Ему, наверное, под пятьдесят. Жесткое лицо, неулыбчивое. Когда говорит, смотрит на собеседника прямо и почти без эмоций – так смотрят люди, знающие себе цену. Царь и бог. Местный крестный отец. Он что-то там запретил делать, и эти двое – в кожаных куртках, с перстнями золотыми – подчинились беспрекословно. Передача закончилась. Получалось, что Подбельский как бы итоги подводил всему сказанному. Он говорил, а все слушали. Нет, не слушали – внимали. Именно так, внимали, выказывали искренний интерес.
Паша выключил телевизор, подхватил сумку. Встал среди комнаты, оглянулся – не забыл ли чего, не вспомнил, вышел из квартиры и запер дверь. Теперь, вне этих стен, он чувствовал себя спокойнее. Ничто не давило на него. Лифта не стал дожидаться, сбежал по лестнице вниз, повеселев, и вышел на улицу, не заметив притаившегося в подъезде человека.
Человек выждал несколько мгновений, вышел из своего укрытия и направился за Пашей. Что заставило Пашу оглянуться? Он и сам не мог себе объяснить. Просто повернул голову и увидел человека, не человека даже, а лишь силуэт неясный, – когда Паша оглянулся, тот вдруг отступил стремительно назад, в сумрак подъезда, и что-то Паше подсказало – надо вернуться. Бросился назад, еще и не успел далеко отойти, вбежал в подъезд, прислушался. Никого. Лифт стоял на первом этаже. Паша открыл его двери – пусто. Но ведь видел же он кого-то. И видел, как тот поспешно от Паши прятался. Паша расстегнул дрожащими руками сумку, но нож доставать не стал, положил его сверху, прикрыл ладонью. Стал подниматься по лестнице, почти не дыша. Второй этаж, третий. По-прежнему никого. Чем выше шел, тем быстрее хотелось подниматься. Чувствовал себя охотником, загоняющим зверя. И еще не успел до самого верха дойти, как осенило – это тот человек, который звонил ему. И едва это понял – волна страха накатила и накрыла с головой. Паша уже не мог сдержаться, нож из сумки выхватил и помчался по ступеням наверх, преодолевая два последних пролета.
Никого не было и на верхней лестничной площадке. Чердачное окно заперто на замок. Паша остановился в растерянности и даже нож в сумку не спрятал. Стоял, оглядываясь, и со стороны был похож на обиженного и ничего не понимающего ребенка. Он видел силуэт скрывшегося в подъезде человека. Но никого в подъезде не нашел.
Щелкнул дверной замок. Паша поспешно спрятал нож. На площадку вышел Петр Семенович, увидел Пашу, улыбнулся приветливо и чуть растерянно одновременно.
– Здравствуйте, – сказал Паша.
– Здравствуй. Какими судьбами здесь?
– К вам иду, – солгал Паша. – Заезжал к себе – и решил зайти.
– Так заходи. – Семенович распахнул дверь, приглашая в квартиру.
– Нет-нет. – Паша отступил на шаг. – Вы ведь собрались куда-то.
– На лавочку, – засмеялся Семенович. – В моем возрасте любой поход заканчивается сидением на завалинке.
– Ладно, не прибедняйтесь.
– Как товарищ твой?
– Какой товарищ?
– У которого ты живешь. Говорил, проблемы у него.
– А-а, вы о нем. Ничего, справляется, – сказал Паша неопределенно.
Вошли в лифт. Семенович нажал кнопку первого этажа.
– А я не бегаю без тебя, Паша.
– Чего же так?
– Скучно одному. Может, собаку мне завести?
Паша не ответил.
– А чем кормить ее? – продолжал Семенович. – С моей-то пенсией. Сдохнет ведь с голоду. Человек на такую пенсию может прожить. Собака – ни за что.
Вышли из лифта. Паша остановился вдруг, перегнулся через перила. Дверь в подвал была открыта.
– Ты чего, Паша?
– А дверь в подвал не закрывают разве?
– Не закрывают, Паша. Раньше закрывали, но мальчишки срывают замок раз за разом.
– Мне показалось, что там есть кто-то.
– Мальчишки, я же говорю.
– Надо бы их прогнать.
Паша подошел к двери. Из подвала тянуло сыростью и плесенью. Темнота в подвале показалась ему зловещей, и он отступил на шаг.
– Брось, – сказал за его спиной Семенович.
Паша поднялся поспешно из подвала, вышел из подъезда первым. Он почти наверняка знал теперь, что человек действительно был, ему не показалось. И человек этот скрылся в подвале. И сейчас где-то там прячется, наверное. Паша вздрогнул непроизвольно. Увидел, что Семенович это заметил, пояснил:
– Прохладно почему-то.
– Вечер, – сказал Семенович. – Обычное дело.
– До свидания.
– Уходишь уже?
– Да.
– Ну счастливо, Павел.
До остановки Паша шел быстрым шагом, едва не бежал. Пока ждал троллейбус, оглядывался нервно, но ничего подозрительного не было вокруг и никто к нему интереса не проявлял. Паша все равно нервничал, и спокойствие пришло, – хотя и не полное, – только когда он добрался до квартиры Дегтярева.
Передача закончилась, и ее участники вышли из здания Телецентра к машинам, которые их поджидали. Подбельский шел немного позади остальных, разговаривал с Мухатовым – начальником Управления внутренних дел города.
– Темные истории, – говорил Мухатов негромко, почти доверительно. – Пытаемся выйти на убийцу…
– Или убийц, – подсказал Подбельский.
– Или убийц, – легко согласился Мухатов. – Не знаем пока.
– Обстановка среди предпринимателей нездоровая.
– Неужели? – Мухатов сделал вид, что удивился. – Бояться-то вроде нечего, – оглянулся, кивнул на идущих рядом охранников Подбельского.
Подбельский засмеялся невесело:
– Не обо мне речь. Я не боюсь никого. Но охрана ведь не у каждого есть. Люди тревожатся. Им война объявлена. Нет, не война даже, а охота. На войне хоть враг известен. А здесь? Бьют из-за угла…
– Мы ищем, – сказал Мухатов. – И думаю, найдем!
'Найдем! – подумал Подбельский, раздражаясь. – А сам радуется, наверное. Пусть грызутся между собой, думает. Перережут друг друга – милиции меньше работы'.
Но вслух сказал:
– Вы уж постарайтесь.
– Непременно, – кивнул Мухатов. – Кстати, спросить.
Подбельский изобразил внимание.
– Бармен один пропал. В кафе 'Стрела' работает. Не слышали? – Мухатов спросил и скользнул по лицу Подбельского почти равнодушным взглядом.
– Нет, – качнул головой Подбельский. – У меня столько дел, что не хватает времени на знакомство с людьми калибра этого вашего бармена. А почему вы спрашиваете? – И он тоже, как и Мухатов, равнодушие на лице изобразил.
– Это тот самый бар, возле которого убили Ектенбаева. Помните такого?
– Ектенбаев? – наморщил лоб Подбельский и повторил несколько раз, вспоминая: – Ектенбаев…
