меняют. Тело ящеров, тех, кого я ненавидел именно… не знаю, как сказать правильно…

– Физически, – хрипло сказала она.

Он кивнул.

– Впрочем, мучиться выбором осталось не так долго, – сказал Вэдан. – Где бы ты хотела провести две последние недели жизни?

– Я… – пробормотала ошеломленная Джоанна.

– Я думаю, отправить тебя на морское побережье с кианейсом-охранником, – сказал Вэдан. – Немного счастья и удовольствия напоследок.

– Но…

– Зиора тоже можешь взять с собой, – произнес Вэдан.