Однако к кое-каким выводам Вадим успел прийти, подправив ночные рассуждения. Оказалось, после поворота пространства на четверть начинается только уменьшение веса (естественно — ведь центр притяжения остается под землей!), а настоящие чудеса, судя по всему, разражаются после полуоборота, уже при невесомости. Видимо, там и образуется исполинское зеркало — но вот что случается, когда наконец встречаешься с собой? Бр-р-р.. Н-да, может, и ничего. Или же меня вознесет в самую стратосферу, поближе к вожделенным телеспутникам. А что станет со мной ночью, когда те исчезают? Завершу оборот до полного? И где в итоге окажусь? Ой-ей…
А если пространство делает полуоборот, скажем, на оболочке сознания или, еще лучше, на поверхности экрана? — внезапно представил он. — Очень занятно… Над этим, господа, стоит поразмыслить, да.
— Вы позаботились о прикрытии? — спросил Вадим, когда вернулся к напарнику, лениво за ним наблюдавшему. — Не понимаешь? Рано или поздно у вашей катапульты перестанет хватать мощей, и тогда вас накроет собственными тюками, возвращающимися по той же траектории… Может, хотя бы бэтрик подгоним?
— Валяй, — не стал возражать Гризли. — Предусмотрительный ты наш. Пяток минут еще есть.
Поставив вездеход вплотную к установке, Вадим занял позицию возле тюков, готовясь работать у Гризли на подхвате.
— Пошел! — почти сразу сказал тот, и катапульта болезненно содрогнулась, выпуская первый снаряд.
Всем телом Вадим ощутил сдвоенную отдачу, больно ударившую по ступням, а тюк будто растворился в воздухе, вместе с платформой. Но если она за миг переместилась только в дальний конец направляющих рельсов и теперь плавно съезжала обратно, то от тюка по эту сторону границы остался лишь короткий, оборвавшийся на пике вой, будто вскрик. — «Из такой пушки можно и на Луну, — оторопело прикинул Вадим. — Только что же туда долетит?»
— Живо! — скомандовал Гризли. Слаженным махом они забросили на платформу второй тюк, затем крутарь повернулся и вперился вдаль, приставив к бровям мясистую ладонь. Подождал, пока на другом конце поляны взметнется снежный взрыв, предваренный ответным взвизгом, и снова запустил катапульту.
В том же ритме, не теряя ни секунды, они переправили в неизвестность остальные тюки, каждый раз дожидаясь ответной посылки, а последней не без труда взгромоздили на платформу бронированную и уже закоченевшую тушу. Против Вадимовых опасений, она не вернулась к ним чудовищным снарядом, сокрушая дьявольское орудие контрабандистов или же их спасительный бэтрик, — а значит, мощности катапульты пока хватало даже на такую тяжесть.
Потом Вадим забрался в кабину, а Гризли примостился поверх брони, и через заснеженный луг они направились собирать забугорные товары, довольно небрежно (а чего им теперь сделается?) забрасывая в кузов почти такие же тюки, какие сами только что переправили на ту сторону. Погрузив все, тотчас развернули бэтрик к городу и покатились под уклон, почти не задействуя моторы.
Над лесом по-прежнему полыхало солнце, будто пытаясь одолеть недавнюю зиму, однако зеленела вокруг исключительно хвоя, а уцелевшие листья, похоже, доживали последние дни — такими они стали желтыми и высохшими. Еще бы: каждую ночь выдерживать подобные встряски! Вадиму и одного раза показалось много. Зато сейчас с бэтром управился бы даже ребенок — только и забот что не угодить в подснежную яму. Расслабленно откинувшись в кресле, Вадим «на автомате» следил за дорогой, выбирая лучший маршрут больше из привычки, чем по необходимости, а думал о своем.
Ну вот, прокатился он на границу — и чего узнал? Что туда фиг попадешь без спецснаряжения, а если попадешь, все одно толку чуть? Серьезное достижение! Можно сказать, большая победа губернской научной мысли. И что мне с этой победой делать? Как говорит Гризли, засунь ее… Н-да. Грубо, зато по существу. Мало было заморочек с климатом, добавились еще гравитационные фокусы. Причем и то и другое имеет суточный цикл. Только в разгаре дня, когда все на минимуме, контрабандисты способны прошибить «железный занавес» — хотя какой он железный? А это кошмарное зверье вообще ни в какие ворота!.. То есть почему ни в какие? — спохватился Вадим. — Как раз на ворота это больше и смахивает. Словно бы нашу злосчастную губернию аккуратно обрезали вдоль границы, а краешки, для надежности, присандалили черт-те куда — вот из этого «тридесятого» теперь и прет всякая нечисть. Хорошенькая цена за изоляцию! Впрочем, не там ли черпаются последние новшества? Что мы сдуру надыбали? Если в «тридесятом» все другое, то и придумывать ничего не надо: просто передирай с тамошней природы, как это насобачились делать с чужими изобретениями. Тогда и прорыв в лазерной технологии не сложен, а эти новые странные материалы…
— Эй, — позвал сверху Гризли, — чего замолчал?
— Не натрепался еще? — откликнулся Вадим. — Или испугался, что я заснул?
— А черт разберет вас с бортокомпом! Может, сговорились за моей спиной и теперь дежурите посменно?
— Нет, я понял! Ты вообразил, будто я втихаря подметаю твои припасы. Вот это уже серьезно, да?
— Ха, — презрительно сказал Гризли, — там же на месяц хватит!
— Господи, зачем столько?
— Мало ли…
— Э-э, Михей, погоди. Мы с Броном договаривались: пара дней — не больше!
— А он что — бог? Ежели ничего не стрясется…
— Ну да, это я уже слышал, — подтвердил Вадим. — А что может случиться — по такой-то погоде? — Он снова и с удовольствием оглядел на широком экране залитые солнцем окрестности: курорт, и только. — Даже хищники, скорее всего, попрятались.
— Откуда знаешь? — с подозрением спросил Гризли.
— Предполагаю. Откуда б они ни нагрянули, проникать могут только ночами — стало быть, тогда же и охотятся.
— Умник! Чтоб ты знал, звери — еще цветочки.
— Хороши цветочки! Хотел бы я взглянуть на тот кустик, когда он станет плодоносить.
— Да бог с ним, со зверьем-то!
— Бог с нами, толстый, — серьезно возразил Вадим. — По крайней мере, я на это надеюсь.
— К черту его! — рявкнул Гризли.
— Бога, что ли? Эка завернул! В такое стоит вдуматься.
— Что-то раздухарился ты не ко времени, — проворчал верзила. — А ведь еще не выбрались. По- твоему, почему мы возвращаемся другой дорогой — от нечего делать, что ли?
— Чтобы жизнь медом не казалась.
— Это бизнес, приятель, тут не до развлечений. А дело все в том, что к Бугру мы взбирались с местным товаром, к тому же ночью и по крутизне, так что перехватывать нас было без толку, да и накладно. Зато теперь мы — лакомый кусочек!
— Особенно ты, — вставил Вадим. — И кого ж следует стеречься — блюстов, других крутарей?
— Всех. Даже селян, ежели дошли до ручки. Ночью они трясутся по своим норам, будто суслики, зато с рассветом выползают. Им такой бэтрик, да еще с шестистволкой, — во как пригодился бы!.. И товары б не помешали: вдруг там убойники?
— Ну да, до вас-то далеко, и попробуй еще дознайся. А зверь — вот он, под боком. — Вадим вздохнул. — Только, по-моему, ни один приличный ствол такой пересылки не переживет.
— То-то и оно. Все наши огнестрелы — из прежних посылок, а из-за Бугра получаем сейчас только припасы. Но поди докажи это селянам!
— Лишь бы они не подбили бэтрик снежками, — сказал Вадим. — Представляешь, какой стыд?.. О, — добавил он затем, — кажись, становится веселей!
В самом деле, местность пошла вниз заметно круче видно, к искусственному наклону добавился естественный, с прежних времен. А привычное уже хвойное редколесье, в котором было где разгуляться
