один человек в совете директоров этого не хочет, и никто не хочет. — Но ведь когда-нибудь придется? Или сразу лапки кверху и в солнечный Магадан? Может, и не пропадем: ты как администратор-погоняла выбьешься в бригадиры, а я буду заведовать радиоузлом… — Неужели не видишь выхода? — Стерляжий улыбался загадочно, что озадачивало. — Так-таки и не видишь? А ведь он был тебе показан. — Что-то не припоминаю. — Планета, на которой можно дышать. Планета, куда мы готовились отправиться на разведку, перед тем как ты…пардон, не ты, а Берш… ладно, замнем. Планета, на которой пропал Ваня Песков. — Извини, он все-таки пропал! — Нас было бы четверо. И будет. Плюс хорошее снаряжение, чего не было у Вани. У нас хорошие шансы. Ты по-прежнему согласен принять участие? — Почему бы нет. — А вдруг передумал? Я ведь никого туда силой не гоню. Если просто постоишь возле Кошачьего Лаза, и то от тебя польза будет. Сам знаешь, у нас устойчивый канал только с Клондайком. А вообще люди были на трех планетах: Клондайк, Медуза и та, откуда не вернулся Ваня. Клондайк ты видел. Медуза — сплошь болота, мерзкая фауна и агрессивная микрофлора, туда без защитных средств ни ногой. Одна надежда на ту, последнюю… — Развести стороны? — спросил я, прозревая. — Вот именно. Поиск колонии. Само собой, Корпорация могла бы купить атолл где-нибудь в архипелаге Туамоту или даже насыпать для себя остров на любой океанской отмели в нейтральных водах, гонять оттуда лифт, построить инфраструктуру и объявить себя суверенным государством, но зачем это делать, если, в покое ее все равно не оставят? Не те, так другие. Был такой проект — забраковали… Лучше уйти с Земли совсем, и тогда все проблемы будут решены, все счета оплачены. Вот он, выход. Будем наезжать в гости. Попросит Россия помощи — поможем, если будем убеждены в том, что помощь не пойдет ей во вред. Попросит Земля — рассмотрим. И будем мы не симбионты и не паразиты, а просто соседи и союзники. Как тебе перспектива? — Ничего, — сказал я. Наверное, месяц назад от слов Стерляжего у меня голова пошла бы кругом, но прогулки по Клондайку- Грыже чего-нибудь да стоят. — Как та планета называется? — Пока никак. Устроимся на ней — назовем как-нибудь, а не устроимся, так и название ей ни к чему… Хочешь предложить свой вариант?
— Надежда, — сказал я. — Пусть будет Надежда. Стерляжий подозрительно покосился на меня. — В честь кого?
— В честь надежды избежать междоусобицы, — объяснил я и захлопал глазами как можно наивнее. — А, — глубокомысленно сказал он. — А я думал… — Что? — Нет, ничего. Хорошее имя. И девушка тоже хорошая.
Глава 3
В положенное время наступила невесомость — «Гриф» перехватывал управление, — кабина сделала оверкиль, вздрогнула, и снова рывком навалилась тяжесть. На время маневра я не стал вылезать из ложемента, да это и запрещалось пренеприятно мигающими надписями и тревожным кваканьем зуммера. Я был уже не тот и не испытывал большого искушения полетать по кабине несколько секунд и успеть вернуться в ложемент, прежде чем меня приложит обо что-нибудь твердое, как ядро о крепостную стену. Напротив, я пристегнулся ремнем. Что я, невесомости не нюхал? Или двойной тяжести? Или мгновенного перехода от одного к другому?
А кроме того, ничто так не мешает щенячьему восторгу, как собачья усталость.
На «Грифе» Стерляжий не пробыл и получаса — умчался вниз, перегрузив аппаратуру в «земной» лифт; одновременно «лунная» кабина унеслась вверх, увозя к последней пересадочной станции очередную бригаду старателей. А я остался.
До сих пор не знаю, было ли поручено кому-нибудь присматривать за мной, а если да, то кому. Персонал был новый, незнакомый. Возможно, кто-то и шлялся поблизости от меня с пиявкой за ухом, а возможно, и нет. Корпорация не уставала удивлять меня более чем странной системой проверки лояльности сотрудников. Если сразу не ликвидировали, значит, доверяют, и доверие простирается достаточно далеко — вплоть до космоса. На «Грифе» ситуация уже иная — только тут, в невесомости, и могут существовать симбиотические пиявки (даже лунные условия, как выяснилось, оказались им не по нраву, что заставило меня крепко призадуматься: что же это за место такое — болота Медузы?), так что существует строгая аксиома: если человек побывал на орбитальной невидимке — он «чист», и без дураков. Даже случай со мной не нарушил аксиому: ведь в первый раз я был я, а во второй — сразу попался.
Ha Земле и под землей все иначе. Внедренные в структуру Корпорации агенты типа Эвелины Гавриловны всегда существовали и будут существовать, причем на всех уровнях, исключая, возможно, совет директоров (Стерляжий как-то обмолвился, что все члены совета в разное время побывали на «Грифе»). Не исключено, что в штаты Корпорации уже затесалось сколько-то агентов иностранных спецслужб, несмотря на то что целое подразделение ФСБ обеспечивает информационное прикрытие — нашим-то конкуренты ни к чему. Беда в том, что в природе нет ничего абсолютно герметического. Не существует плотины, сквозь которую не просачивалась бы вода, а уж когда речь идет о людях, разглагольствования об абсолютной надежности тех или иных защитных мер просто смешны. Плотину из рыхлой земли и источенных короедом бревен неминуемо размоет.
Можно с бесконечным терпением наращивать плотину. А можно просто не жить там, где пронесется ревущий мутный вал, когда плотина рухнет. Ведь рухнет же она когданибудь.
Информационные плотины рушатся с ужасным грохотом. Корпорация тысячу раз права: пора смываться, чтобы не смыло. Еще год, максимум два, и у нее не останется выхода — либо лечь под тех, кого невозможно уважать, либо, наоборот, подмять под себя все, что шевелится, причем в мировом масштабе. Первое — крушение надежд, второе чревато катастрофой, да и не по Сеньке шапка.
Трудно быть полубогом — не поймут. Бог или дерьмо — выбирай, кем быть. Или уноси ноги и не маячь, раздражая соблазном.
Обо всем этом и еще о многом я думал, отлаживая хронически барахлившее жизнеобеспечение «Грифа». Я так и знал, что мне не удастся спокойно отвисеться в невесомости, баюкая мышцы, суставы и позвоночный столб. Работы навалилось — ни поесть, ни поспать. Капустян, до сих пор не покинувший станцию, несмотря на прибытие нового начальника смены, задерганный и замученный, с черными кругами вокруг красных, как у кролика, глаз, в первый момент хотел было дать мне по морде за дела Берша, но уже к исходу первых суток рвался лобызать меня, называл благодетелем и безумно мне надоел. Наедине с «Грифом» мне было лучше.
Ну здравствуй, старая орбитальная кляча. Соскучилась по мне?
За возрожденным жизнеобеспечением последовала деликатная настройка автоматики швартовки лифтов, чего мне прежде не доверяли. Мало что уцелеет на «Грифе», если кабина налетит на него со скоростью гаубичного снаряда, и не дело, если она, напротив, повиснет без движения в ста километрах от станции.
В программное обеспечение я почти не лез — занимался «железом», по большей части не компьютерным. Компьютеров на «Грифе» вообще было мало, а IBM-совместимых всего один, да и тот служил лишь хранилищем данных и не использовался для управления станцией. Операционная система была своя, на редкость кондовая, зато вирусоустойчивая. Нельзя заразить дуб вирусом гриппа.
Теперь я понимал многое, в том числе и Капустяна, сжившегося со станцией до того, что он, думаю, воспринимал ее полудохлые модули как больные органы своего тела и требовал новых на пересадку. Новых модулей не поступало; от «Грифа» пора было отказываться совсем: либо увести его выше стационарной орбиты, либо уронить по частям в Тихий океан, либо попросту бросить без всяких затей. Еще год, максимум два…
Я лечил «Гриф», отчего Капустян расцветал и колосился. И я же должен был принять участие в экспедиции на Надежду, чтобы в случае ее успеха похоронить «Гриф». Я не завидовал Капустяну.
Теперь уже никто не ограничивал моей самодеятельности, мои распоряжения выполнялись мгновенно и без дискуссий. Я даже начал покрикивать на бестолковых, и никто не огрызался. Я получил право летать по всей станции и во все вмешиваться — считалось, что мне виднее. Без всякого дела я заглянул в когда-то запретный для меня биомодуль, взглянул на пиявок с Медузы, вяло шевелящихся в колбах с каким-то раствором, после чего покинул помещение с максимально возможной скоростью и
