большинство из них — огры, соплеменники наших врагов. Может, даже родичи, возжелавшие слишком много. Теперь они стали сговорчивей — их даже не пришлось для этого убивать.
Вадим ухмыльнулся: «Экий я умный!» Хотя дело в ином: Эва наконец решила поделиться с партнером знаниями. А значит, и он волен наделять ими других.
— Но почему они в шлемах?
— Последние достижения научной мысли на службе рабовладения, — с брезгливостью ответил Вадим. — Это называется «лишить тела». Мышцами этих бедняг управляет здешний комп, благо мощи у него хватает, — тоже из самых новых, завтрашнее поколение.
Вращая кресло, он вглядывался в рабов, в их потные тела и напряженные лица, наполовину скрытые забралами. Что тут производят, Вадима не интересовало, И лучше этого не знать, иначе выяснится, что и сам — потребитель.
— Лучших из трудяг — самих крепких, координированных — уже забрали сюда, — прибавил он. — Вот почему так быстро деградирует порода! Мы-то обращали внимание лишь на похищения спецов… Вон, смотри! — Вадим указал на фигуру в диспетчерской, сухощавую и широкоплечую, возникшую будто из пустоты, что-то выговаривающую перепуганным техникам. Во все стороны от нее простирались невидимые нити, беспрерывно прощупывая пространство. Но сюда они не доставали, а пол с той стороны наверняка не просвечивал.
— Кто это? — спросила Кира, всматриваясь.
— Чугин, Глава промышленности. Оказывается, он вправду ее курирует — как крепостную, так и рабскую. Но его пока трогать не будем. Тем более он в ранге колдуна, насколько я разбираюсь.
Шлепнув девушку по смуглому заду, Вадим согнал ее с колен. Бесшумно пересек зал, вернувшись ко входу, и сразу набрал крейсерскую скорость.
В ушах засвистел ветер. Пристроясь за его спиной, точно гонщик за лидером, Кира летела следом. Теперь она нисколько Вадима не сдерживала. Конечно, он мог наддать еще, но и такой темп годился. У него снова возникло то странное чувство времени, когда момент выхода на авансцену событий ощущался с точностью до секунды: «in the very nick of time», — ни мигом раньше!
«Как мало пройдено дорог», думал Вадим, взмывая на виражах до горизонтали. «А час уж близится…» Что они тут затевают, хотел бы я знать! Почему эти тоннели будто вымерли?
Перед гроздью скромных помещений, где якобы помещался Институт, Вадим затормозил, удивленный. Во-первых, из всей нежити там обретался единственный льдистый клок (хотя отменной густоты!), а прочие два десятка сознаний ощущались живыми, хотя и спящими. Во-вторых, черные щупальца колдуна, уходящие снопом в одну сторону, обрывались на вертикальной плоскости, далее исчезая.
По первому впечатлению, в это заведение не вело ни единой двери. Только лифт пронизывал его насквозь, но ведь туда тоже еще нужно попасть. (И кто подкрадывается к врагу на лифте?) Однако Вадим знал, как любят вампиры потайные ходы, лестницы, дверцы — эту средневековую экзотику — и с какой ревностью приглядывают за подчиненными. Действительно, порыскав облаком по окрестностям, он отыскал подходящий люк, не без возражений, но пропустивший гостей внутрь.
Оказались они в узеньком лазе, по причудливой траектории огибавшем здешние комнаты. Его стены обладали односторонней прозрачностью, видимо очень популярной тут, и не оставляли без надзора даже самые укромные места. А привел ход к простенькой голограмме, изображавший ограндский горный пейзаж. Снаружи она выглядела обычной картиной, маскируя вход в коридор, но изнутри «холст» просвечивал не хуже стен. И открылось за ним самое большое из институтских помещений, прилегающее к лифту.
Из мебели здесь обнаружилось лишь кресло, смахивающее на трон и так же установленное на постамент. В кресле оцепенел величавый гигант в шипастых доспехах и просторном плаще. На темном стылом лице жили одни глаза — удлиненные, пронзительные. Поверх пластикового шлема был наклеен пышный парик, составленный из многих разномастных пучков, и веяло от него смертью, словно от коллекции ужасных трофеев.
Против колдуна, на широкой гладкой стене, будто устроили выставку портретов. (Вообще комната больше напоминала художественный музей — статуя, картины…) Выглядели они странно: окаймленные сиянием овалы, расположенные по четыре в три ряда, один на другим. Они даже не походили на экраны — это и впрямь были Окна, разбросанные по миру. И в каждом, будто в раме, присутствовал бывший человек, пристегнутый к колдуну энергощупальцем. Личности собрались разные: от азиатов до негров, — но каждый неуловимо походил на хозяина, и все служили резидентами в дальних краях, где техника вышла на передовые рубежи. И каждому подсобляла дюжина оборотней и сотня-полторы Черных Слуг — эффективная шпионская сеть, способная выдоить целую страну.
Вот и весь Институт, если не считать пары десятков отборных спецов, занятых обработкой поступающих находок. Чтобы у бедняг не скисли мозги, их не стали включать в Пирамиду, — но держали, видно, в большой строгости. Сейчас они спали — беспробудным, мертвым сном, внушенным вампирами. А с утра снова примутся за дело, благо работы прибавится.
Неприступный Бугор оказался проницаемым сразу в дюжине мест, причем Крепость сама подбирала отмычки к границе — даже если та находилась по другую сторону планеты. А передирать чужие придумки — этим и при Советах не брезговали: «железный занавес» все спишет?..
— Это не Мюнц, — шепнула Кира. — Я видела его!
Колдун и вправду не подходил под описание: не седой изможденный лорд, а моложавый денди, щеголеватый и цветущий. Правда, взгляд у него весил с тонну, а исходившая от молодца Сила наводила трепет. Был он на полторы головы выше любого зауряда, а пропорции имел героические, как и Вадим. (Вот под таких делались доспехи, разбросанные близ Подземелья.) И темный, будто негр, хотя чертами не схож. Даже с человеком — не очень. Скорее уж с Эвой.
— Это он, не сомневайся, — откликнулся Вадим. — Только в ночной своей фазе. Я же говорил про Текучесть!
И приложил палец к губам: пока только смотри.
А поглядеть на это стоило. Словно бы сами по себе свертки, пакеты, тюки, собранные по ту сторону Окон, поднимались в воздух и плыли к колдуну, складываясь за его спиной в аккуратные штабеля. И только один Вадим видел, как из пульсирующей смоляной сферы, укрытой в черепе Мюнца, протягиваются к трофеям черные нити, точно щупальца спрута, и несут сквозь Окна к выбранному месту, на лету сортируя. Нормальный телекинез, а что? В комплекте с телепортацией и телепатией — ибо большинство сведений считывалось колдуном напрямую из сознаний резидентов-вампиров.
Затем окна потускнели, будто затянулись пленкой. И лишь тогда колдун повернулся к гостям, хотя ощущал их с момента появления. Вот так он уважал их и так боялся: сначала, мол, разделаюсь с делами, а потом и с вами, раз напросились. Подумаешь, горе-богатырь да начинающая ведьма!.. И не таких едали на ужин.
Голограмма-пейзаж исчезла, обнаружив незваных гостей.
— Ну, — спросил Вадим с любопытством, — и каков улов сегодня?
— На уху наберется, — улыбнулся хозяин, но теплее от его улыбки не стало. Наоборот, Вадима будто стиснул горный спрут, пытаясь взломать Защиту. И прощупывал, прощупывал оболочку, стараясь выявить слабину, зацепиться хоть за что-то. И отдергивал щупальца, натыкаясь на Хаос.
— Тебя как величать — «сиятельством»? — пустил Вадим новый шар.
— Для начала не худо бы на «вы».
— Ну да. Бондарь уже потчевал меня манерами… Сперва: «мы с вами люди умные» да «замечательно, что вы такой открытый». Потом: «говори, живо!». А кончилось банальным мордобоем.
— Может, начнем с третьей фазы?
— Задержимся на второй — ладно, «сиятельный»? А дров наломать всегда успеем.
— Опять разговоры! — посетовал Мюнц. — В какую страну мы попали? Всё болтают, болтают…
— Начать с того, что вас сюда не звали, — возразил Вадим. — Ни в страну, ни на Землю. На что вы надеетесь вообще? Думаете, разбросали по чужой планете с десяток коконов, так из них обязательно прорастут Горынычи, непобедимые и всесокрушающие?
