— И что? Да, я не овца, но ведь и не хищник, как вы. Или к вам больше подходит — «паразиты»?
— Но-но!..
— Это зоологический термин, расслабься… У вас, крутарей, и впрямь больше сил, чем у прочих, но ведь агрессивности тоже? Так вы утверждаетесь: через насилие, через подавление других. В каждом из вас живет зверь, которому он служит, которого ублажает, — как в остальных доминируют овцы, более всего нуждающиеся в гарантированной кормежке и теплом хлеве. А вот я не служу никому.
— И радуйся, — буркнул Гризли. — Подумаешь, никому он не служит! Между прочим, я тоже подчиняюсь одному Брону.
— Н-да, — разочарованно заметил Вадим, — это я увлекся. Действительно, что тебе до абстракций? Скукотища! Ты ж у нас практик, верно?
Оба замолчали, каждый вернулся к своим делам и мыслям, благо обстановка располагала.
Так что там насчет пространственных поворотов на тивишном экране? — спросил себя Вадим. Недаром же он показался похожим на мысле-оболочку! Правда, ею отражаются лишь тонкие, ментальные поля, а вот экран явно способен на большее, охватывая весь материальный спектр: от сих полей до вещества. Как и Бугор, кстати, — это их роднит. Разница в масштабе. Но там разворот уносит в поясную даль, а что делается здесь?
В конце концов, бог с тем, как устроена сама вставка, — но вот откуда берутся видения и как пересылаются? Не по тивишным же кабелям? И не по воздуху — эдак никаких мощностей не хватит, да и я бы почувствовал. Сигнал будто рождается в самой вставке, а затем проецируется на экран, изливаясь невидимым светом. Рождаться в такой крохе он не может, это было бы полным абсурдом, — значит… Подпространственный пробой? Господа, поздравляю! Крайности вправду смыкаются: примитивнейшая передача по проводам, при почти полном забвении эфира, — и тут же, рядом, мгновенная, беспомеховая, всепроникающая связь, годная даже для телепатем. И кто этим потчует — нас, прочих?
— Пора выбираться, — неожиданно сказал Гризли. — Видишь тот дубище? Правь на него.
— А подкрепляться еще не пора? — проворчал Вадим, однако машину повернул.
Дуб и впрямь оказался приметным: неохватный, кряжистый, с могучими разлапистыми ветвями, смахивающими на стволы. Миновав бывший берег, заметный лишь благодаря подступившим к нему деревьям, в большинстве мертвым и даже успевшим прогнить, они поплыли дальше, петляя меж стволов и старательно избегая предательских топей, смыкавшихся вокруг реки, — где бэтрик мог завязнуть надолго. Потом, когда днище стало цепляться за коряги, наконец выбрались на сушу — хотя сушей этот пропитанный влагой грунт можно было назвать с большой натяжкой. По счастью, выжившая в такой сырости трава еще как-то скрепляла поверхность, и бэтрик катил по ней довольно уверенно, лишь иногда шины проскальзывали на глинистых плешах. Даже следов за ним не оставалось, по всяком случае, их вряд ли удалось бы разглядеть с воздуха.
Добравшись до дуба, бэтрик остановился. Вблизи дерево выглядело еще громадней, обхватом ствола соперничая с небольшой башней, а размахом кроны не уступая многим храмовым куполам. Как видно, жилось ему здесь вольготней, чем прочим породам, и к погодным перепадам он оказался терпимей. Неудивительно — с такой-то корой и такими корнями.
— Ну, партнер, на выход! — распорядился Гризли, сам же показывая пример (следуя коему, Вадим не забыл прихватить убойник). Спрыгнув на хлюпающую землю, они обогнули бэтр, распахнули дверцы кузова. Затем, подмигнув Вадиму, крутарь коснулся корявой коры, и в дубе открылось просторное дупло, замаскированное искусно пригнанной крышкой. Впрочем, за ней еще обнаружилась стальная дверь с номерным замком, как у сейфа.
— Что ли, тайник? — поинтересовался Вадим. — Вроде перевалочной базы, да?
— Подальше положишь, поближе возьмешь, — назидательно молвил Гризли. — Мы уже наследили на всем пути — почем знать, кто рванет нам наперехват в следующий раз? Тут товар будет целей, да и нам проще улепетывать налегке. А за ним кто-нибудь как-нибудь смотается темной ночью… Отвернись-ка, — предложил он вдруг. — К чему лишние знания, верно?
Пожав плечами, Вадим отошел в сторону, с любопытством озирая окрестности. Спустя минуту напарник окликнул его, и вдвоем они споро перекидали в распахнутый зев большую часть тюков, оставив в кузове лишь несколько — видимо, образцы.
— Ну вот, — удовлетворенно произнес Гризли, готовясь захлопнуть дверцу, — теперь можно и домой.
— Стоять! — внезапно шикнул Вадим, твердой рукой направив на него огнестрел. — Замри, понял!..
Верзила оцепенел, уставясь на Вадима в полной растерянности, даже слегка отвесив челюсть. Выбросив свободную руку, тот зацепил напарника за толстую шею и с силой рванул в сторону, сразу выстрелив. Гризли шатнулся к бэтру, а прогрохотавший вплотную заряд угодил в длинное смоляное тело, уже налетавшее на них, будто гигантское копье, пущенное великанской рукой. Выстрел не остановил тварь, однако сбил ей прицел, и она врезалась в вездеход, исторгнув из него протяжный звон, словно из колокола. Но тут же вскинулась над землей снова — упругими блестящими кольцами, на миг окаменев. Вадим опять выстрелил, и почти разом грянул убойник Гризли. Сдвоенный удар опрокинул гада в лужу, фонтаном взметнулись яростные брызги — и все кончилось. Только еще какое-то время колыхалась вода, укрывшая молниеносного хищника — кажется, таки крепко подраненного.
— Что это было? — спросил Гризли, угрожающе раздувая ноздри. — Похоже на удава, да?
— Скорее на питона, — возразил Вадим. — Судя по всему, он не душит добычу, а пробивает насквозь — вроде тех «торпед». Видишь? — Он кивнул на бэтрик, ни за что схлопотавший приличную вмятину. — Помог бы тебе скафандр, как же! Этот прыгун нанизал бы на себя, будто на шампур.
— Догнать бы его, а? Добить… Это ж какой трофей!
— Как бы он сам кого не добил: он не такой мертвый, как ты думаешь. Мало тебе приключений?
— Ну и перешугал ты меня! — качая головой, признался верзила. — Ни фига себе, думаю, — кому ж тогда верить?
— Сдались мне ваши сокровища! — фыркнул Вадим. — Нашел, называется, Али-бабу, экспроприатора экспроприаторов! Ладно, давай убираться, пока опять чего-нибудь не стряслось. Все-таки поспешил я расслабиться и едва не проворонил этого гада.
— Да уж, теперь я твой должник!
— Засохни, Михей, ничем ты мне не обязан, — отмахнулся Вадим. — Опоздай я с выстрелом, обоим была бы крышка.
— Это-то еще как сказать…
— Тебя опять понесло? — оборвал Вадим, морщась от неловкости: не хватало угодить в спасители. — Шевелись!
Двинув убойник за спину, Гризли наконец захлопнул дверцу тайника, затем тщательно приладил крышку и следом за Вадимом забрался в кабину.
— А что, толстый, — с улыбкой поинтересовался тот, — все-таки «пора подкрепиться»?
— Ну дык, — подтвердил здоровяк. — После такого потрясения! — И очередной раз запустил руки в холодильник.
Аккуратно, чтобы не оставлять возле дуба лишних следов, Вадим стронул машину с места и направил к ближайшей просеке, заранее представляя, какая дорожка его ожидает. И уж та не разочаровала — только и радости, что теперь эти разжиженные колдобины они одолевали при свете. Моторы взревывали, бэтрик мотало, руль своевольничал, а Вадим еще пытался слушать окрестности — хоть с опозданием, но спохватившись.
Как выяснилось, не зря. По нервам резануло враждебностью — стремительно нарастающей, взведенной точно курок, но, к счастью, еще не увидевшей цели. Поймав направление, Вадим рванул вездеход к зарослям, всем корпусом вламываясь в переплетение веток, под защиту нависших крон, — и тут же вырубил двигатель.
— Сверху, — предупредил он напарника. — Сейчас!
А сам уже нацеливал в небо одну из камер, предусмотрительно включив запись. В следующую
