— Надеюсь, хотя бы господин следователь не претендует на то, чтобы присоединиться к нам?
— Простите, но у меня остались кое-какие дела в этом Мире… — развел руками Кай. — В старом…
Феста задумчиво смотрела на него. Потом заговорила короткими, рублеными фразами:
— Считайте, что первичный контакт у нас с вами состоялся. И закончился. Других не будет. Мы в этом не нуждаемся. Так что вы напрасно потратили служебное время, господин федеральный следователь.
— Считайте, что я потратил личное, — усмехнулся Кай. — И не напрасно.
Феста смотрела на него, по-птичьи наклонив голову — снизу вверх.
— Должно быть, мы вас основательно беспокоили все это время. «Вас» — это я про Управление. Простите, но по-другому как-то не получалось. Но теперь все пойдет по-другому. Вам не придется много слышать про нас. Мы бросаем прошлые дела. Выходим из игры. В этом — мое вам слово…
Она резко повернулась к молчаливому Стрелку и смерила его немного насмешливым взглядом.
— А «просто неплохой парень»? У него дела в старом мире есть?
— Есть, — сухо ответил Гай, — Не то чтобы дела. Просто есть, кому меня здесь ждать.
— Ну, тогда нам пора прощаться, господа… Сюда уже поспешает местная авиация.
— На дорожку полагается присесть, — вздохнул Шишел, опускаясь, за неимением другой «посадочной площадки», на подножку трапа рядом с Гаем.
Кай, памятуя об этой русской традиции, тоже притулился на окаменевшем пне серосеквойи. Феста присела на корточки, устало бросив тонкие в запястьях руки на острые, мальчишеские колени. Милен последовала ее примеру.
— Теоретически, — заметил федеральный следователь, — мне следовало бы принять все меры для вашего, господа, задержания… Но есть обстоятельства, извиняющие мое… э-э… бездействие. Одно — для начальства, другое — для собственной совести.
— Ну, начальству вы смело можете доложить, что нас было много, а вы — один. — с хмурой иронией заметила Феста. — Что же до вашей совести, господин федеральный следователь… Никогда не думала, что роботы в ней нуждаются.
Кай пожал плечами:
— Что до вашей догадки, то вы правы. Что-то в этом духе я и напишу в своем отчете. Форсмажорные обстоятельства и все такое… Думаю, что уже того, что свою непосредственную задачу моя группа исполнила, вполне достаточно… — Тут он косо улыбнулся, вспомнив тот давний разговор в кабинете своего нового начальника. И закончил: — Для тех, кто ставил передо мной задачу. Ну а совесть… У роботов ее, может быть, и нет. Допускаю. Хотя мне известны и исключения из этого правила. Или что-то похожее на исключения… А у работников Федерального управления расследований она встречается гораздо чаще. Так что не стоит путать первых со вторыми.
— И вообще, не стоит заниматься взаимными подколками сейчас — на прощание… — прогудел Шишел.
Он угрюмо ковырнул щебень под ногами носком ботинка.
— Так какое же оправдание вы припасли для вашей натруженной совести, следователь? — поинтересовалась Феста, то ли в продолжение пикировки, то ли, наоборот, меняя тему разговора.
— Я верю вашему слову, ваше… э-э…
— Просто Феста.
— Я верю вашему слову, Феста. Вы обещали, что отныне задачи Корабля решительно меняются. Вы, по вашим словам, выходите из игры. Не участвуете в контрабандном траффике… Не торгуете секретами Предтечей. Не помогаете укрываться от закона и друг от друга всяческим авантюристам и проходимцам… Кстати, не уточните ли вы мне напоследок, чем же вы все-таки намерены зарабатывать на жизнь и свободу себе и своему экипажу? И какую цель ставите теперь перед собой? То, что я имел возможность услышать — «новые миры для новых народов», — звучит возвышенно, но, согласитесь, несколько неопределенно… Если это секрет, то я не настаиваю…
— Это не секрет, следователь, — устало дернула угловатым плечом принцесса Свободного Лесного Народа Кве-сты. — По крайней мере нам не удастся удержать в секрете нашу затею… Но, думаю, многие в Обитаемом Космосе из кожи вон полезут, чтобы она оставалась тайной для их подопечных…
— Отчего же?
— Оттого, следователь, что я хочу дать им свободу. Увести их из стойла у тех тузов, что правят ими…
— Всем сразу? Вы знаете, принцесса, у меня волосы на голове… э-э… шевельнулись…
— Да нет… Далеко не всем. Это совсем не то, о чем вы подумали, следователь… Ни я, ни кто другой на борту не собираются затевать мировых революций или учреждать комитеты всемирных реформ. Мы просто хотим дать людям возможность начать жить по-новому. В новом мире… Конечно, не всем. Даже не всем тем, кто этого захочет. Пока что только… Только самым решительным, самым способным… Самым несовместимым с этим подлым миром…
— Мисс хочет учинить новую утопию? Очередную? — К иронии в голосе федерального следователя примешалось искреннее удивление. — Ведь у вас есть немалый опыт, принцесса. Насколько я помню, ваш предок пытался учинить нечто подобное на необжитых землях Квесты…
— Это не была Утопия, следователь. Дед Всех Дедов не пытался выдать свой режим за нечто в этом духе. Это был даже не режим. Это было предприятие по откалыванию и реанимации Корабля. Большая часть работ была совершена самыми настоящими рабами. Их, правда, назвали Свободным Лесным Народом, но… — Феста прищелкнула своими длинными, музыкальными пальцами. — Но ведь они и были свободны. На свой манер. Как бывает свободен раб. Свободен от необходимости самому добывать себе хлеб, самому искать крышу над головой. Свободен от выбора… Рабы — довольно свободные люди, по сравнению с нами, господин следователь…
— Мне уже приходилось встречаться с подобной трактовкой свободы, принцесса. На Харуре…
Феста рассмеялась. Вполне искренним и все еще молодым смехом.
— Но я вовсе не собираюсь повторять подвиги своего деда. Я так же ненавижу то, что пришлось ему сотворить над людьми, как и любой из обитателей тех краев… Хотела бы я знать — как живет сейчас Лесной Народ без него… Ну, да ладно…
Она замкнулась на мгновение.
— Очередная, говорите? А что, предыдущие Утопии оказались так уж плохи — все как одна? Да и не об Утопиях речь. Утопия, с вашего, следователь, позволения, — это «место, которого нет». А я о местах, которые есть! Посмотрите, с какой силой человечество исторгает из себя своих же детей, как только находится место, куда непокорных чад можно сбагрить! Есть в нашей цивилизации что-то, что заставляет уходить, даже бежать от нее всех, кто хоть чуть отличается от стандарта, чьи желания странны, а мысли текут не теми руслами, которые для них проложены. И так издревле…
— Ну, ты палку перегибаешь, принцесса, — сурово прогудел Шаленый. — Да просто, прости за грубое слово, жратвы на всех не хватало, вот и выпирали лишний народец — таких, что, как говорится, с краю оказались, — во всякие колонии да доминионы…
— А я разве говорю что-то другое?
Судя по тому, как напыжилась ее высочество, Шишел действительно был ее привычным и закоренелым оппонентом. Санчо Пансой.
— Ни капли не сомневаюсь в том, что гонят такой народ и голод и нищета. Но почему именно их? До сих пор считают, что они не приспособлены. Только вот как так получилось, что эти неприспособленные потом осваивали материки и Миры? И громили регулярные войска приспособленных?
— С тобой, ваша милость, спорить — все равно что мыла напиться… — махнул рукой Шишел.
— Если вернуться к моему вопросу, — скромно вошел в разговор федеральный следователь, — то я понимаю дело так, что вы решили использовать возможности Корабля Предтечей для того, чтобы вывозить желающих в некие земли обетованные, где они будут устраивать свою жизнь так, как им захочется…
— Тех желающих, которые такой перелет смогут оплатить. В одиночку или общиной… Или тех, за которых заплатят. Я не собираюсь заниматься благотворительностью.
— Хоть в этом отношении можно быть спокойным, — заметил молчавший до той поры Гай. — Ваша
