и уже после этого получи деньги. Если Оборотень узнает, что я оставил вас здесь и забрал деньги, он меня побьет и выгонит из банды. Или сначала выгонит, а потом побьет… Оборотень – бродяга авторитетный, ему без разницы, одним человеком в банде больше, одним меньше. У него полно таких дармоедов, как я. А мне куда потом податься, опозоренному? Короче, если хотите меня уволить, то с Оборотнем на эту тему и толкуйте. А я без вас назад не поеду!
И что, спрашивается, надо было с ним делать? Пришлось спровадить упрямца в ближайшую байкерскую «берлогу», под Сиену, и наказать ждать нас там, подальше от выжженных окрестностей Ватикана. К моему великому облегчению, на эти условия Фокси согласился, хотя продолжал ворчать вплоть до момента нашего расставания.
– Ладно, до встречи, парни! Желаю, чтобы в Цитадели вам повезло больше, чем моему папаше, – напутствовал нас Фокси перед тем, как уехать. – И берегите Черпака – хороший он старик, хоть и занудный…
Итак, волею судьбы, мы ввязались в чужую войну со всеми вытекающими отсюда последствиями. Теперь при встрече с врагом я уже не имел права проявлять гуманизм, как сделал это под Варшавой. Каждый получивший от меня пощаду Защитник Веры мог стать впоследствии причиной гибели кого-либо из моих партнеров по альянсу. И пусть кровожадные «башмачники», кроме разве что Лотара, не вызывали у меня симпатий, однако сейчас они прикрывали мне спину. И я обязан был оказывать им аналогичную услугу, хотелось мне того или нет.
Кладбище Скорбящей Юдифи примыкало непосредственно к городской стене. Но, чтобы не нарваться на огонь установленных на ней пушек, нам следовало устраивать отвлекающий маневр и прорываться к кладбищу подальше от столицы. План прорыва был таков: тринадцать «Ротатосков» и мобильная пехота на квадроциклах имитировали атаку на комплекс оборонительных сооружений, который был построен на берегу неглубокой речушки, что огибала Ватикан и впадала в Тибр сразу за ним. Перед атакой мы отделялись от основной группы на двух «Ротатосках», достигали реки и высаживались на берег. А дальше, под шумок, уже двигались своим ходом: сначала вдоль русла, прячась в прибрежных зарослях до тех пор, пока не пересекали линию обороны, а потом по тылам Защитников, к кладбищу. Мы намеревались выйти к цели через сутки, после чего и начинался отсчет отпущенного нам времени. Проблема запертых люков теперь перед нами не стояла – Горм Фенрир отправил с нами своего штатного специалиста по взлому, оснащенного всеми необходимыми инструментами.
Поднаторевшие за неделю осады в создании разного рода провокаций, норманны уже выяснили, как следует изводить врага, неся при этом минимальные потери. Кто узнал длину цепи сторожевого пса, тот способен легко вычислить оптимальную дистанцию, с которой его можно дразнить. Защитники Веры, привязанные к своим укреплениям, яростно огрызались из всех орудий, однако неплохо изучившие местность «башмачники» ловко маневрировали в темноте, отвечая ватиканцам не менее яростным огнем.
Картина развернувшегося неподалеку от нас ночного боя завораживала: вспышки и трассеры рвали темноту в клочья и вызывали рябь в глазах, а грохот отдельных выстрелов и залпов слился в плотный шквал. Давненько я не принимал участия в таких масштабных боевых операциях и, пока гремели первые очереди, даже вздрагивал, поскольку отвык от подобной агрессивной «музыки». Расстояние, на котором держались от поля боя наши «Ротатоски», было относительно безопасным, но пару раз вражеские снаряды разрывались совсем неподалеку. Стреляли не по нам. Если бы ватиканцы нас обнаружили, мы были бы уже засыпаны градом снарядов. В отличие от отвлекающей группы, наша не пряталась в складках местности, а мчалась по открытому пространству, стараясь побыстрее достигнуть реки.
В первом «Ротатоске», не считая водителя, ехал я, мои товарищи, Лотар и двое датчан; во втором находился один из хольдов и оставшиеся пятеро бойцов Фенрира. В открытых бронированных кузовах машин были установлены на турелях пулеметы, за которые мы усадили стрелков – на берегу можно было случайно нарваться на вражеский патруль. Броневики резво прыгали по кочкам, постепенно забирая все левее и левее. Жаркий ночной бой остался теперь позади, но я не чувствовал себя в безопасности, сидя в тесном кузове плечом к плечу с Конрадом и Михаилом. Я не мог дождаться, когда же наконец ступлю на твердую землю и перестану изображать из себя мишень для вражеского орудия. По мне, лучше было бы проползти весь путь до берега на брюхе, чем, выигрывая время, дразнить артиллерийские расчеты Защитников.
До запланированной точки высадки оставалось не более полукилометра, когда прямо возле нас раздался достаточно мощный взрыв. «Ротатоск» тряхнуло так, что он едва не опрокинулся, однако все же устоял на колесах. Меня, Михаила и Конрада вышвырнуло из кузова на землю. Датчан постигла та же участь: оба они вылетели из броневика вместе с вещмешками и уложенными в контейнеры пулеметными лентами. Комья земли градом посыпались сверху, словно нас уже хоронили в братской могиле.
«Все-таки нарвались!» – эта мысль первой пробилась мне в сознание сквозь звон и гул, царившие у меня в голове. Гул сводил с ума, сдавливал виски и мешал ориентироваться в пространстве. Я не мог подняться на ноги, несмотря на все старания. Перед глазами все плыло, а руки почти по локоть зарывались в прибрежный песок, но даже на сантиметр не могли оторвать от земли неподатливое тело. Ноги я вроде бы чувствовал, но они почему-то тоже не подчинялись.
Я уже готов был запаниковать, но внезапно у меня все получилось. Шум в голове не уменьшился, но вертикальное положение я принял без посторонней помощи. Причина моего временного паралича крылась не в ранении или контузии – просто выброшенный из «Ротатоска» Михаил придавил меня всей массой своего упитанного тела и мне пришлось дожидаться, пока он тоже придет в себя.
– Ты цел?! – почти в один голос прокричали мы друг другу и с удовлетворением отметили, что, кроме ссадин, никаких повреждений вроде бы не заработали.
– Конрад! – обеспокоился Михаил, вынудив и меня вспомнить о третьем члене нашей команды. Но мы зря о нем волновались. Скривив страдальческую гримасу, шатаясь и держась за поясницу, фон Циммер уже поднимался на ноги. Выглядел он вполне сносно, разве что взгляд коротышки блуждал – Конрад Фридрихович, как и мы, получил легкую контузию, но стоически боролся с ее последствиями.
А крепким и закаленным в боях датчанам такие встряски, похоже, и вовсе были нипочем: оба уже суетились возле «Ротатоска», пытаясь через выбитые лобовые стекла извлечь из кабины Лотара и водителя. Еще раз взглянув на Конрада и убедившись, что тот невредим, мы с Михаилом тоже поспешили на выручку форингу и его бойцу.
