Темнота вокруг сгустилась настолько, что снова пришлось включить инфра-зрение. А через пару минут мы подошли к трубе, через которую я попал в Храмовый подвал. Против опасений, Карина и тут не создала проблем, пробравшись по ней следом за мной, — хотя Гарри пришлось подпихивать женщину сзади. В колодце я погнал ее перед собой, поджимая телом, чтобы не сорвалась со скоб. Оповещенный заранее, «танк» уже поджидал, накрыв люк своей громадой, — и еще минуту спустя наше приключение завершилось.
Конечно, ползунов изумило такое возвращение. Но на моих спутников они глазели недолго: сперва я подбросил барона к Горбунку, притаившемуся неподалеку, затем отвез Карину в торговую слободу, поместив в тамошнюю лечебницу. Столковавшись с Трофимом, оставил «танк» во дворе его усадьбы, решив, что здесь мальцам будет безопаснее, чем у меня. А сам, одолжив у торгаша двуколес, покатил обратно к Храму — точнее, к своему «шмелю», до сих пор не отзывавшемуся на мои запросы. Как же он меня подвел, а? Если бы во мне не взыграл Зверь, ненадолго сумевший подменить Дворецкого…
Поднявшись на знакомую крышу, я обнаружил «шмель» на прежнем месте и вполне целым, если судить снаружи. Но когда забрался в кабину, выяснилось, что его комп приказал всем долго жить. А причиной послужил аккуратный взрыв, даже не повредивший управление, не попортивший кабину, — Аскольд вообще не любил лишних расходов. И подгадали эту диверсию настолько вовремя, что наверняка не обошлось без сигнала.
Вот, значит, как повернулось? Ладно. Во всяком случае, потолковать напоследок не помешает.
Где Аскольд обретался сейчас, я знал: в загородной усадьбе Семьи, угнездившейся в глубине узкого залива и словно бы выраставшей из прибрежной скалы. Прежде я не раз пробирался внутрь этой крепости, проверяя защитную систему, выстроенную по моим рекомендациям, и теперь пришло время исполнить тот же трюк. А «шмель» домчит туда за минуты.
История повторилась: я отыскал главаря в сауне. Снова он был голым, а к тому же очень занят: хлестал по щекам одну из своих секретарш-двойняшек — да так, что голова у бедняги моталась из стороны в сторону. Скорее всего Тина давно бы свалилась, если бы не держалась обеими руками за стояки душевой.
— Наверно, тебя плохо учили? — спросил я. — Женщин нельзя бить — табу!
Оцепенев на очередном замахе, Аскольд медленно повернулся, уставился на меня. Хладнокровия, впрочем, не утратил.
— Я не бью, — процедил он. — Воспитываю. Для ее же пользы.
— Доказываешь себе, какой сильный? Пропал кураж-то? Так ведь тут не ответят. Эх, Аскольд, Аскольд… Похоже, от викингов у тебя лишь имя.
— А у тебя — от родины, — парировал он довольно неуклюже. — Думаешь, викинги не учили своих баб?
— Не такими методами. Иначе их женщины взращивали бы трусов, а не воинов. И уж героев там не было бы точно.
Опустив голову, Тина не двигалась с места и стояков не отпускала, словно боялась упасть. Или ждала продолжения экзекуции. Какая же славная у нее фигурка!.. А вот лицо уже начало опухать.
— Все-таки ты вляпался в это дерьмо, — прибавил я. — Конечно, натура оказалась сильней!
— Что мне в тебе нравится, — осклабился Аскольд, — это как деликатно ты подбираешь слова.
— Ведь до последнего момента надеялся, что из вас выйдут защитники, — сказал я с горечью. — А вы нормальные бандиты, без чести и мозгов.
— Ты о чем, Шатун? — изобразил он недоумение. — Что за полову несешь?
— «Своих не выдаем», да? Принципиальный наш… А ведь когда-то походил на человека!
Наконец отступив от девушки, Аскольд сел за стол, как и всегда, обильный, хорошенько приложился к бокалу. Он слишком давно меня знал, чтобы тратить слова напрасно. Или пытаться упредить удар. Да в этом и смысла не было — я не из тех, кто нападает врасплох.
— Собственно, что такого я сделал? — спросил главарь. — Подумаешь, бортокомп!.. Это же не большой бух? И ты, вижу, не пострадал.
— А зачем просили об этом, конечно, вникать не стал?
— Так ерунда же? И тебя тогда в машине не было.
Наверняка он и сам сознавал, как неубедительно это звучит, — но надо же сказать хоть что-то. Вдруг проскочит?
— Выходит, ты меня сдал, — резюмировал я. — Отчего не побыть честным, пока не в убыток. А как запахло жареным…
— Так уж и сдал!..
— Сдал, Аскольд, сдал — мне-то не ври. — Я презрительно фыркнул. — Думаешь, на этом затормозишь? Сперва продают чужаков, затем — своих. А под конец сдают самых близких. «Бог есть любовь» — слыхал такое? А тут либо бог, либо любовь — третьего не дано. И кого ты предашь последним?
Вдруг захотелось разнести все вдрызг — изредка на меня накатывает. Но главарь, слава богу, решил не раздражать моего Зверя глупыми возражениями. Вместо этого он опять приложился к бокалу, молча поглядывая по сторонам.
— Чего сопишь? — спросил я. — Выдал бы, как солидный гангстер: ничего личного, бизнес есть бизнес, — это ж все оправдывает!.. Не бойся, не возьму шкурой за шкуру. Я не охотник, как ты, — трофеи не собираю.
Сняв с головы шлем, я тоже подсел к столу, окинул взглядом блюда. После увиденного в Храмовом подвале есть не хотелось, а витавшие тут ароматы вызывали тошноту. Пожалуй, аппетит теперь вернется не скоро.
— Хочешь преуспеть в делах — личное задвинь подальше, — изрек наконец Аскольд. — Думаешь, иначе я простил бы тебе Лану?
Я покривился: какое уж тут прощение, если опять вылезла обида? Этот камушек у него всегда хранится про запас. И ведь не я увел женушку — сама ушла, причем не ко мне. Или Аскольд вспомнил, что до него у Ланы был я, а ему достался «second hand»? Но почему меня не заботили ее прежние?
— А дела — зачем? — спросил я. — В чем их смысл?
— Опять умничаешь?
— Кого ты строишь из себя? — огрызнулся бандит. — Будто сам чистый!..
— Я свои грехи знаю — в отличие от тебя. А когда видишь грань, легче не заступить. Но ты слишком слаб, чтобы держать глаза открытыми, — потому и затянуло в Подземелье. «С нами Бог», ну конечно! Одному, небось, страшно?
— Да что ты лепишь опять: «бог», «подземелье»!.. А сам-то куда влез?
— И куда? — поинтересовался я.
— Эти твои хмыри, с набережной… Ты хоть знаешь, кто они?
— И кто?
— Это не наши люди, — с нажимом сказал Аскольд. — Это вообще не люди.
— Еще бы им не быть чужаками! Уж их в общее стадо не загонишь. Как и меня, кстати. И это нас роднит.
— Ты думаешь, что говоришь? Для них ты — навоз!.. Что ты против них?
— Аз есмь человек, — проворчал я. — И не больше, и не меньше.
— Чего?
— Не приписывай им свою позицию, — сказал я громче. — Наверняка у них такой круг подобия, куда не входят только «совсем пропащие».
— Ты просто попался на их крючок, — хмыкнул Аскольд. — Не знаю, что тут: психоизлучатель, гипноз, магия…
— Очарование. Я очарован ими — это верно. Тебе не понять.
