хотя бы тысяч пятьдесят! Больше у меня просто нет, клянусь!
– Мало… Лобастый, чего ты ждешь? Накрути глушак и начинай. А я пойду прогуляюсь.
– Да врет он, сука! – не выдержал толстогубый Вован. – Есть у него башли, кусков сто, не меньше! Я даже могу показать, где они спрятаны! Только не убивайте!
– Интересное предложение, – остановив Лобастого категоричным жестом, сказал Реаниматор. – Молодец, жирдяй, быстро соображаешь…
– Я отдам все, что у меня есть, до последнего рубля! – сообразив, что дело пахнет керосином и его могут лишить последнего шанса, перебил подельника забившийся в конвульсиях Ярри.
– Ладно, – неожиданно быстро согласился Леха. – Говори, где деньги.
– Сначала развяжите.
– Разве у тебя есть выход, трескоед? Или это я минуту назад бакланил, что мне нужны баксы, а не жмурики?
– Обещай, что сдержишь свое слово, – в схватке за деньги жадный свинорыл стоял до конца, пытаясь выторговать у бандита хоть словесную гарантию своей дальнейшей безопасности.
– Ты меня достал, урод, – устало процедил Леха и не очень сильно, дозированно, врезал чухонцу ногой в глаз. Сурово посмотрел на Кочу. – Давай, псковский, колись. Коли жить хоцца.
– В гараже! – скрипя зубами, вновь опередил бугая сморщенный, как давленый помидор, Ярри. – В правом дальнем углу! Там двойная кладка, между домом и гаражом! На уровне пояса выдвигаются кирпичи!
– Лобастый, пригляди за ними, – Реаниматор в последний раз пыхнул сигаретой и раздавил окурок о стену. – Пойду проверю.
В тайнике отыскался не только пухлый, увесистый полиэтиленовый пакет с деньгами, но и небольшой кожаный мешочек из-под табака, набитый ювелирными украшениями. Здесь были и серьги с камушками, и браслеты, и цепочки с кулонами, и кольца, в том числе – два обручальных. Нетрудно было догадаться, откуда все эти цацки. Их снимали с похищенных женщин, которых после «работы» на подпольной студии оставалось только отвезти в ближайший лес…
Реаниматор высыпал на свою широкую ладонь бликующую в свете ламп золотую горсточку и с минуту молча смотрел на нее, думая о том, какие трагедии таятся за этими обычными с виду женскими побрякушками. Если до сих пор он колебался, то теперь принял окончательное решение о дальнейшей участи порнодельцов. Нелюди, ни в грош не ставящие человеческую жизнь, не имеют права на существование. И плевать он хотел на сверхприбыльный порнобизнес, который мог бы каждый месяц приносить в общак группировки солидный кусок в десять тысяч гринов!
…Да, он сам, Леха Гольцов по прозвищу Реаниматор, был далеко не ангел. И за семь лет в братве ему тоже не однажды приходилось брать на себя тягчайший из грехов. Но мочить приходилось на стрелках и разборках, когда вопрос стоял жестко: либо ты, либо тебя. Запредел, с которым он столкнулся сегодня в Русско-Высоцком, лежал за незримой, но хорошо ощущаемой каждой клеткой, каждым человеческим нервом чертой, переступить через которую, вопреки бытующему в толпе мнению, мог далеко не каждый профессиональный бандит. Ибо, как это ни покажется циничным, но смерть смерти рознь.
Когда Реаниматор поднялся наверх, заметно посвежевшая после душа Алена уже вернулась в комнату. Верзила тоже был на месте и с жадностью доедал остатки креветок в майонезе и допивал халявный коньяк.
Пора было заканчивать дело.
– Все в порядке? – спросил Леха у Алены. Под алчными взглядами пацанов он бросил на стол прозрачный пакет с деньгами и, развязав веревочку, высыпал содержимое кожаного мешочка. Лобастый громко присвистнул.
Девушка вопросительно приподняла брови и выразительно посмотрела сначала на похитителей, затем на окно.
– Все, уже едем, – успокоил Реаниматор. – Кончай жрать, Верзила, рожа треснет. Отведи Алену в джип, ждите нас там. Мы с Лобастым будем минут через десять.
По спине чухонца, внимательно, цепким взглядом следившего за действиями Лехи, от решения которого полностью зависела сейчас его жизнь, прокатилась волна ледяного холода. Нелюдь с ужасом понял, что с ним и его подельниками все кончено.
Как в воду глядел.
Глава 15
Реаниматор и Лобастый, закончив ликвидацию и стерев отпечатки с брошенного трофейного оружия, покинули коттедж и, настороженно оглядываясь по сторонам, быстрым шагом направились к трассе. Поселок спал. Не было видно ни души. Только где-то вдали заливалась хриплым лаем потревоженная кем-то среди ночи собака, да и та быстро заткнулась.
– Дай закурить, – смяв и выбросив в траву пустую пачку, попросил Леха. Лобастый протянул ему «Мальборо», взял и себе, остановился, щелкнул зажигалкой. Спросил словно между прочим, глядя на быстро заалевший кончик сигареты бригадира:
– Что думаешь с девчонкой делать? Вернуть папаше за просто так?
– Придумаю что-нибудь, – по голосу было ясно, что вопрос Реаниматору неприятен. – Чего это вдруг ты так заинтересовался?
– Не каждый день приходится заложниц освобождать, тем более таких ценных, – фыркнул Лобастый. – Тихий, бля буду, уже очко на фашистский крест изорвал. Слышь, Леха, а может, ты ее решил… того… на правах спасителя? Ха-ха!
– Хлебальник закрой, – угрожающе рыкнул Реаниматор, схватил Лобастого за рукав и толкнул кулаком в грудь. – Я сам знаю, что мне делать!
– Э, ты че завелся?! – вырвав руку, отскочил на шаг браток и взмахнул распальцовкой. – Спросить нельзя, бля? И про бабки – тоже нельзя?!
Леха не ответил, лишь смерил Лобастого презрительным взглядом и двинулся дальше, ускорив шаг. В руке его, магнитом притягивая жадный взгляд Лобастого, болтался в такт шагам тяжелый пакет с серьезной добычей. Этих, заработанных на кровавой, отдающей мертвечиной порнухе, гринов по прикидкам братка хватило бы на покупку сразу нескольких новеньких «Мерседесов». Отдавать такой куш в общак, довольствуясь смехотворной долей, – это клиника. Добычу однозначно следовало поделить между ними, участниками наезда.
– Так что с лавами? – продолжал напирать Лобастый. Голос его заметно дрожал. То ли от совершенного только что убийства, то ли от предвкушения крупной поживы, а может, от всего вместе братка явно лихорадило.
– Короче, так, – не вынимая зажатой в зубах сигареты, оглядевшись по сторонам, сухо произнес Реаниматор. – Нас здесь вообще не было, и ни о какой порностудии мы никогда не слышали. Бабки делим на троих, и баста.
– А девчонка? Она же заложит нас отцу, Тихому!.. Кто его знает, как потом карта ляжет. А если вдруг Петрович узнает, что мы здесь были и скрысятили море «капусты»? Тогда нам полный звиздец!
– Девчонка скажет отцу, что до ночи торчала на дискотеке, а когда ехала домой, ее чуть не изнасиловал таксист, но ей удалось сбежать. Это я беру на себя, не ссы, – заверил Леха.
– Не пойдет, – дернул щекой Лобастый. Поколебавшись, он все-таки решился сообщить бригадиру самое главное. Браток вообще был сейчас готов на все, только бы без риска для жизни отхватить жирный кусок добычи. – Пока ты шмонал гараж, звонил Колян… Наш Петрович что-то круто не поделил с Тихим, сегодня началась мочиловка. Быки старика наехали на нескольких наших коммерсантов и обстреляли «мерс» Вероники. А наши вроде как долбанули из гранатомета по дому Тихого. Есть жмурики… Но старик жив. Больше пока ничего не знаю. Короче, хипеш поднялся гилой.
– Вот бля! – окаменев лицом, заиграл желваками Реаниматор. – Но почему я, бригадир, узнаю о начавшейся войне только ночью, от какого-то долбаного пехотинца?
– Колян сказал, что слышал краем уха, будто шеф подозревает тебя в сговоре с Тихим, – глухо сообщил Лобастый, стараясь не смотреть в колючие и холодные глаза Реаниматора.
– Но ведь это бред! – вскипел Леха. – Да я этого старого пердуна только издали видел!
– Знаешь, что я тебе скажу, братила, – процедил Лобастый. – Мне лично насрать с колокольни, бред это
