ветрам и транспорту, стало смыкаться в непролазные чащи, перемежаемые травяными лугами и разрезанные узкими просеками.
— А ведь знакомые места, — заметил Вадим. — Тут неподалеку речушка, верно? Когда-то, в доисторические времена, мы закатывали на ней такие рыбалки! — Сверившись с бортокомпом, он удовлетворенно кивнул: память не обманывала река рядом. — И какая ж она была тихая да уютная, — грустно продолжил Вадим. — Заросли камыша вдоль берегов, крохотные зеркальные заводи, островки, протоки, кувшинки. Дело даже не в рыбе — я и тогда мало ловил. Но эти ароматы, эти краски, этот покой!.. И представь, какой река сделалась теперь, когда черными ночами несется вниз, будто с горы, снося на пути камыш и островки. А что стало с рыбой?
— Зато сейчас тут не поскучаешь, — со смешком возразил Гризли. — А к прежней живности добавилось такое! Во были времена, да? Охотники, рыболовы-спортсмены… А теперь не поймешь, кто кого ловит.
— Спасибо за поддержку, — кротко поблагодарил Вадим. — Как я понимаю, по этой реке и поплывем?
— Точно.
Втиснувшись в очередной лесной коридор, бэтрик шустро покатился под уклон, задевая бортами ветки, иной раз и ломая. Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы освещать просеку до самого грунта, и даже густые тени по сторонам, под сплетенными в единую крону ветвями, больше не грозили неведомыми опасностями. Преодолев еще пару-тройку рухнувших стволов, благо мощности хватало с запасом, вездеход наконец вывалился из зарослей на пологий берег, насквозь пропитанный влагой. И здесь Вадим притормозил.
Река и вправду больше не выглядела уютной, разбухнув и помутнев от талой воды. И уже едва умещалась в старом русле, хотя за прошедшие годы наверняка углубила его вдвое, стремнинами размывая мягкое дно. Ни камыша, ни рогоза почти не осталось, лишь кое-где над поверхностью проступали концы острых листьев, — островков тоже не было видно. Даже и сейчас, в разгаре дня, поток скользил по склону с угрожающей, враждебной мощью, будто набрался свирепости от чужаков, затаившихся в его глубинах, и теперь алкал жертв, как они.
— Н-да, вдохновляет, — пробормотал Вадим. — А какой был уголок — чудный, чудный!.. Это вон туда и надо лезть, да?
— Ага, — подтвердил Гризли не без злорадства. — Ты ж хотел порыбалить?
— А не утопнем?
Впрочем, от бортокомпа Вадим успел вызнать, что по совместительству бэтрик служил амфибией, так что плавучести у него было в избытке, несмотря на броню.
— Вперед! — скомандовал верзила, и нехотя Вадим повиновался, как положено вышколенному водиле. Вездеход плюхнулся с бережка, слегка черпанув воды широким носом, тут же выправился и бодро зашлепал колесами-лопастями, набирая скорость. Без затруднений выбрался на середину потока, повернул по течению, и сразу же Вадим включил эхолот, нацелив в глубину. Все-таки эти черные воды, вкупе с намеками Гризли, очень бередили воображение, и без того воспаленное.
— Не хочешь перебраться вниз? — позвал Вадим. — А, рыбачок? Или у тебя вместо удочки шестиствол?
— Вот если мы могли бы погрузиться целиком! — возмечтал Гризли. — А так только и жди пакостей — с берегов или сверху. Конечно, срезаем-то мы прилично, а на суше свои закидоны…
— Или снизу, — озабоченно добавил Вадим, глядя на экраны. — Кажется, одна такая пакость к нам сейчас всплывает.
— Уже? — не слишком удивился Гризли. — И здоровая?
— И голодная, по-моему, — подтвердил Вадим, прощупывая пришельца собственными сенсорами и ежась от цепенящей чужой злобы, чрезмерной даже по меркам Земли. — Сейчас она припомнит нам наши рыбалки! Давненько за мной не охотились — с прошлой ночи. Не хочешь все же спуститься — а, Михей?
— Небось, небось, — забормотал крутарь свое заклинание. — Где она?
— За кормой, чуть вправо.
— Развернись.
Вадим до упора крутанул рулем, за секунду поменяв местами нос и корму, и тут же дал «полный назад». Почти не замедлясь, бэтрик продолжил спуск по течению.
— А теперь? — спросил Гризли.
— Теперь, естественно, перед носом и чуть влево. Только еще ближе — оно нагоняет и быстро!
— Небось, небось…
— Уже под самой поверхностью — не видишь?
— Ни фига… Мать твою! — вдруг выдохнул Гризли. И на своем экране Вадим увидел, как над водой выступил громадный бугор, поросший смоляными тонкими щупальцами — неисчислимым множеством их! — возбужденно извивающимися, словно змееволосы Горгоны. Затем щупальца раздвинулись, и по центру открылось багровое пятно, стремительно раскалявшееся, будто дуло лазерной пушки.
— Огонь! — подхлестнутый предчувствием, выкрикнул Вадим. — Бей по красному, Гризли!
Пулемет и лазер ударили разом — впрочем, пулемет чуть раньше, на долю секунды. Вадим ощутил, как все тело, от пальцев и до нутра, скрутило разрядом, продравшимся сквозь изоляции и доспехи, в глазах потемнело. Затем атака схлынула — так же внезапно, как началась, — и он услышал, как сверху рушится обмякший Гризли. В последний миг тот вдруг затвердел и повис на кончиках железных пальцев. Потом подтянулся, громоздясь на толстые ноги, еще подгибавшиеся от потрясения.
— Не слабо! — пробурчал он, по-медвежьи качая тяжелой головой, будто пытаясь избавиться от тумана. — Давненько не бывал я… в нокдауне. Но и я саданул — видел? Прямо по пятну, как ты заказывал, — вдрызг!
На экране уже никого не наблюдалось, однако Вадим чувствовал, что исполинская тварь жива, только опять уходит на глубину — залечивать рану или поджидать следующую добычу, посговорчивей.
— Счастлив наш бог, что ты не промазал, — откликнулся он, еще дрожа. — Иначе волосатик достал бы нас из-под брони уже хорошо прожаренными — как твой подручный из позапрошлой ходки.
Потряся занемелыми ладонями, он снова взялся за эхолот, чтоб подтвердить известное: хищник убрался. Кто на очереди теперь?
— Ты был прав, толстый, — со вздохом признал Вадим, разворачивая машину носом вперед. — Твое место у пулемета. Ну, чего ты ждешь здесь — ордена?
— Хватит и обеда, — ухмыльнулся в ответ Гризли. — По-моему, его-то мы заслужили. От таких передряг у меня всегда разыгрывается аппетит.
— Так забирай, сколько унесешь, и уматывай в гнездо!
Без возражений здоровяк порылся в припасах, складывая на поднос чего приглянулось, и убрался наверх — пировать на свежем воздухе, без отрыва от пулемета.
«А ведь и я был прав, — подумал Вадим. — Вот вам природный лазер, прямо сейчас готовый для исследования! Только и осталось, что загарпунить его либо заарканить. А сколько еще в этих глубинах, водных или лесных, таких перспективных феноменов? И, кстати, во сколько жизней обойдется каждый из них?»
Чтобы не скучать и не завидовать смачно хрумкающему напарнику, он укрепил рядом блюдо с набором экзотических фруктов и стал пробовать наудачу, пытаясь соотнести их вкус и вид со слышанными когда-то названиями. Игра оказалась занятной и необременительной, хотя слегка разочаровывающей: от запретных плодов всегда ожидаешь многого.
По сторонам все так же тянулись лесистые берега, часто затопленные вместе с деревьями, — лишь время от времени сплошные заросли разрывались пустошами. Минуты уходили за минутами, складываясь в часы, но вокруг ничего экстремального не происходило. Лишь иногда в глубинах одичалой реки эхолот нащупывал непонятные и внушительные объекты, медленно проплывающие мимо либо обосновавшиеся на дне. А Вадим ясно ощущал дремлющую в них свирепость, в любой миг готовую разразиться взрывом пугающей ярости, но, к счастью, так ни разу и не пробудившуюся. Впору и впрямь
