товарища нашего княжича, тоже не хотелось. Хроники боевого пути Ярослава были бы интересны для его отца, но для нас они в данный момент не обладали никакой ценностью.
– Безусловно, вы еще расскажете нам о своем побратиме, форинг. – Мне пришлось перехватывать инициативу у стушевавшегося Конрада Фридриховича. – Но вам не кажется, что мы с вами рановато хороним Ярослава? Пока есть надежда, что он жив, существует надежда и на его спасение, разве не так?
– Эта надежда ничтожно мала, господин Хенриксон, – удрученно помотал головой Лотар. – У тех, кто выбрал для себя религию войны, принято трезво смотреть на подобное соотношение шансов. Мой отец прав – Ярослав обречен. И я полностью поддерживаю его мнение.
– Потому что искренне разделяете его или потому что избегаете лишних разногласий в это трудное время? – задал я уточняющий вопрос, который, сказать по правде, уже не вписывался в рамки дипломатической корректности.
Конрад Фридрихович нервно переступил с ноги на ногу и демонстративно покашлял в кулак, намекая, чтобы я не зарывался. Однако Торвальдсон на мою дерзость не обиделся.
– Разумеется, я не желаю разногласий с конунгом, – признался он после короткого раздумья. – Сегодня единство важно для нас, как никогда. В первую очередь я подчиняюсь приказам. А согласен я на самом деле с точкой зрения отца или нет, это никого не должно волновать. Даже меня самого.
«Да неужели?!» – чуть не воскликнул я, глядя в глаза форинга, которые выражали совершенно иные чувства. Но тут уже пришлось сдержаться, хотя отступать от темы нашей беседы я пока не собирался.
– Вы превосходно обучены военной дисциплине, форинг, – заметил я. – Но как бы вы поступили, если бы вдруг узнали, что сейчас у вас есть вполне реальная возможность помочь вашему побратиму? Неужели вы упустили бы шанс и оставили Ярослава умирать в ватиканских застенках?
– К сожалению, такой возможности у меня нет и не предвидится. И давайте закончим этот разговор, господин Хенриксон, – попросил Лотар. – Он абсолютно бессмысленный. Когда я согласился ответить на ваши вопросы о Ярославе, то не предполагал, что в первую очередь речь пойдет обо мне, а не о нем. Не понимаю, чего вы хотите добиться своими расспросами? Моего раскаяния? Но я ведь уже сказал, что сожалею и раскаиваюсь!..
– Хорошо, форинг, давайте закроем эту неприятную для вас тему, – согласился я. – Но прежде скажите, как бы вы отнеслись к тому, сообщи я вам, что мы намерены пробраться в Ватикан и выведать, где держат вашего друга Ярослава? А если нам посчастливится, то и освободить его?
Я решил сыграть в открытую. А почему бы и нет, раз уж у нас с Торвальдсоном состоялась почти откровенная беседа? Я исходил из того, что мы собирались действовать не только в интересах князя Сергея, но и Лотара. И пусть я не испытывал особого доверия к сыну конунга, поставить его в известность о наших планах было бы не лишне. Лотар, конечно, мог запросто выдать нас Грингсону, а мог и не выдавать – это уже как ему заблагорассудится. Но задумываться о риске было просто некогда – свой человек у норманнов нам бы точно не повредил. И дабы железо не остыло, ковать его следовало быстро. Будь что будет. А если кто из моих друзей и возражал против такого шага, их протесты уже запоздали.
– Вы что, и впрямь это замыслили? – спросил форинг, посмотрев на нас с недоверием. – Или пока только прикидываете шансы?
– Я говорю вполне серьезно, – подтвердил я. – Мы, трое, являемся подданными Петербургского князя Сергея, и судьба Ярослава беспокоит нас не меньше, чем его отца или вас. Мне пришлось долгое время служить в ватиканских силовых структурах, и, если ваш побратим действительно содержится в пределах города, я его отыщу. Живого или мертвого, но отыщу.
– Но сначала вам нужно попасть в город, – заметил Лотар.
– У меня есть задумка, как это сделать, – уклончиво ответил я. – Эти стены не столь непроходимы, какими их принято считать.
– Не хотите посвятить меня в подробности? – Недоверие в голосе форинга сменилось дружелюбием и заинтересованностью. – Ваши сведения оказали бы нам неоценимую услугу. Клянусь, мой отец не останется перед вами в долгу, и за такую информацию вы получите очень щедрое вознаграждение. К тому же с вами в город отправилась бы группа прикрытия, что на порядок упростило бы вашу задачу. Неужели вы откажетесь от того, чтобы вас защищала «Датская Сотня»?
«А ты хитер, форинг Торвальдсон, – мысленно похвалил я его. – Беспокоишься за побратима, но ни на секунду не забываешь о вашей главной цели. Хотя предложение твое весьма заманчиво. Надо быть глупцом, чтобы не принять его. И все же тащить за собой целую роту головорезов – по-моему, Лотар Торвальдович, здесь ты хватил через край».
– Прикрытие – это хорошо, но сотня дружинников отпадает однозначно, – категорически воспротивился я. – Пять-шесть бойцов – столько мы еще можем провести с собой в город, но не больше. Однако меня волнует другое, форинг: в чем будет заключаться помощь датчан? Хотите сказать, что, попав с нами за стены, они будут сидеть и покорно ждать, пока мы разузнаем о Ярославе, а потом помогут нам освободить его? Или же датчане сразу двинут со взрывчаткой к Солнечным воротам, чтобы впустить в город ваши дружины? – Я не собирался радостно аплодировать предложению Лотара, пока он досконально не разъяснит мне все, так сказать, нюансы нашего альянса. – Первый вариант нас вполне устроил бы. Только я, как и вы, форинг, привык трезво оценивать обстановку и потому знаю, что операция пойдет по второму сценарию. А в этом случае я не дам никаких гарантий, что мы отыщем Ярослава. Слишком короткий срок будет отпущен нам для этого.
– Сколько вам необходимо времени на поиск? – по-военному четко осведомился Лотар.
– Нам придется работать скрытно на вражеской территории, – ответил я в таком же деловом тоне. – Контактировать с узким кругом людей, надежность которых сегодня весьма и
