Похоже, в зрительских душах раскручивали Резонанс. Большинство измельчало уже настолько, что достигло потребного единообразия и вполне могло откликнуться на внушаемую вампирами эмоцию. Эффект толпы в масштабах Крепости — «из искры возгорится пламя»! Достаточно подбросить подходящую страстишку: страх, злобу, зависть, — чтоб та запылала по всему городу, словно лесной пожар. И тысячи озверелых тивишистов кинутся крушить тех, на кого укажут самые активные. А активистов у нас хватало всегда!..
Пожалуй, пора встрять, подумал Вадим. Конечно, бестактно мешать занятым… хм… людям. Но если они доведут затею до завершения, от Свободных Зон камня на камне не оставят! Не говоря о жителях. Уж с ними-то посчитаются — за чрезмерный достаток и лишние вольности.
Переглянувшись с Броном и Гризли, он подобрался, готовясь прыгать на центр Окна, чтобы сразу, не мелочась, захватить в плен царевну. А затем проверить, хватит ли на всю здешнюю стаю мощности его зеркал. И как понравятся ей молнии и огне-шары.
Но тут от входа раздался треск, массивные створки с грохотом рухнули, и в зал ворвалась плотная свора серков, врезаясь в толпу. Если б тут собрались зауряды, эффект оказался бы ужасающим, — да с них хватило бы одного исполина, уже наполовину обернувшегося Мстителем!.. К счастью, серки не озверели еще настолько, чтобы рвать подвернувшихся девиц на шматочки, — однако вожделели их до безумия.
Внезапный и слаженный штурм поначалу ошеломил оборотней. Многие оказались опрокинутыми прежде, чем сообразили хоть что-то, двоим свернули толстенные шеи («ох и трудная эта работа!»), одного даже загрызли. Но было их все-таки намного больше, а вампиры уже разобрались в ситуации и спешно организовывали оборону. Хотя вперед пока не лезли — берегли себя, драгоценных.
К колдовскому кольцу серки не прорвались. Для верности на их пути встал Леднев, окружив себя лучшими слугами. За ним плотной стеной выстроились прислужницы, оберегая своих хозяек. Ударившись о заслон, атакующий клин расплескался по сторонам, вовлекая в потасовку все больше нежити. Прикрываясь оборотнями, Леднев пытался зацепить кого-нибудь из серков властным лучом, будто именно у него открылись вакансии. То ли он оказался ответственнее Волкова, то ли инициативнее, то ли не столь озабочен выживанием — во всяком случае, выкладывался куда больше, старшего наперсника, действовавшего лишь «за страх».
А скоро оборотни сами ринулись в атаку, набрасываясь на серков по двое-трое, пока те пытались уволочь захваченных самок, зажав под мышками. Задача нежити осложнялась тем, что укротить дебоширов следовало без крайних мер: убийств или глубоких ранений, — и это выравнивало силы. К тому же, привлеченные шумом баталии и женскими воплями, в пролом ворвались еще пятеро буянов, пылающих гневом и неспадающей похотью. И тут чаша весов опять закачалась. А если сбегутся прочие серки?.. Как тогда с численным перевесом?
— Ну, натворили дел! — хмыкнул Брон, качая головой. — Кто мог ожидать?
— Не иначе Юстиан с Гогой наворожили, — откликнулся Вадим. — Они ж обещали подправлять сюжет!..
— Может, нам тут и делать нечего?
— Если бы! — буркнул Вадим, устремляясь сознанием к Глазу.
Очень ему не хотелось туда соваться. Даже сумеречное Зазеркалье казалось родным в сравнении с холодом и мраком, веющим от странного существа. Подумаешь, Зазеркалье!.. Всего лишь Подвал Вселенной, преддверие Порядка. А вот внутри Тьмы любому покажется кисло. Что там можно понять, до чего докричаться? Самому бы не увязнуть.
Все же Вадим проник облаком в сознание Глаза, вообще-то мертвое — мертвее любого из колдунов, а может, даже их загадочного властелина. Однако продолжавшее безмолвно вопить от боли и ужаса, будто терпеть такую стужу было не под силу и мертвым.
Что есть Тьма? — убеждал он себя. Всего лишь наше неумение узреть Свет, наша слепота! У нее нет надо мной власти, ей не за что зацепиться во мне — значит, и бояться нечего.
Так что ж происходит? Луч Глаза создает на зеркале лишь половину оборота, иначе бы Паучихи там не удержались. Но сам проходит его насквозь, уже насыщенный здешними чарами, и устремляется по Зазеркалью к тивишникам, впечатывая заклятие в души зрителей. А значит, можно попытаться устроить ночь открытых Окон. «Если повезет чуть-чуть…»
— Упритесь крепче, — призвал Вадим. — Сейчас тут «грянет буря»!
Богатыри послушно растопырились меж парапетом и стеной, притиснув ведьм к себе, напружинили мысле-тела, будто покрывшись блестящей пленкой — той самой, что делала непрошибаемыми доспехи Шершней. На всякий случай Вадим растянул над балкончиком еще и свою Защиту. Ну, можно начинать…
Зеркало вдруг исчезло, распахнув посреди зала устрашающий провал — то ли жерло проснувшегося вулкана, то ли глотка чудища. Со всех сторон туда с воем ринулся воздух, будто в открывшийся космос, а от стен протянулись ветвистые разряды, оглушая пронзительным шипом, слепя сиянием.
Конечно, первыми в дыру обрушились Паучихи, не успев даже вскрикнуть. А следом засосало еще многих, оказавшихся в опасной близи, — рабынь, прислужниц, оборотней, серков. Одним из первых туда кувыркнулся Тигрий, так и не проснувшись. Даже Леднев не уберегся — впрочем, как раз он стоял на краю. Зато Волков и тут проявил редкую живучесть, среагировав на изменение ситуации с резвостью истинного вампира. Только разверзлось Окно, как он нырнул под стол, вцепившись в прочное основание.
Судя по стартовому ускорению, все провалившиеся могли долететь по Зазеркалью до самых тивишников. Но дальше ситуации разнились — в зависимости от габаритов. Худенькие рабыни с легкостью пронижут стандартный экран и вывалятся в клетушки крепостных. (И повезет же некоторым!) Фигуристые прислужницы тоже протиснутся, хотя впритык. Вот Паучихи скорее всего застрянут в тивишниках пышными задами. А у чудовищных оборотней и громадных серков и вовсе не было шансов — разве голову сумеют просунуть, пугая зрителей щелкающими оскалами.
Затем Окна закроются, и что случится тогда? Хотя, наверно, еще раньше застрянцев выпихнет обратно встречным напором воздуха. И пойдут они блуждать по Зазеркалью, пока не наткнутся на подходящее Окно.
— И хватит с них, — сказал Вадим, поднимаясь в полный рост. — Студия себя исчерпала — занавес!
Вскинув руку, он послал огне-шар в злосчастный Глаз, разнеся его в клочья, а вдогонку пустил несколько молний, обращая клочья в пепел. Наверно, это было убийством. Но ведь кто-то должен это сделать?
Следом за ним распрямились остальные, глядя на устроенный внизу бедлам. От оборотней осталась в зале едва треть, и теперь они примерно уравнялись числом с серками. Почти всю мелкоту засосало в открывшееся жерло. Лишь немногие уцелели, закатившись под столы. И первым оттуда выбрался вампир, затравленно озираясь.
Задрав голову к потолку, Волков узрел четверку «сильномогучих» богатырей, если уже не героев. Затем, окинув лучом зал, сосчитал немногих своих «птенцов», удержавшихся от обвала. (Остальные не стали б его слушать.) Потом бросил взгляд на Окно, быстро стягивающееся к центру. И вдруг исполнил трюк, который и сам от себя вряд ли ждал: стремительно разогнался и нырнул в исчезающую дыру — только подошвы сверкнули. В следующий миг там уже мерцало зеркало.
Что значит опыт! В такой ситуации этот выход едва не лучший, и найти его в считанные мгновения… Кто сказал, что живучесть — не талант?
Только захлопнулась створка, как оборотни съежились в заурядов, попадав на пол брошенными марионетками. Спустя десяток секунд из-под стола выбрался голый Милан, чудом переживший здешние шторма, и тоже принялся озираться, крупно дрожа, точно продрогший мышонок.
— С этими разобрались, — произнес Брон, довольно ухмыляясь. — Кто на очереди?
2. Колдовские угодья
