— Хайруллах, подожди! — донесся крик. — Ах ты, черт! Уже уехал!
Из-за угла с несчастным видом появилась Эзергиль.
— Поймал тачку и свалил, — сообщила она, — меня не услышал. А все из-за Тони. Хоть бы раз в жизни, ради исключения, отпустила нас вовремя.
Погодина пожала плечами:
— Уехал и уехал. Честно говоря, я вообще не понимаю, чего ты с ним возишься.
— Да уж тебе не понять, — бросила Эзергиль и подхватила кофр за другую лямку. — Раз-два, взяли!
— Нет, ты погоди, — остановилась Погодина. — Я плечо переменю. Блин, тяжесть-то какая! Надорвешься ведь. Может, все-таки съездить с тобой?
Эзергиль тяжко вздохнула:
— Нет. Антонина дала специальное указание — тебя не брать. Ради нашего общего блага. Поверь, там, куда я еду, тебе появляться нельзя.
— Нельзя, так нельзя, — на удивление легко согласилась Погодина. — Давай хоть провожу до остановки. Ну Тоня, стерва, что она туда напихала? Был бы здесь твой чучмек, дотащил бы нам сумку.
— Он не чучмек, — очень надменно возразила Эзергиль. — Он египтянин.
— Древний? — неостроумно съязвила Катька. — Где ты его откопала?
— Он здесь учится по обмену. Через месяц поедет обратно. Так что, сама видишь, у меня каждый день на счету…
— А тут Тоня со своими дурацкими поручениями, — поддакнула Катька. — Тебя-то он с собой не зовет?
Девчонки взвалили кофр на плечи, потащили его к дыре в заборе и пропали у меня из виду за кустами акации. Однако голоса я слышала четко.
— Нет, конечно, не поеду, еще чего!
— Тогда зачем тебе он вообще сдался? Объясни пожалуйста, а то я третий день голову ломаю. Смотрю на него рядом с тобой, и не стыкуется. Он ведь старый…
— Всего-то двадцать восемь, — кокетливо возразила невидимая Эзергиль.
— Толстый, лапы волосатые, щеки на плечи свисают, глаза, как щелки…
— Вот то-то и оно!
Кофр глухо бухнул о землю.
— Ты ему в щелки эти хоть раз смотрела?
— Делать мне нечего, как всяким арабам в глаза заглядывать.
— Так загляни ради интереса. Они у него сине-зеленые, глубокие-глубокие, а если долго в них вглядываться, то они становятся почти черными, а на дне у них вспыхивает серебряный лабиринт.
— И что?
— Не понимаешь? У обычных людей таких глаз не бывает. Я пообщаюсь с ним, выясню, что за ними стоит, а потом заберу себе — и глаза, и то, что за ними. Вот так по кусочкам и собираю свой идеал…
— А! — понимающе воскликнула Погодина. — Теперь я въехала. Ну-ну, дерзай, только смотри, как бы Тоня не прознала. Ну-ка, взвалили эту дрянь на плечи…
Шаги быстро стихли за кустами. «Ой как интересно!» — пробормотала я, возвращаясь к шахте, занявшей уже добрую треть листа. Я машинально пририсовывала следующий ярус и думала, думала.
Слова Эзергили произвели полный переворот в моем сознании. Нет, я и раньше задумывалась, можно ли населять наши миры, но подслушанный мной разговор засвидетельствовал, что это реально. Передо мной открывались такие перспективы, что дух захватывало.
Решив не терять времени, я покидала барахло в сумку, тихонько выскользнула из аудитории и пустилась в погоню за Эзергилью. Через дырку я не пошла, не поленилась обойти училище и выйти через главные ворота на забитое автомобилями Приморское шоссе, на одном дыхании добежала до ларьков на углу улицы Савушкина, где находилась автобусная остановка, и спряталась за рекламным щитом. Осторожно высунувшись, я принялась высматривать Эзергиль. Она, к счастью, еще не уехала. Вскоре подошел 94-й автобус. Эзергиль взвалила кофр на плечо. Ага, подумала я, выскакивая из-за рекламного щита, значит, наш путь лежит на север, в новостройки. В последний момент я проскочила в закрывающиеся двери.
— О, кого я вижу! Привет! — изобразила я бурный восторг от внезапной встречи с Эзергилью.
— И тебя туда же, — кисло ответила она.
— Куда путь держишь? — тарахтела я. — Ого, какой сундук! Твой? А что в нем лежит? И ты хочешь сказать, что можешь его оторвать от земли?
— Гелька, ты что, экстази объелась? Болтаешь, как попугай.
— А что, разве я обычно неразговорчивая? — жизнерадостно сказала я, усаживаясь рядом с Эзергилью. — Я серьезно, давай помогу дотащить твою бандуру. Кстати, я уже спрашивала, что в ней?
— Расчлененный труп, понятное дело, — сказала Эзергиль с тяжким вздохом.
Я прекрасно видела, как она жаждет от меня избавиться, но в мои планы это не входило.
— Гелька, спасибо огромное, но я правда дотащу сама. У тебя, наверно, свои важные дела…
— Абсолютно никаких. Знаешь, есть такое развлечение: садишься в первый попавшийся транспорт и катишься, катишься…
— Вот и катись, — посоветовала Эзергиль. — Если человек намеков не понимает, приходится прибегнуть к открытому тексту.
Я обиделась и прибегла к шантажу:
— Если не довезешь ящик, Антонина тебя не похвалит.
Эзергиль вздрогнула и уперлась в меня пристальным, крайне неприятным взглядом. Мне как-то сразу расхотелось дальше играть в намеки.
— Ладно, признаюсь. Я подслушала ваш разговор с Погодиной,
— И что именно ты услышала? — холодно спросила Эзергиль, продолжая сверлить меня взглядом.
— Про египтянина… что ты везешь ящик куда-то в новостройки, в такое место, где Катьке нельзя появляться. А ящик тебе дала Антонина.
Про самое главное — заселение доменов — я решила пока не говорить.
— Где ты пряталась?
— За кустами акации. Поверь, я не нарочно. Просто в аудитории было открыто окно…
Колючий взгляд Эзергиль наконец смягчился, и она слегка презрительно улыбнулась. Я перевела дух.
— М-да. Я понимаю — сведений вполне достаточно, чтобы Гелька потеряла голову от любопытства. Ладно, так уж и быть, поехали со мной. Будем надеяться, вреда от тебя не будет.
Я расплылась в улыбке, с нежностью взглянув на зеленый кофр.
— Так чего в ящике-то? Эзергильчик, покажи!
Эзергиль оглянулась по сторонам, загородила собой кофр и расстегнула «молнию», шепнув мне:
— Только быстро!
Я заглянула в кофр. Из ее темного нутра на меня смотрели два круглых красных глаза. В тот же миг раздалось утробное ворчание, и обладатель глаз кинулся в атаку. Перед моим лицом возникла зубастая пасть, обрамленная похожими на червяков усами, в нос ударил запах сандала. В следующее мгновение взвизгнула «молния» — это Эзергиль застегнула сумку. Несколько ближайших пассажиров обернулись в нашу сторону.
— К-к-кто это был?
— Проснулся, ушастый, — ласково проворковала Эзергиль. — А вокруг-то темно, и место незнакомое, да еще всякие нос свой любопытный суют, можно сказать, прямо в пасть. Как тут не напугаться?
Эзергиль приоткрыла сумку, к моему ужасу, засунула туда руку по локоть и принялась поглаживать неведомую тварь.
