«Белый дракон»
Получалось: владел господин Куприянов А. А. изысканным рестораном с восточной кухней.
Илья вернулся к своим деловым партнерам, и они быстро подбили все итоги, кроме результатов деятельности Спартака за стойкой бара. Концы у него с концами не сходились, но разница была незначительная, и тем не менее Спартак желал абсолютной точности и готов был сводить дебет-кредит хоть до утра, лишь бы, упаси Бог, его не заподозрили в нечистоплотности.
— Илья, ты подвезешь Валерию домой? — спросил он.
— Конечно. Где она?
— По-моему, сидит в твоей машине, ее в казино зовут, но я — против! Хватит с нее на сегодня!
— Хватит так хватит, — устало согласился Илья, простился со всеми и ушел, хотя Римма ревниво обвиняла его в предательстве — великую победу следовало отметить с размахом соответствующего масштаба.
Валерия в чалме на голове сидела в его машине, а рядом топтались трое мужичков, наперебой стараясь отличиться, и все вместе стремились уговорить ее нанести визит в ночной ресторан, казино, на край света, в Храм на венчание и на Большую Любовь без венчания, но при яхте на Канарских островах.
— До свиданья, мальчики, — мрачно сказал Илья, сел за руль закрыл все дверцы и тронул машину.
— Ну и вид у тебя, Илюшка! — весело сказала она. — И зачем ты-то в эту яму полез?
Он покосился на нее и ничего не ответил. Кое-как замытый смокинг мокрой тряпкой висел на плечах и, скорее всего, к дальнейшему использованию вряд ли был пригоден.
— Ты что, обиделся на меня? — тревожно спросила она.
— Нет. Я просто устал… Ну, как прошел твой дебют в высшем обществе Москвы?
— А это у них… Всегда так? Актеры, ведущие с телевидения… Журналисты…
— У этих — всегда так. В ресторане или на лужайке под сенью дубов. Кто-то из них, конечно, иногда ходит в консерваторию и участвует в литературных журфиксах, но в целом ты видела всех или почти всех из нашей тусовки высокого полета, как они полагают. Понравилось?
— Да нет, — неуверенно ответила она. — Просто до скотства дошли во время этой драки. Мне и противно и страшно было смотреть. Но, честно сказать, в какой-то момент завлекло.
— На этом все и построено. Животные инстинкты, к сожалению, самые сильные, необоримые. Их и эксплуатируют апологеты Ее Величества Игры.
— А ты… Из этих апологетов?
— Так получилось. Будем надеяться, что временно. Сколько полезных и приятных знакомств ты завела?
— Ой! Не счесть! — Она смущенно, но с нотками тщеславной гордости засмеялась.
— Вот видишь. И никто тебя не спрашивал, отчего ты облысела.
Она помолчала и сказала жестко:
— Дурачье решило, что это мой стиль. И признало его оригинальным.
Илья притормозил машину около ее дома и выключил мотор. Вдоль темной улицы горели фонари, тротуары были пусты, редкие окна светились в монолитных стенах многоэтажных домов. Валерия не двигалась, и Илья понял, что требовалось подвести итог событиям, опять требовались нищие слова, потому что без ничтожной шелухи этих слов в мире не обходится ничто. Он вздохнул и сказал:
— Ну вот, сегодня, считай, что, к большому сожалению, закончилось твое детство. То детство, где дергают девочек за косички, где мальчики выражают свои симпатии дикими шутками, а девочки фырчат и делают вид, что презирают мальчиков. Наступил другой период, со своими ценностями. И с другими приемами в борьбе за призрачную птицу счастья. Прости уж за высокопарность.
__ Я понимаю, — ровно ответила она.
— Нет, еще не понимаешь. У тебя должна быть твердая позиция — ты особая. Не такая, как все. Не только из-за прически, но и по конструкции души. Живи смело. Быть может, тебе захочется таранить этот мир по-мужски — займись делом, учись, осваивай бизнес. Или займи чисто женскую позицию. В дальнейшем овладей техникой секса, классической техникой, чтоб мужики выли от счастья каждой встречи с тобой. Мой тон наставника сейчас прости, мы вряд ли скоро поговорим.
— Ничего. Но секс — это…
— Секс — это то, чем достигла величия императрица Екатерина Великая, мадам Помпадур и тысячи им подобных. Это сильное, вневременное оружие — было, есть и будет. Начнешь — поймешь суть дела лучше меня. В любых случаях — будь изобретательней и мужественней в широком плане.
— Ты говоришь так, будто мы никогда и не увидимся! — Она неловко рассмеялась, резанув глазами по его лицу.
Илья помолчал, потом сказал медленно и не глядя на нее:
— Видишь ли, я сижу мокрый, голодный и злой. А потому совсем не расположен к разговорам. Но если ты хочешь залезть мне в душу, то вот что я тебе могу сказать. В мире существует прекрасная женщина, надежная, спокойная, домашняя, и на ней я хочу жениться. И женюсь. В мире существует вторая женщина, с которой я хочу спать. В постели, на лугу, в лесу, в автомобиле, в канаве — ночью и днем и каждую минуту. И спать я с ней буду, иначе просто сдохну. В этой некоторой путанице мне надо разобраться, а потому встречаться еще с кем-то…
— Вторую женщину я знаю, — резко оборвала она, и губы ее передернула презрительная усмешка.
— Да?
— Да. Она была сегодня на этой драке с директором вашего института Лученковым. Ты не столько судил бой, сколько таращился на нее.
— У тебя острый глаз, — промямлил Илья.
— Она просто самка!
— Ну, видишь ли, великий писатель Лев Толстой закончил образ лучезарной Наташи Ростовой, тоже дав ей определение «самка». Все феминистки, все дамочки, сражающиеся за равноправие женщин уже лет сто с лишком, не могут пережить этого оскорбления. Но для Льва Толстого подобное определение было высокой оценкой женской сущности.
— Самка, — повторила Валерия с удовольствием. — А кто вторая? Вернее, первая кандидатка на роль жены?
— Слава Богу, ты ее не знаешь. Она сейчас в Крыму, в Феодосии.
Резким толчком Валерия открыла дверцу и вышла из машины.
— Поезжай домой и полезай в горячую ванну, а то еще простудишься!
Дверца автомобиля с треском захлопнулась, и через несколько секунд Валерия исчезла.
За полчаса Илья доехал до своего гаража, запер машину и пешком отправился домой.
Улицы были совершенно пусты, рассвет еще не занимался, стояла самая глухая, воровская пора. В каком-то дворе жалобно и громко запищала сигнализация автомобиля — может, в него уже залезли лиходеи, а может, сигнал тревоги сработал сам по себе.
Илья поднялся по ступенькам, вошел в подъезд и привычно открыл свой почтовый ящик. Из щели выскользнул бланк телеграммы, и он раздраженно подумал, что нет порядка уже и в службе почтовой связи — телеграммы стали бросать в ящик, вместо того, чтобы вручать непосредственно в руки.
В тусклом свете лампочки, освещающей подъезд, он распечатал телеграмму, скользнул по ней глазами, и смысл ее не сразу дошел до сознания. Поначалу он словно ощутил удар в грудь и, собравшись, перечитал телеграмму снова.
«ВЧЕРА ТРАГИЧЕСКИ ПОГИБЛА ВАЛЕНТИНА ВСЕСВЯТСКАЯ-ЛАДА ПРИЕЗЖАЙ Я НЕ СПРАВЛЮСЬ МИХАИЛ ВСЕСВЯТСКИЙ»
Грязный, мокрый и усталый, он стоял посреди подъезда и держал в руках бланк телеграммы, пытаясь понять происшедшее, а потом, когда немного пришел в себя, — подумал, что надо что-то делать. И через
