— Не с моим обонянием. Впрочем, человек ко всему привыкает — и гораздо быстрее, чем ты думаешь. «Мало грязи не видно, много сама осыпется».
— Во-первых, думаю я не так медленно, — возразил спец. — Во-вторых, мы и так свыклись со слишком многим. Хотя бы оставьте за мной право ходить чистым!
— И голым?
— Что?
— Чистота вообще противоречит христианским традициям, как и нагота. Это в последние века люди пошли на поводу.
— Ты еще о монголах вспомни!
— Кожа должна быть закрыта — хотя бы грязью. Иначе открывается доступ ереси.
— Что ты несешь, Вадик? — возмутился Тим. — «Чистота — залог здоровья», а вовсе не колдовства!
— Одно другому не помеха. Но вот среди моих знакомых ведьм нет ни единой грязнули. И наоборот.
— Да, — признал Тим, — тут возразить нечего. Конечно, если ты не путаешь ведьм со стервами. Понимаешь, тут есть одна тонкость…
— Пока не разогнался, козлик, лучше смени тему.
— Запросто, — сказал тот. — Ты чего сегодня с Марком сцепился, пацифист недорезанный?
— «Но разведка доложила точно…»
— Чтоб ты знал, Руфь меня любит, — похвастался Тим. — В отличие от тебя.
— Да уж, мне-то за что тебя любить?
— Тебя она не любит, трепло! Так ты опять решил попысать против ветра?
— Как раз наоборот.
— Ну да, про «висельника» и «веревку» я уже наслышан. Только зачем об этом Марку-то говорить?
— Чтоб от задания отбрыкаться.
— Чистеньким хочешь быть?
— Хочу, — подтвердил Вадим. — Это плохо?
— Ты заметил, — хихикнул Тим, — мы опять съехали на чистоту? К чему бы?
— Все к тому же.
— Ах да, что-то там про «чистые руки», «горячее сердце» и «холодную голову». Это не какой- нибудь кулинарный рецепт?
— Это девиз магов.
— Я думал — чекистов. И порешили под эти словеса столько народу!.. Неудобно как-то получилось, верно?
— Да уж…
— И все-таки я скучаю по прежним временам.
— А я так нет, — сказал Вадим. — В нынешние хотя бы есть выбор — пока, во всяком случае.
— Для сильных. А что делать слабым?
— Становиться сильней.
— Или же вымирать?
— Или вымирать, — нехотя согласился Вадим, — если на другое не годны. Но не тащить за собой всех.
— Жестокий! И не жалко?
— Ну, жалко — дальше что? Помогать можно тем, кто сам что-то делает, а не наваливает все на тебя: вези, дорогой!
— «Холодная голова», да? Завидую.
— Это ты умеешь, я уже говорил. И не ты один, к сожалению. Без зависти прежний строй и года бы не продержался.
— А помнишь, как было? — посмеиваясь, спросил Тим. — Оборонку вообще хотели прикрыть — во радости-то! Столько народу — на улицу. Зато сейчас: худо-бедно, однако при деле каком-никаком. «Не пропадет наш скорбный труд!»
— Ты б лучше подумал о тех, кого мы своими разработками в конце концов ухайдакаем. Или «те» тебе до лампочки, потому как далеко? И «эти» волновали б тебя не слишком, если бы сам не подвизался в оборонке. А когда но тебе шандарахнут такой же бякой, чего запоешь? Будь ты лицом нейтральным, иначе бы оценил и наши похлебки, и чужие жизни…
— Ну-ну, раздухарился, — проворчал Тим. — Во-первых, совсем не обязательно, что сработанное нами оружие когда-нибудь пустят в ход…
— И вовсе здорово! — хмыкнул Вадим. — Выходит, такая прорва труда и средств пускается на ветер? Уж лучше бы потратили на себя — глядишь, и проклюнемся из нищеты.
— А что, так плохо живем? Не голодаем, крыша над головой есть. Вот у федералов, говорят…
— Кто говорит?
— Ну, сам знаешь.
— Слушай, тебя мало обманывали, да? — рассердился Вадим. — Опять уши развесил! Наверное, очень хочется в это поверить?
Вообще он подозревал, что Тим в очередной раз его заводит, провоцируя вспышку. Но ничего не мог поделать со своей дурацкой доверчивостью: промолчать бы Вадим еще сумел, но подыграть такому прожженному хитрецу?..
— Во что именно? — ехидно уточнил гость.
— Что не одним нам плохо, есть и похуже. Тебя это очень утешает, да?
— Так ты тоже слушаешь? — обрадовался Тим.
— Что?
— Да брось, Вадюха, — будто я тебя не знаю! Чтоб ты да отказал себе в таком удовольствии? А возможностей склепать схемку у тебя хватает.
— Как и у тебя.
— Согласен. Но если мы оба знаем, что сидим в дерьме, почему не пытаемся из него выбраться?
— А ты знаешь способ?
Тим пожал плечами:
— Конечно, граница отпадает: она у нас на замке. Непонятно только, на каком. Ни одна душа не может сквозь нее просочиться, зато товаров попадает множество — правда, не к нам.
— Опять Институт? — предположил Вадим. — Похоже, у них там сундук с сюрпризами.
— Заглянуть бы туда, а? Глядишь, и ключик отыщется — к той самой границе!
— Это и есть твой способ? — осведомился Вадим. — А отыскивать ключик, конечно, мне? Послушай, когда-то ты больше многих радел за новые власти что, не оправдали надежд? Только нацелился рвануть в номенклатуру, а тебе от ворот поворот: мол, рылом не вышел или там норовом. И вот сейчас от родимого, но не оправдавшего надежд режима решил слинять за Бугор, на готовое, — а кому ты там сдался, подумал?
— Может, и пригожусь, почем знать? — возразил Тим спокойно. — У федералов тоже есть деятели, готовые принять заблудших детишек под крыло — причем всех, не только одиночных беженцев. И линять туда вовсе не обязательно, проще позвать федералов сюда.
— На танках, как уже было?
— Хотя бы.
— Нет уж, спасибо. На танках приедут вовсе не те, кто наводил у них порядок, а кто умеет только рушить. И уж они поучат нас демократии!.. Мало нам собственных придурков?
— У тебя есть другие предложения?
— «Никто не даст нам избавленья», — с ухмылкой процитировал Вадим. — А что, Тимушка, уж не пытаешься ли меня вербануть? Вот была б потеха! Из штатных патриотов во вражьи резиденты — без пересадки. Думаешь, хоть федеральные ястребки двинут тебя в гору? А не слишком ли ты шустер даже для
