— Вот так просто, да? — хмыкнула малолетка. — Взял и настроил? По-моему, ты замахнулся на божественное творение!
— Наладить всегда проще, чем сконструировать, главное разобраться с устройством. Пока не будем касаться твоей бессмертной души — бог ней…
— Именно, что Бог! — поддакнула девочка.
— Но что есть твое симпатичное тельце, если не подобие герметичного и многофункционального вездехода, без которого душа не смогла бы существовать в нашем мире? Как у вездехода, в нем есть свои движители — мускулы; свои камеры и локаторы — глаза и уши (не считая прочих датчиков); своя электропроводка — нервная система, и даже собственный борто-комп — мозг, через который душа управляет телом. И все это можно наладить: чтобы чувствительность сенсоров стала выше, чтобы напряжение в сети возросло, а провода не разъедала ржа, чтобы не искажались и проходили быстрее сигналы, чтобы не барахлил комп, — да мало ли? Но вот рефлексы, автоматизм, бездумность реакции обычно требуют тренировок, длительных и упорных.
— А не обычно? — сейчас же ухватилась Юля.
— Ну, если воспринимать это без лишнего пиетета… Что есть навыки, как не набор двигательных программ, накрепко усвоенных подсознанием? Стало быть, в принципе их можно записать туда напрямую… чего тебе, конечно, хочется, да?
— Еще бы!
— Ну да, за сеанс получить то, над чем другие бьются годами!.. Видишь ли, это может потребовать от нас слишком многого.
— В чем же дело? — с готовностью откликнулась девушка. — Если только в «другой степени доверительности», то я уже говорила: никаких проблем! На полное твое усмотрение.
— «Чего усложнять», да? — хмыкнул Вадим. — «Межполовое пожатие» и так далее… Но если воспринимать все настолько просто, при чем здесь доверительность? Как говорится, «еще не повод для знакомства».
— Тогда хотя бы отрегулируй мне мозжечок, — неохотно уступила Юля, — если не желаешь вправить мозги.
— Это — пожалуйста.
Обхватив ладонями ее изящную голову, Вадим снова сосредоточился, проникая вглубь незримыми щупами. Давно не упражнял он эти способности ни на ком, кроме Алисы, — не из одной осторожности, просто потребности не возникало. Но от Юли ему не захотелось таиться, и почему не сделать пары шагов навстречу, когда девочка готова пройти остальное? Если уж загружать кого опасными знаниями, то в первую… голову… тех, кто слабее.. И действительно, это не заняло много времени.
— Ну вот, теперь сможешь угодить противнику в глаз с первого плевка, — сказал он, отпуская ее перенастроенную голову. — Жаль, ты не плюешься ядом.
— На крайний случай сойдет и лезвие, — зловеще откликнулась девочка. — Видала я в одной киношке!..
— Они покажут — лишь бы эффектней! — хмыкнул Вадим, мысленно содрогнувшись: и вправду, не обернулся бы его подарок зияющими глазницами. В метаниях на точность совершенная координация вполне может заменить мастерство.
Затем он прогулялся пальцами по ее позвоночнику, хрупкому как у ребенка, тщательно обрабатывая каждый сегмент. Потом уже огладил все тело Юли, стараясь не пропустить ни одной нервной дорожки, насколько он чувствовал их под тонкой кожей.
— Вот и все, — сказал Вадим. — Поосторожнее с этим!
— Да не врешь ли ты? — внезапно усомнилась Юля. — Чтобы это было так просто, так сразу!
Сорвав с пальца перстенек, она швырнула его в сторону пузатой бутылки с вином, припасенной в углу, — не ощущая, как на протяжении короткого взмаха ее тело словно бы само, отдельно от сознания, оценивает вес и размеры снаряда, определяет оптимальную траекторию полета, соизмеряет ее с направлением разгона и силой броска. А в результате всех этих сложных подспудных расчетов перстенек влетел точнехонько в горло, коротко звякнув.
— Это случайность! — тотчас объявила девушка и потянула с руки второй перстень — последний. В отличие от Алисы, она не злоупотребляла украшениями.
— Побереги цацки, глупая, — хмыкнул Вадим. — Иначе придется пить до дна.
Все-таки она повторила попытку, снова играючи угодив в бутылку, и залилась злорадным смехом, будто избавилась от неприятного презента. А на бутылку больше не взглянула, словно из брезгливости.
— А с рефлексами не выйдет, — вредничая, объявила Юля. — Полная безнадега! Не усваиваются они мной — сколько раз пробовала.
— Здесь не пробовать надо, — возразил он, — а вкалывать. Из месяца в месяц, из года в год. Способна ты на такое?
— Была охота уродоваться!
После купания девочка потащила Вадима в столовую, где вывалила перед ним груду припасов и, рассевшись на его коленях, принялась потчевать деликатесами, до сих пор знакомыми ему больше понаслышке. Со странной заинтересованностью она выспрашивала гостя об ощущениях, но сама почти не ела. Затем очередь дошла до бочонка с вишневым ликером, и Юля заставила Вадима пить наравне с собой, а тут она себя не сдерживала. В отличие, видимо, от девушки, Вадим выпил столько впервые в жизни, однако сохранил ясную голову — опять же в отличие от Юли. Быстро опьянев, она погрустнела и принялась жаловаться на обиды, накопленные за недолгую, зато насыщенную жизнь. А между делом, будто по рассеянности, закручивала тело в немыслимые узлы, похваляясь обретенной гибкостью и охотно демонстрируя что угодно, кроме стыдливости. Он выслушал полный перечень подонков, встреченных Юлей на тернистом пути, в подробностях ознакомился с мнением Юли о ее предках, родичах, знакомых, а также человечестве в целом. Под конец Юлю развезло окончательно, и она позорно разревелась, а затем уснула у него на груди, будто тучка из песни.
Вадим перенес ее на невиданную водяную постель, снабженную даже пультом для регулировки температуры и натяжения ворсистого покрытия, и долго сидел рядом, осторожно гладя по голове. Только сейчас, любуясь умиротворенной мордашкой, он разглядел, что девушка в самом деле только-только выбралась из подростков, а стало быть, моложе его втрое и, по совести, вполне годится ему во внучки. Господи, во сколько ж они теперь начинают, если хотя бы половина из того, чем она здесь похвалялась, правда? Втрое старше и втрое тяжелей, с раскаянием подумал Вадим. Называется, нашел себе ровню, справился! Нет, уж лучше жить воспоминаниями…
Однако от другого искушения удержаться не смог: еще разок проверить свое новое качество — прогнозиста. Обеими ладонями, едва касаясь, Вадим обследовал ее небольшое вытянутое тело от носков до макушки, затем прокатился по нему повторно, задерживаясь на подозрительных местах и все с большим упорством понукая сознание на прорыв. Потом, для надежности, добавил третью проходку, уже ощущая, как наливаются тяжестью виски, как холодеют ладони и ступни, как покрывается испариной лоб. На четвертый раз Вадима бы не хватило, да и вряд ли это было нужно.
Сейчас он смотрел на Юлю без всякого умиления, почти с испугом, массируя ноющие запястья, и только пытался понять, чего именно он боится: саму девочку или за нее… или того, что у него наконец «поехала крыша», как он грозился давеча Тиму. Во всяком случае, симптомы тут обнаружились те же, что у Алисы, только шея была в порядке. Глаза и промежность — главная опасность. То ли повышенная уязвимость (изнасилование, ослепление?), то ли, наоборот, угроза. Но вот кому, как, когда?.
Напоследок он прогулялся по здешним комнатам, подозревая, что когда-нибудь это может пригодиться, и в одной наткнулся на лестницу: оказывается, ко всем прелестям квартира была двухэтажной. Поднимавшиеся к потолку ступени покрывал столь толстый слой ковролина, что они смахивали на диванные валики, а это навевало странные мысли. Наплевав на условности, Вадим исследовал второй уровень и обнаружил там запертую дверь, словно бы в замке у Синей Бороды. Забавные ассоциации, правда?
Спустившись к Юле, он накрыл ее раскидавшееся тело махровой простыней. Затем бесшумно оделся и с облегчением ретировался. Хотя бы на этот раз ему предоставили решать самому.
