3. «Ты не вейся, черный ворон»
Не без сложностей Вадим выбрался из Центра — хотя всерьез к нему не вязались, ибо следовал он все же наружу. А за недостроенной Стеной сразу уперся в шоссе, рыкающее многими колесниками. По нынешним временам оно стало едва ли не самой оживленной губернской трассой, вплотную огибая закрытый для большинства Центр. Катались по ней теперь все: от Управителей до крутарей, — и время было самое разъездное, ибо к вечеру почему-то активизировались и те и другие. Блюстителей тут тоже хватало, поэтому Вадим дисциплинированно направился мимо охраняемой гардейцами стоянки к ближайшему подземному переходу, узкому и замызганному, сохранившемуся еще с довоенных лет. Но притормозил, лишь только в него вступил.
Затеняя свет, коридор перегораживала плечистая рослая фигура, и крепостные породы она не напоминала даже отдаленно. Здесь такие уже повывелись — ну, почти. Это был словно пришелец из параллельного мира, который существовал рядом с привычным, однако не пересекал его ни в одной точке. Добротный, детально укомплектованный наряд выдавал в нем крутаря, причем из авторитетных. В общем- то, ничего опасного: крутари были заносчивы и самолюбивы, однако крепостных задевали редко, — конечно, если у тех хватало здравомыслия и проворства вовремя уступать дорогу. У Вадима обычно доставало обоих качеств, но сегодня пришелец вдруг сам снизошел.
— Ха, — поразился он, — так это ж Лось! Сколько лет!..
Теперь и Вадим признал Валентина, точнее Валька, — прежнего приятеля по секции билдеров, канувшего невесть куда еще до того, как она превратилась в секту. С тех давних пор худощавый юнец заматерел и раздался едва ли не вдвое, светлые волосы отросли до плеч, а пышные усы воинственно торчали по сторонам, будто у заправского бретера. Лицо стало жестче, взгляд — надменней. Однако на Вадима он взирал с прежней добродушной ухмылкой.
— Слушай, ты даже помолодел, — произнес Валек дежурную фразу. — Как твои дела, старичок?
— Как и раньше, — отозвался Вадим. — А ты как?
— Ничего, цвету. — Крутарь слегка развел руки, словно приглашая полюбоваться. — Видишь?
— Впечатляет, — согласился Вадим. — Где так раскачался, Валек?
— Не поверишь — в тюряге! — хмыкнул тот. — Подставил один дурик, теперь сам не рад… Кстати, зовут меня Валет, можно даже Вольт, — пошла, понимаешь, мода на звучные имена. — Он посмеялся снисходительно. — А ты все с этими чудиками, с билдерами? Забавные ребята, ей-богу. Сейчас мослы в большой цене, и кого стричь — тоже найдется. Это ж навар — на порядок!.. Хочешь, поспособствую, пристрою по старой дружбе? Я ж помню, какой у тебя удар, — мешки срывал, кожа лопалась! А сейчас, гляжу, еще и прибавил.
— Нет уж, спасибо, — покачал головой Вадим, неловко улыбаясь, — одно дело по мешкам лупить… И знаешь: большие доходы — большие невзгоды. Вот радости от них куда меньше. Я ведь и так «лежу под пальмой», как туземец из анекдота.
— Ты ведь еще в Крепости, правильно? — (Вадим кивнул.) — Думаешь, там сейчас жизнь? Нет, милый, там — прозябание. Настоящие дела делаются на воле, у крутарей. Пока мы в тени, да, — но ведь не всегда же так будет? И тогда представляешь, какая у нас набежит фора! Чтоб ты знал, нынешние Главы только пыжатся много, а на деле давно ничего не решают. Вся сила у нас, и пусть только попробуют вякнуть — живо с кресел полетят!
— Я-то о них не заплачу, — сказал Вадим. — Только знаешь, наши крутарики мне тоже не по нутру: слишком многое там замешано на диктате. А ну как те же повадки да в масштабе губернии — спасибо, это мы уже проходили!
— Было б предложено, — легко отступился Валет. — В случае чего ищи меня в старом порту — там у нас вроде базы.
— Слушай, старина, — внезапно спросил Вадим, — а ты ничего не знаешь про мясорубов? Все- таки и вы птички ночные, могли столкнуться.
— Что мне до них? — пожал плечами крутарь. — Они ж ко мне не лезут?
— Ну, ходят же слухи!
— У нас не принято трепаться впустую, — снисходя, сообщил Валет. — Сведения денежек стоят. — И вскинул приветливо руку: — Бывай, Вадичек!
Вразвалку он двинулся по тоннелю дальше, наверное к стоянке, а Вадим направился в свою сторону, обдумывая услышанное. Либо Валек сильно переменился с прошлых лет, добрав деловитости, либо опять выдает желания за реалии. Чтобы крутари и впрямь заправляли в губернии — нет, это ни в какие ворота! Но вот чего Валет тут делал и почему гулял без колес, точно простой? Еще один «аль-рашид»? Н-да, «тайна сия велика есть».
Сегодня Вадим отправился по адресу, во всеуслышание объявленному Нонной, — благо это было по дороге. Вообще-то, если бы какой надсмотрщик взялся отслеживать его маршруты, Вадиму могло б не поздоровиться. Что за странный интерес, в самом деле? Ладно бы глазеть на свежие, еще парные останки, но вот к чему, брат Смирнов, эти попытки расследования — кстати, довольно жалкие? Ну чего ты там разглядишь, после всех? А не набираешься ли ты, стервец, опыта для будущих кровавых дел? Или, может, к прежним причастен? Ничего ведь не происходит без причины, а какая тут твоя корысть? «Покатаюся, поваляюся, Ивашкиного мяса поевши…» Н-да.
На сей раз ареной действия был выбран запущенный окраинный дворик, стиснутый глухими стенами старых зданий. Внутрь вела единственная дверца, обычно запираемая здешним дворнягой. Еще в паре мест дома соединялись заборами — высокими, однако вполне преодолимыми для сильного и ловкого человека… скажем, любого из крутарей. То есть пути отхода для убийцы были запасены. (Случайно или намеренно — другой вопрос.) Сейчас дверца оказалась открытой: не из-за ночного кошмара, но потому, что скобы для замка вывернули с корнем. И уж с этим справились бы не многие — во всяком случае, за себя бы Вадим не поручился.
Разумеется, несчастная жертва не стала бы по доброй воле забираться в такое угрюмое место, даже чтобы пописать, — ее сюда затащили, живую или мертвую, и уже здесь разделали под орех, забрызгав кровью камни, траву, мусор, штукатурку. А первым это увидел как раз дворняга, привлеченный сорванным замком, и он же вызвал блюстителей, хотя бы сегодня подкативших к месту убийства в числе первых. Посторонних через калитку больше не пропускали, пока не увезли собранные куски, так что набежавшим зевакам только и осталось, что поглазеть на вынос останков. Затем они (зеваки) живенько разбежались по службам, а вечером любоваться уже было нечем — если не считать обширных бурых пятен, в которых еще надо распознать высохшую кровь. К тому же блюстители натянули поперек проема запретную ленту, отпугивающую крепостных не хуже красных флажков. Короче, кроме блюстов злосчастный дворик топтали не многие, а это прибавляло Вадиму шансов. Притом сегодня, после хорошей нагрузки и внепланового балдежа («Ах, Юля, Юля!»), у него и сил было побольше.
Аккуратно прикрыв за собой дверь, он стал прокручивать обычную рутину, переступая по двору маленькими шажками и старательно таращась под ноги, будто надеялся обнаружить в земле клад. Конечно, идиотизм! — сердито признал Вадим. Почему каждому не заниматься своим делом? Беда в том, что как раз за это дело никто браться не хочет. Еще бы: граждан у нас много, а государство — одно. (Как там у Ключевского: «Государство крепнет, народ хиреет» — краткая история России.) Вот если б пришили кого из Глав!
Вокруг было тихо, почти безлюдно, и постепенно у Вадима включались его экстра-чувства, а мысле-облако, съежившееся к вечеру для лучшей защиты, вновь обретало нужную подвижность, прощупывая поверхность там, куда смотрели глаза. Следов по-прежнему возникало слишком много: блюстители набегались тут, собирая останки. Но по крайней мере, они были обуты но форме, и это облегчало поиск. А дворняга, как выяснилось, даже не заходил внутрь — видимо, хватило впечатлений на расстоянии. Так что все прочие оттиски наши. Осталось только разыскать.
