— А меня — Родион.
Улыбнувшись, девочка доверчиво взяла меня под руку. Может, она из тех, кто чист, пока не ушибется о жизнь? Я и таких знавал. И куда девается их доверчивость после первого встреченного мерзавца!..
— Ты тоже росла в интернате? Чуть не ляпнул: в инкубаторе.
— Конечно. Правда, только с восьми лет, — прибавила она с сожалением.
— А как же родители?
— Мы встречаемся. Иногда.
— Ну, ни фига себе!..
Тут нас прервали. Вдруг позвонил Гувер и, не вдаваясь в детали, предложил срочно заехать в их контору — якобы для важного дела. Удивившись, я дал согласие, хотя федерал звучал странно. Пока общался с ним, Зоя глядела на меня с любопытством, верно, не очень понимая, что происходит. Коснувшись выступа на шлеме, я отключил рацию.
— Нужно вернуться, — сообщил новой знакомой. — Хочешь со мной?
Эксперимент в самом деле занятный: выдернуть девчушку из нищей идиллии в сытое, но опасное будущее, — из одной общественной формации в другую, без пересадки.
— Меня не выпустят, — нерешительно сказала Зоя.
— «Границе на замке»? — хмыкнул я. — А вот сейчас проверим.
На проходной вправду возникли сложности. Но разрешились они просто: я сунул сторожевику пару мэнчиков, и он отвернулся, заинтересовавшись чем-то в глубине будки. Я вывел притихшую коммунарку наружу, усадил в мерцающий «болид» и рванул машину с места. Сразу включилась музыка, обволакивающая, вкрадчивая, а на дисплее возникла карта, указывая наше местонахождение. Сбоку панели открылось оконце бара.
— Хочешь пить? — спросил я. — Что выбираешь?
— Э-э… на твое усмотрение, — вывернулась Зоя.
— Безалкогольное, да?
Я налил фанты, с интересом ожидая ее реакции. При этом ощущал себя так, будто и сам пробовал впервые. Во всяком случае, маленькие открытия девушки и моему восприятию добавляли свежести.
— А хороший у тебя мобиль, — заметила Зоя с одобрением.
— Эти машинки отживают свое, — вздохнул я. — Еще год-другой, и пересядем в турбореактивы. Дело не только в скорости — но сколько можно цепляться за полоски асфальта, когда над головою такой простор? Лети, куда пожелаешь, и никто не перегородит путь. Мир без границ — как тебе такое?
— Как же без них? Мы ведь пока не при коммунизме.
— Да похоже, границы нужны лишь коммунарам и чинушам.
— Нет, ты не прав. Стоит убрать забор, как в Лагерь хлынут чужаки.
— Что, к вам? — Я хмыкнул с пренебрежением. — Да кому вы сдались? Последний нищий не променяет наши помойки на ваши закрома, а для трудяг у вас и вовсе нет просвета.
— В нашей жизни есть смысл, — сказала девушка. — А для чего живете вы?
— Во всяком случае, не для светлого будущего. И не ради прогрессивного человечества. По-твоему, смысл в этом? А попробуй пожить ради кого-то одного. Думаешь, это легче?
— Я знаю: мы на верном пути, — объявила Зоя твердо. — Наша тропа, может быть, трудней — зато короче.
— Знаешь, да? — спросил я. — Так поделись!
— Я… не могу. Не имею права. Пока еще нельзя.
Вид у нее сделался виноватый — оттого ли, что проговорилась, или что отказывается меня просветить.
— «Верной дорогой идете, товарищи»? — Я снова хмыкнул. — Ну-ну.
Можно было направиться сразу к Гуверу, но я специально покружил по обновленным кварталам, чтобы вкусить от ощущений Зои. Для нее тут была заграница, невиданная, таинственная, — в одних витринах чего только не выставлено! И люди вокруг другие, и машин тьма, и огней уйма. Я сам поглядывал по сторонам не без интереса. Каждую неделю здесь что-то менялось: реставрировались дома, а то и вырастали новые; магазины переезжали либо закрывались (или их взрывали), взамен расцветали другие; а уж кафе и ресторанчики множились на глазах.
Наверно, Зоя высматривала следы разложения, описанные в дозволенных книгах, и ожидала увидеть дебоши, классовую борьбу, чуть ли не трупы на улицах. Но днем тут было пристойно, разборками никто не занимался, попрошайки отсыпались перед работой, и даже «бабочки» не фланировали по тротуарам. Вот через час-другой, когда наступит ночь…
— Слишком сыто живем, да? — спросил я. — Некогда о душе подумать.
— Я атеистка, — заявила девочка с трогательной убежденностью.
— Что ж, — пожал я плечами, — у каждого своя вера.
Мы уже подкатывали к резиденции федералов. Оставив Зою ждать в машине, я поднялся в квартиру. К моим посещениям тут относились без восторга, но на сей раз даже обрадовались — по крайней мере Агей, что настораживало. А Гувер явно был не в своей тарелке.
Кроме них в гостиной обретались двое, похоже, нагрянувшие из столицы и наделенные немалой властью. То есть начальником выглядел один; матерый, хотя рыхловатый тип с замороженным усатым лицом и свинцовым взглядом, — а второй, жилистый верзила, ходил у него в подручных. Оба были выряжены по северному и экипированы не хило, судя по выпуклостям на одежде. Принимали их, точно ревизоров. Обшарпанный, видавший виды стол ломился от яств и напитков — не очень изысканных, зато обильных. А в перспективе могла маячить сауна с девочками — сейчас это даже не дорого.
— Ага, — сказал усатый, завидев меня. — Как говорится, на ловца…
Похоже, мой облик ему нарисовали. Но с «ловцом» он поспешил.
— Садись, — по-хозяйски пригласил гость. — Не тушуйся!.. Чего налить?
— Кваса.
— Да? — хмыкнул он. — А почему не кумыса?
— Вкус гнилостный, — сказал я наудачу. — Как у сушеной селезенки.
У него это не вызвало ассоциаций.
— Значит, не татарин, — констатировал усатый. — Уже неплохо.
Хотя у самого в чертах проступала явная монголоидная примесь.
— Вдобавок Родион, — продолжал он. — Хорошее имя, патриотичное. А меня можешь звать Ульяном Мироновичем.
А могу и не звать, прибавил я мысленно. На кой ты сдался мне?
Но вслух спросил:
— А фамилия?
— Вот фамилия ни к чему. Хотя, если желаешь… Сидоров подойдет?
Скажите, какие мы загадочные! Все равно ж выловлю в Океане. Но взгляд Ульяна мне не нравился — тяжесть его ощущалась и через очки.
— Да хоть Петров!.. Мне-то что?
Обойдясь без приглашения, я опустился на свободный стул. Все же Ульян налил мне водки, почти полный стакан, — видно, принял за настоящего мужика. Или решил подпоить. Не он первый. Вообще я могу выпить много, не теряя контроля, — только зачем? Отодвинув стакан, я действительно взялся за квас — тем более, об этой моей склонности не знал даже Гувер. Конечно, навряд ли мне что-то подсыплют…
— Ты закусывай! — усмехаясь, предложил Ульян. — Не то и впрямь захмелеешь, не приведи бог.
Похоже, у него сегодня бенефис — остальные помалкивали. Помощник методично работал челюстями, а толстячок Агей, зацепенев с приоткрытым ртом, поглядывал то на меня, то на Ульяна, будто следил за мячом в теннисном матче.
Хлебнув ледяного кваса, я посмотрел на Гувера, но тот сразу отвел взгляд, словно отстраняясь. Счастливым он не выглядел, как и дружелюбным, — похоже, опасался гостей. Но, может, хотя бы не станет вмешиваться, если дойдет до потасовки?
