облицованной плиткой до потолка желтой ванной с оранжевой занавеской, унитаза «Крэйн», биде «Ла Руаяль», раковины «Империаль» с тремя хромированными кранами, напольной ванны, подобной бассейну в каком-нибудь мотеле, лиловых махровых полотенец, густых как куриные перья, медных подсвечников, незаметных штепселей для электробритвы, ультрафиолетовых ламп для загара и согревания ног. Нет ничего краше, чем ванная комната в шикарном доме на шикарной улице. Только поди вес это оплати, а потом, что меня больше всего напрягает, так это как ее все время содержать в чистоте. Ты ходишь по кругу, парень, по часовой стрелке. Ты стареешь, ты загниваешь, ты... дерьмо!
—Франсуа, иди сюда, раздень меня.
—Я занят, я пишу.
—Франсуа, тебя два раза просить надо?
—Ты уже попросила.
—Ты что, сегодня не идешь в свою закусочную?
—Сейчас, Мариза, сейчас.
—Ну и долго ты так будешь сидеть?
—Мне нужно разобраться. Знаешь, до меня только что дошло, что я — жертва войны, странной войны, которая началась без нашего спроса, как во Вьетнаме. Генерал Мотор посоветовался с генералом Электриком, и вместе они решили: «Мы подчиним себе Америку. Но перед большим броском поставим опыт: социологи подберут для нас среднестатистического гражданина и создадут его социально-психологический портрет». И вот эти самые социологи отправились на поиски, проехали через Нью-Джерси, Миссисипи, Вайоминг, Арканзас, Луизиану, Делавэр, Квебек, Юкон. И составили отчет. Как не доверять социологам, подающим отчет, упакованный в две обложки из цветного картона? К этому моменту им уже заплатили деньги, понимаешь? Они посмотрели статистику и нашли среднестатистического гражданина, того самого, который был рекомендован для проведения тестов: это наш современник Франсуа Галарно, которому не придет в голову смыться куда- нибудь в Аппалачи. Однажды вечером, когда он спал рядом со своей женой и ему снился Барбадос, который он видел накануне по телевизору в фильме с участием Эстер Вильямс[38], это старый цветной фильм, и к тому же нр.шлоподобный, — к его голове подключили электроды. Эксперимент длится уже несколько месяцев, они уже вот-вот сформулируют необходимые им выводы, они предполагают масштабные работы, они повернут вспять воды Великих рек, чтобы заменить их, к примеру, кока-колой, И она потечет по руслу рек в Сорель, в Сен-Жан-Мор-Жоли, в Ривьер-дю-Лу [39], и купающиеся в ней дети станут сахарными.
—Франсуа, я что-то не понимаю. Ты что, меня не любишь?
—И смотри, чем кончится: эти социологи одного не предусмотрели, потому что они не способны к предвидению. Они в состоянии утверждать лишь то, что тебе и так известно, — так вот, они не предусмотрели, что их подопытный кролик может взбунтоваться.
—Франсуа, зачем ты так?
—Потому что я только что раскрыл их план, а они этого не знают. У меня интуиция. Интуиция — это опасная штука, она хуже напалма, она прожигает все внутри и достигает электродов, которые они подключают к душе...
—Если так будет и дальше, я соберусь и уеду в город.
—Вот-вот. И они о том же. Когда я останусь один, они постараются меня прижать. Им все известно.
—Я попрошу Жака, чтобы он с тобой поговорил. Я сейчас же ему позвоню.
—Не стоит. Я больше не буду об этом. Иди сюда, я тебя раздену.
Мариза — девушка простая, здоровая, она должна была бы меня понять. Но не хочет. Я просто не знаю, с кем поговорить. Я знаю, что она думает: у Франсуа крыша поехала, если так будет продолжаться, его придется лечить. А я замолкну. В любом случае у меня нет мании преследования, а у Маризы — денег на мое лечение. А потом, клиника, которая необходима Франсуа Галарно, еще не открыта. Это будет маленькая белая больничка, с ворсистым мягким полом в коридорах, коврами на потолке и круглыми палатами из красного пластика. Врача как такового там не будет, а вместо него — в основном незрячие садовники. Это для того, чтобы разгуливать голышом. Медсестры — все красавицы с благоухающими лавандой телами под бумажными халатами, которые можно разорвать в любую минуту... Гигантский клинический бордель с залами, где дают обещания, и комнатами для молитв, солнечным погребом и винным чердаком. Музыка там будет запрещена, поскольку она всегда прерывается рекламными слоганами, зато у каждого будет по лошади и два йо-йо[40], плиц — в будни, другой, без веревки — в субботу. Я думаю, что кухня не потребуется: время, которое уходит на приготовление пищи, выброшено впустую, мы позвоним в ресторан «Вито» и закажем пиццу, или в «Сент-Юбер-Барбекю», вот так вот...
У Маризы кожа белая, как просвирный хлеб. Она похожа на маму, но волосы у нее еще чернее, они стекают, как расплавленный гудрон, и потом, самое главное — у нее глаза, как две белки в клетке, которые бегут без остановки, и грудь, которая умещается в мои ладони...
Г
По ее настоянию я пошел к врачу. Он заново осмотрел меня и сказал: «Я так и знал, у тебя ничего нет, просто нервишки пошаливают, вот и сердце бьется быстрее обычного». Да у меня сердце в порядке. Это скорее из-за того, что я целый день сижу в душной столовке — вредная работа. Мне нужно было бы стать моряком. Для здоровья это куда полезней. Мариза, например, — дочь моряка. Ее фамилия Дусе, она — из рода Дусе де Ланорэ, живущего около местечка Бертье напротив песчаного берега Контрекера. В их семье все мужчины — капитаны, эти Дусе настоящие морские волки, а их стихия — борт грузовых судов или теплоходов, которые движутся по направлению к городу Квебеку или по озеру Сен-Пьер. И они не сойдут с капитанского мостика, пока не бросят якорь где-нибудь у причала к востоку от монреальского порта, неподалеку от нефтеперерабатывающих заводов, над которыми горит вечное газовое пламя. Они никогда не поплывут дальше центов Сен-Ламбер.
Каждый раз, когда один из Дусе доплывает по каналу до отчего дома, бабушка Вирджиния Дусе бежит к садовой мачте и поднимает цветок лилии — это флаг Дюплесси[41], здешний национальный флаг: капитан Дусе приветствует тремя паровыми свистками, вслед ему отзываются коровы церковного сторожа, дети прекращают игру, взлетают голуби, деревня оживает. Затем бабушка Вирджиния тянет нейлоновую леску вниз, крутя тугой ролик. Так они и проводят лето, не обращая внимания на стрелки часов и не заглядывая в календарь Канадского национального банка. Они живут по звуку сирен кораблей «Андриа», «Франкониа», они пускают слюну, когда, стоя на палубе и глядя в бинокли, увеличивающие изображение в двадцать раз, пытаются разобрать названия: «Ангелики», «Касинов», «Нофтилос», «Торолд», «Чешир», «Гайн Гойер», «Трансмичиган», «Узбе Кит», «Мари Коу», «Лондон Бэнкер», «Сонунаро» и все прочие. Эта чудесная молитва доносится из Ливерпуля, Марселя, Амстердама, Панамы, Осло и других дальних стран. Клан Дусе состоит из пятидесяти двух человек, трех поколений, занимающих деревянный дом, выкрашенный в бежевый и зеленый цвета с черными ставнями. Мариза жила там со своим отцом, потом, когда тот поехал в Висконсин делать деньги, она осталась в нем сиротой одна, в окружении моряков.
Ну а я предпочитаю для путешествий межконтинентальные ракеты. Корабли — это
