Роше не стал задавать ненужных вопросов.
— Я наведу справки, — вздохнул он, голосом давая понять, что чувствует, конечно, что дело не чисто.
— И уж попрошу вас, господин комиссар, — придав своему голосу как можно большую убедительность, произнес Шаленый, — сделайте это тихо… Как говорится, без афиши… А уж если сделаете все еще и скоро, так…
Он благоразумно не стал уточнять, какие именно формы примет его благодарность в случае быстрого выполнения странноватой просьбы.
— А снимочек-то себе оставьте… У меня второй найдется…
Роше снова взял голограмму и поместил ее в свой порядком потертый бумажник.
— Что еще?
— А еще то, что, если мною какая инстанция заинтересуется — ну, там, запрос придет с Квесты или из Спецакадемии или что еще… Меня в известность поставьте. Хоть за две минуты до того, как брать будете,
Роше тяжело вздохнул.
— Этот вопрос оговорен. Терранова — Мир юридически автономный. И договоров о выдаче не подписывал.
Шишел выразил всем своим видом некое умеренное доверие собеседнику, а Роше еле заметно пожал плечами.
— Это все? — осведомился он.
— Покуда все… — мрачно и неопределенно ответил Шишел. — А теперь говорите, комиссар, что вам от меня нужно.
— Да немногое..
Роше отхлебнул вина и отечески воззрился на Шаленого.
— Вам, думаю, скоро предложат поработать на другого заказчика. Но с тем же товаром. Предложат большие деньги. Может, аванс дадут. А скорее всего — будут шантажировать. Еще никто, извините, не подкатывался с таким разговором?
— Это как посмотреть… — осторожно прогудел Шаленый.
Он не спешил сдавать немногие козыри, бывшие у него на руках в этой сразу запутавшейся крутым клубком игре.
— Тут народ разный со мной базар затевал. Но все как один темнят, мать их… Так что я поостерегусь пока стрелочки-то наставлять, начальник. Сами понимаете — в одном деле мы с вами вместе, а уж во всех других — извините…
— Ответ, что называется, уклончивый, — вздохнул Роше. — Но дело ваше, Дмитрий. Главное, чтобы до вас не слишком долго доходило, кто и чего от вас хочет. Учить вас, что и как делать, не буду. Определю лишь цель. Ваших новых партнеров, коль скоро они появятся, нам надо взять с поличным. Это в ваших интересах. Вы не получите от них ни денег, ни чего другого. Только путевку в тот санаторий, в котором все мы и без того рано или поздно будем. — У них такая форма оплаты.
— Ну что ж. Ваше слово — за мое… Шишел одним глотком допил чертову кислятину и со стуком опустил чарку на стол.
— В таком случае запомните номера каналов связи… Роше написал на бумажной салфетке две строчки цифр и подержал ее перед глазами Шаленого.
— Но это на крайний случай. А вообще-то мы сами будем выходить на вас. Я или Дорн. И только лично.
Он скомкал и упрятал в карман салфетку с цифрами и поднялся из-за стола.
— Расходимся no-одному, — мрачно прогудел Шишел, оставаясь на месте.
— Конспирация… — усмехнулся Роше, нахлобучивая грибообразную шляпу.
— Да нет, — пожал плечами Шишел. — Примета такая…
От любезного предложения комиссара — подбросить его до центра — Шишел отказался, сославшись на соображения конспирации. Конечно, в том была своя доля истины. Но истина была еще и в том, что Шаленому остро требовалось недолго побыть наедине с собой, чтобы разобраться с роем неясных мыслей, забравшихся ему под черепную коробку за эти нелегкие сутки. Поэтому в «Ротонду» он двинулся монорельсом, а последние кварталы по собственно центру решил протопать пешком. Так ему лучше думалось.
В своем номере он приложился к имевшейся в холодильнике бутылке граппы и совсем уж собрался погрузиться в темный омут сна. Это у него не получилось. Взгляд его, блуждавший по полу в поисках наилучшего направления, в котором стоило запустить снятый с ноги тяжелый ботинок, наткнулся на лежащее корешком вверх сочинение хитроумного Фила Исмаэлита. Благоприобретенная привычка к гаданию по книге вновь проснулась в нем, и внутренний демон одобрил это. Ботинок он рассеянно кинул куда-то в окружающее пространство, а книгу, как всегда, раскрыл на задуманной странице.
И совсем не удивился тому, что словом, бросившимся ему в глаза на точно так же наобум выбранной строке, было «выбор». Очередное послание из далекого прошлого гласило:
«Единственное, чем человек — наделенное душой созданье божие — отличается от прочих предметов, наполняющих пределы мироздания и души не имеющих, — любил говаривать преподобный Бонни, вкушая сушеную воблу, — это способность делать выбор согласно своему разумению и той мере совести, что вложил в нас Всевышний. Поэтому, друзья мои, дорожите ею — этой способностью, этим священным правом, которое единственно и отличает вас от скотов — безрогих и рогами наделенных, что в большом избытке населяют мир сей…»
«Лишь тот, кто затуманил себе мозги мыслями о причинах скотов всяческих отличия от нас, грешных, — отвечал ему Грогги Злобный Свистун, закусывая ветчиной, — не видит того, что все сущее потому только и предстает перед нами, что каждый миг каждая, даже мельчайшая из мелких, сущность совершает свой выбор. И даже кость, проглоченная тобой в этот миг, выбирает — стать ли ей поперек горла или нет. Лишены же права выбора лишь то и те, кого нет. Но таких немного».
С минуту Шишел пребывал в унылой задумчивости, потом кряхтя встал, не без труда отыскал запавший за огромную декоративную тумбу с китайской вазой ботинок, вновь натянул его и убыл в ночной город.
На пустынной ночной улице Шишел остановился у маленькой, знакомой ему уже часовенки — недалеко от «Ротонды». Ему повезло: любой ночной патруль, если бы такой оказался поблизости, проявил бы живейший интерес к негабаритному — с солидный несгораемый шкаф размерами — мужику, застывшему в созерцании сквозь бойницы тяжелых славянских век мутными, чуть навыкате глазами чего-то, одному ему зримого. Но не оказалось патруля.
«Ну что? — поинтересовался у Шишела внутренний демон. — Назовем вещи своими именами?»
«Какого хрена еще называть, — ответил ехидной терадой Шаленый. — Без слов все ясно».
«А и верно, — согласился демон. — С легавыми, Дима, ты спутался. А ведь отродясь того не случалось… Как дальше будем жить?»
«Шкандец, дорогуша… — тоскливо отозвался Шишел, глядя в пространство перед собой. — Полный шкандец… Не из чего выбирать. Со всех сторон обложили».
Некоторое время молчали оба — и он и демон. Потом взгляд Шишела прояснился и кривая усмешка обозначилась на его физиономии.
«Как дальше жить будем, спрашиваешь? — осведомился он. — Да так, что я им всем бучу отчебучу! Всем вместе — сколько бы их ни было!»
Демон трусливо юркнул в подсознание, а Дмитрий вошел в часовенку.
Свечу Такль Таку — Неумолимому Богу Выбора — он все-таки затеплил.
