странного поведения гравитации. Нарастающий поверхностный крен, доставивший им столько хлопот, к утру заметно уменьшился — вместе со здешней высотой и сопутствующими дыхательными сложностями. И погода резко повернула на потепление, что, впрочем, стало уже привычным. Искрящиеся сугробы скоро потускнеют и осядут, набухнув от влаги, а под ними и поверху потекут бесчисленные ручьи, упрочняя вокруг города кольцо смрадных болот, лучше любых указов разделявших горожан и селян. А самих селян изолировало друг от друга расплодившееся зверье. Только кому это надо? И куда заведет?
— Гризли, подъем! — рявкнул Вадим. — Пришла весна, пора выбираться из берлоги!
В кабине грозно заворчали и грузно заворочались, будто в самом деле пробуждался медведь. Затем прозвучало:
— Ух, это я даванул! Чего ж не разбудил?
— А на кой ты мне невыспатым?
— А ты мне? — резонно возразил Гризли, позевывая. — Ну, чего там? Все тихо?
— Как в санатории. Уже загорать можно.
— Даже сгореть, — пробурчал напарник, возвращаясь к обычной своей настороженности, — причем заживо. Пару ходок назад по моему подручному садануло такой молнией!..
— С ясного-то неба?
— А то! Ни облачка не было.
— И что?
— А ничего, — хмыкнул Гризли. — Один пепел остался. Смел в пакет да отвез родичам — все ж утешение. И на крематорий тратиться не надо.
— А не врешь? Имей в виду, толстый, я доверчив как младенец — меня грех обманывать!
— Побожиться, что ль? Так я нехристь.
— Чего ж ты раньше это не рассказал? — поинтересовался Вадим. — До отправки?
— Ага, ищи тогда тебя! Клиента надо ставить перед фактом, как учит нас великий Брон.
— Так ты — медведь ученый, да? Небось и читать умеешь?
— Небось, небось… Ладно, умник, двигай-ка вниз. Заправимся напоследок, и вперед, к сияющим вершинам!
— К зияющим, — поправил Вадим, спускаясь к столику, на котором, точно на скатерти- самобранке, уже благоухали разнообразные яства, расставленные со вкусом и даже любовью. — Здоров же ты жрать, толстый! — вздохнул он. — Даже сервировать насобачился, что твой метрдотель. С тобой и меня скоро разнесет шире дверей.
— Не смеши, — флегматично откликнулся Гризли. — Это тебя разнесет? Да ты клюешь, как воробей! Тоже, мужик…
— Конечно, куда нам до ведмедей, — согласился Вадим. — Ну, ты наелся?
Здоровяк с возмущением фыркнул, однако жевать принялся пошустрей. Что до Вадима, то ему по утрам вообще не хотелось ничего, кроме фруктов. Их он и «поклевал», по выражению Гризли, — естественно, управясь намного быстрей. И тут же принялся убирать со стола, не обращая внимания на протестующие рыки напарника. В конце концов тому пришлось переставить пару тарелок на колени и заканчивать трапезу, отгораживаясь от Вадима локтями, будто на его долю и вправду покушались.
— Чего тебе неймется? — проворчал Гризли, наконец покончив с едой. — Времени — вагон!
— А ежели сей вагон сковырнется с рельсов? — возразил Вадим. — Давай, медведище, шевелись! «Раньше сядем, раньше выйдем». К тому ж мне еще надо ощупать Бугор.
Утробно огрызаясь, больше по инерции, верзила нагромоздился на свой насест, втиснулся в бронегнездо, будто в суфлерскую будку, и захлопотал там по-хозяйски, выметая остатки снега, наводя привычный марафет, проверяя пулемет и турель. А Вадим снова взялся за управление, благо на главном экране теперь сияла красочная картина раннего утра, вдобавок похожего на раннюю весну, — а значит, отпала нужда в прочих средствах ориентации.
Стряхивая с себя снежные пласты, бэтрик выбрался из сугроба и весело покатился вверх, широченными шинами хрустя по свежему настилу. Солнце уже пригревало вовсю, понемногу раскаляя броню, но воздух сохранял морозную свежесть и сухость, свойственные высокогорью. Так что тепло не усугублялось духотой, и после ночных заморочек такая идиллия даже настораживала. Однако подозрительного вокруг не происходило, а склон и вправду сделался пологим, уже не доставляя бэтру серьезных проблем.
Довольно быстро они миновали последнюю рощу и выкатились на просторную поляну, скорее даже луг, пологий и плоский, протянувшийся почти до горизонта. А с той стороны уже выезжал из леса похожий вездеход и так же резво стремился навстречу. Похоже, граница пролегала по самому центру лесной плеши, где ту пересекала широкая полоса голой, расчищенной от снега земли (интересно, кем — пограничников что-то не видать), и где должна была состояться долгожданная «стрелка» контрабандистов соседних губерний.
— Ваши бэтры не из одного инкубатора? — поинтересовался Вадим. — Или тамошние партнеры и подбросили вам это чудо техники?
В ответ Гризли только неопределенно хмыкнул, зародив в Вадиме сомнения. Однако с выводами он решил погодить, пристальней вглядываясь в приближающийся бэтрик.
— Не гони шибко, — вполголоса предупредил напарник. — Медленней, медленней… еще…
И тут горизонт перед ними стал взмывать в небо, будто приграничный луг вдруг принялись сгибать посередине. Вадим ощутил внезапное и угрожающее нарастание крутизны, а встречный бэтрик уже опасно нависал над ними, готовый сорваться в любой миг. Ударив по тормозам, Вадим перевел дыхание и оглянулся, снова обнаружив себя на бесконечно длинном склоне, плавно спускающемся в пустоту. Затем слегка сдал машиной назад и выключил моторы.
— Приехали, — подтвердил Гризли. — Двигай, приятель, на выход, только огнестрелы не забудь — мало ли?
Вслед за напарником Вадим выбрался из вездехода, уже не удивляясь, что наверху, по ту сторону границы, из такого же бэтрика появляются двое верзил в неотличимых скафандрах, так же забрасывают за спины убойники и принимаются раскупоривать кузов, в точности повторяя все их движения. «Вот и состыкнулся с забугорьем, — подумал он, — после стольких-то лет! Мало, что они зеркально нас копируют, так еще ходят вниз головами — верно, для пущего издевательства. Ну хорошо, а как с ними меняться- то?»
На пару с Гризли, в четыре руки, Вадим выволок из кузова странного вида конструкцию и прочно укрепил на расчищенной от снега площадке, даже ввинтил опоры в припасенные невесть с каких времен бетонные гнезда, массивные и глубокие. Затем они перетащили от бэтрика весь запас тюков, не без удовольствия ворочая тяжести и аккуратно складируя тюки рядом с загадочной установкой. А последний уложили прямо в нее, на небольшую платформу, похоже, разгоняемую вдоль коротких рельс.
— Что ли, катапульта? — предположил Вадим. — Сами-то в нее не забирались?
— Ага, попробуй, — ухмыльнулся Гризли. — Знаешь, какая тут моща? Говорят, при разгоне человек расплывается в кровяное желе.
— В биомассу?
— Ну, — согласился здоровяк, — так говорят. Лично не проверял — может, и врут.
— А как же трофеи? — Вадим кивнул на тушу хищника. — Только броня и долетает?
— Насколько знаю, не только. Наверно, они сшиты покрепче нас.
— Понятно. — Вадим взглянул на часы. — У нас еще минут сорок, верно? Я прогуляюсь.
Неторопливо он двинулся вверх по склону, с каждым шагом все сильней клонясь к поверхности, пока не пришлось карабкаться по обрыву, цепляясь за пучки пожухлой травы. Сорваться Вадим не боялся — в крайнем случае, прокатится по рыхлому снежку, да и земля здесь почти без камней. Но вот что ждало его впереди… или наверху? Или кто?
Кажется, он только-только почуял странные и чуждые ароматы, веявшие невесть откуда, и даже ощутил снова присутствие ночного исполина, когда перевалившая через вертикаль поверхность стала клониться на Вадима, все круче и круче, а травяные пучки с хлюпаньем выдираться из дерна, не выдерживая его тяжести. Наверно, он выбрал не самый удачный маршрут для подъема, а переигрывать уже не было времени. Пришлось отступить, как ни обидно.
