— Эй, ты чего это? — раздался из-за спины раздраженный голос Аскольда. — Конфиденциальную информацию разбазариваешь?
Развернувшись вместе с креслом, я глянул на него в упор:
— Ты дурак? Не понимаешь, что эти сведения с гарантией утопят Семью, если не разбросать их пошире? К тому ж это не твоя тайна.
— Но тебе платил я!
— Пока еще нет. И нанимал для иного. А если б даже не так, то мне на это, откровенно говоря, плевать.
— Вот как!.. Где ж твои принципы, рыцарь?
— Я не такой идиот, чтоб из-за них делаться сволочью. Расскажи-ка еще про кодекс профи!
Откинувшись в кресле, главарь покачал головой:
— Ну, Род, ты меня удивил!
— Ладно бы это затрагивало лишь ваши Семьи, но ведь угроза куда шире.
— Господи, о чем ты опять?
— Так ты не понял еще? Главная-то опасность идет изнутри. На эту нечисть можно найти управу, объединив силы, а вот ежели взыграет твой нутряной Зверь? Слишком тянет тебя к бессмертию.
— С чего взял?
— А почему ты так стремишься разбросать семя? Сейчас вот озабочен построением империи с наследуемой властью. Такие инстинкты сильны у насекомых, запасающих живые консервы для потомства.
— Ну сказанул!
— Но если взамен генетического бессмертия тебе предложат личное, зачем тебе станут нужны дети?
— Ты серьезно? — пробормотал Аскольд. — Я действительно смогу жить вечно?
— Смотря что считать жизнью. Закостенеешь в нынешнем состоянии на века — это да. Но вверх не поднимешься ни на шаг.
— Зато и не скачусь к старости.
— Я ж говорил, — хохотнул я, — тебе понравится!.. Только имей в виду: ничто не дается даром.
— Встает вопрос о цене, да?
— И о ценности тоже. Конечно, бандитам недалеко до людоедов, а все ж пока человечья норма. И ради чего уходить в патологию?
— Во-первых, у меня ответственность перед Семьей, — объявил он. — И потом, руки-то у всех к себе повернуты. Вот и загребают, кто как умеет.
— Это хорошо, что на свой счет ты не питаешь иллюзий. Может, ты всегда был вампиром — в меру отпущенного? Копил силу, опустошая слабых. А тут открываются такие просторы!
— Кстати, не слыхал? — вдруг сказал Аскольд. — Лика повесилась.
— Что?
Я даже дернулся. Вот так и проходит жизнь… мимо.
— Н-да, не выдержала гонки, надорвалась, — посетовал главарь. — А ведь и к ней я питал слабость!
— Держал как запасной вариант? — спросил я, сдерживаясь. — Предусмотрительный ты наш.
Может, злосчастная стервочка оказалась лишней в этом сюжете? Вот и прибрали с глаз долой. А душить женщин нынче модно — видели, знаем!..
— Каких товарищей теряем! — вздохнул Аскольд. — Скоро и вовсе станет не на кого положиться.
Это он острил так: мужественно, невзирая на чувство глубокой скорби.
— Надувной куклой обзаведись, — посоветовал я, едва разжимая челюсти. — Уж она не подведет.
Говорить с ним больше не хотелось, да и не о чем, наверно. Перекачав на здешний комп свежие записи (с небольшими купюрами), я спустился на том же лифте в гараж и втихаря убрался из поместья. Домой, домой!..
То ли показалось, то ли так легли карты, но в городе будто стало спокойней, несмотря на глубокую ночь. Может, впрямь убавилось нечисти? Ну, сколько голов мы отрубили этой гидре? И за сколько времени отрастут новые? А все ж передышка!
И возле дома меня не поджидала засада — балуют, балуют. Этак и вовсе утрачу бдительность. Но настоящий откат пошел, когда я очутился внутри стен, под неусыпной охраной Дворецкого. Разом заныли все сегодняшние болячки, мышцы сделались ватными, веки налились тяжестью. С трудом избавясь от снаряжения, я все-таки полежал в ванне, едва не заснув в тамошней невесомости, сквозь дремоту ощущая бережные касания Инессы, занявшейся моей помывкой, а заодно массирующей, где не болело. Затем поднялся, ладонями смахнул с себя воду и побрел в спальню. Без сил рухнул на постель, по-моему, отрубившись еще раньше, чем коснулся головой подушки.
Примерно через час очнулся — квелый, с тяжелой головой. Все тело ломило, будто постарел на полета лет, однако спать больше не хотелось. Несколько минут еще собирался с духом, затем перетащил свои телеса в кабинет, развалясь в кресле. И почти сразу раздался вызов, словно бы на том конце дожидались, пока проснусь.
Как и предполагал, это оказалась Лана. С опозданием, но все ж явилась на сцену. В опереточных своих доспехах, с лицом, исполненным значимостью новой роли, — этакая Родина-Мать в миниатюре.
— Без надругательств нельзя было обойтись? — хмуро спросила она. — Господи, ну зачем ты уволок голову Отца?
Ага, будь с ним поласковей, убивай не больно!.. Вот победителя никто не жалеет — живой, и слава богу.
— В качестве трофея, — ответил я. — Решил, по примеру твоего муженька, учредить зал своей боевой славы. Жаль, не прихватил и головы внучков.
— Оставь мальчиков в покое! Теперь они не опасны.
— Могила их исправит, — пробурчал я. — Наплачешься еще с ними.
— Отдай голову, — потребовала Лана. — Слышишь меня, Род?
— «Отдай мое сердце!» — загробным голосом передразнил я. — Фиг вам — хватит и тулова. Кстати, оно так и стоит памятником? Вдобавок нетленное, точно мощи святых. А ведь я подозревал, что у древних чудодеев рыла в пушку, что все чудеса их замешаны на крови…
— Не кощунствуй!
Не знаю, что творилось сейчас в Подземелье, но у Ланы, судя по всему, опять начался период самовознесения. Глаза пылают, стан напружинен, вся в порыве. Кончилось безвременье, затевается новая Стройка. Вокруг товарищи, единомышленники, последователи, цель ясна и прозрачна…
— Слушай, тебе не надоело? — спросил я. — Может, поводить ночью по городу, показать, на чем строилась ваша империйка?
— Сейчас надо думать о спасении Семьи, — отмахнулась она. — После того, что ты наворочал тут…
— А нашли на меня своих терминаторов, — предложил я. — Маленькая победоносная война, знаешь ли…
— За кого ты принимаешь меня? — возмутилась Лана.
— За Мать, — ответил я. — Готовую ради общего блага поступиться личными пристрастиями. Положение обязывает, еще бы!
— Перестань, — сказала она. — Не до болтовни сейчас. Столько проблем!
— Ну, извини.
Действительно, не вмешайся мы с Кирей, все ее проблемы были бы уже в прошлом. Покой!..
— По-твоему, мне следует отойти в сторону? — спросила Лана, кольнув проницательным взором. — Теперь, когда на меня надеются столькие?
— Нет, конечно, есть личности, кои ведут за собой, — признал я. — Но куда больше таких… э-э…
