детей…
— Это как?
— А вместе с водой. Или вместо. Одни и в звере находят душу, а другие каждого слабака обратят в зверя.
— Это колдун-то слаб?
— Так вышло, что Михалыч завис над пропастью. Ему бы помочь, а ты подталкиваешь. А как же милосердие, витязь? Или это не входит в кодекс?
— Милосердие годится для людей, — возразил Руслан. — А с чудищами разговор короткий.
— Побойся бога, парень, — а мы-то с тобой кто? Разве шерстью не заросли, а так вполне готовые чудища — с точки зрения любого зауряда. Ты хочешь, чтобы к тебе отнеслись, как ты к Михалычу? Уверен, что нет.
— В нас естество пробудилось — наша природная суть…
— Ой ли?
— А колдун — он же из Подземелья таскает, с темными силами стакнулся!
— На тебя Николь, что ли, влияет? — предположил Вадим. — Так у него глаз черный — он во всех видит одно плохое. Хочешь и сам сделаться таким?
— Все эти обороты, заговоры, оживления…
— Парень, не глупи, — настойчиво сказал Вадим. — Думаешь, откуда твоя сила? Если опустить частности, источник тот же, что у чар Михалыча.
— Сами ж говорили: есть магия, а есть колдовство! — возразил упрямец, нахмурясь. — И общего меж ними мало.
— А есть еще чародеи, которые черпают то там, то тут. Вот от них отстраниться трудно. Между прочим, и Оксанка пасется не на одних альпийских лугах — не забывай, чья она дочь.
— Вот за это и спрошу с колдуна!
— Дурень ты, — вздохнул Вадим. — Если Оксана так хороша, кого надо благодарить? А что она знает много, так ты ж богатырь — сделай усилие, догони!
Конечно, Руслан не обиделся: слишком горд для такого, — но вот проникся ли?
— И поразмысли еще вот над чем, — добавил Вадим. — Худо-бедно, но Михалыч ее бережет. А вот сумеешь ли ты защитить Оксанку, и примет ли она твою опеку?
По крайней мере, юноша задумался — уже немало для крутаря. А внизу как раз замелькали городские дома: «шмель» домчал спорщиков за считанные минуты, — их огороженный Бугром мир стал еще теснее. Минутой позже они подлетели к знакомому зданию.
Руслан даже не стал приземляться — просто завис над самой крышей и подождал, пока Вадим спрыгнет. Затем сразу убрался, лавируя меж домами, словно заправский гонщик. Похоже, этот аппаратик и в вертолетном режиме легко обставит «ворона»; а при фиксации лопастей тягаться с ним некому — по крайней мере, в губернии.
Сбежав по ступенькам, Вадим вступил в свою квартиру, в которой после него никто не побывал, судя по ощущениям. «Позарастали стежки-дорожки…» От Эвы ни слуху ни духу, будто она уже добилась чего хотела. У Киры свои заботы: начальство, карьера. И ладно!..
Он прогулялся по комнатам, распахивая окна, затем принял душ, чтобы вернуть себе свежесть, и не одеваясь присел за комп.
Итак, полдня провели не без приятности, теперь надо б и делом заняться. Впечатлений за последнее время скопилось немало, пора их расфасовать, даже систематизировать — по примеру Гоги. Не все ж на интуицию полагаться?
Этого удовольствия Вадиму хватило до вечера, с перерывами на чай и разминки. Общая картина уже начала вырисовываться, но радости это не доставило: полная безнадега. Опаздываем, опаздываем!.. Пока раскрутимся, здесь наступит вечная ночь. Если не затеять что-то из ряда вон…
Вдруг он насторожился, явственно ощутив дискомфорт, и без промедления погрузился в себя, пытаясь выудить причину из подсознания. Но еще раньше ему ответил слух.
Сначала Вадим услышал рокот вертушки, отчетливо нарастающий и вдруг оборвавшийся прямо над ним. Потом с самого верха затопотали вниз уверенные шаги — все ближе, ближе, безошибочно направляясь к его квартире. Пока не затихли у самой двери. И раздался едва не грохот, больно ударивший по перепонкам.
С месяц назад такой непререкаемый, начальственный стук привел бы Вадима в смятение: обычно так возникали репрессоры. Сейчас он сохранил спокойствие, но не радушие. Встречаться с репрами не хотелось по-прежнему — тем более здесь, в уставленной запретными приборами квартире, и сейчас, когда он наг, расслаблен и вовсе не настроен на драку. К тому ж его таланты, растраченные во вчерашних баталиях, еще не восстановились, — Вадим с трудом различал сознания, копошащиеся за дверью. В нынешнем состоянии он вполне мог спутать репрессоров даже с Шершнями. Правда, Шершни бы стучать не стали, а просто снесли хлипкую дверь и разобрались с Вадимом по-свойски… Если б сумели.
Ведь и он изменился за последние дни. Теперь его переполняла легкость. Движения не требовали усилий — труднее было заставить себя замереть. Видимо, он стал сильнее раза в три, сравнявшись мощью с серками, а в импульсах — во все пять. И все же, все же… «Нормальные герои всегда идут в обход». Жаль оставлять нажитое, но не драться же за него? Да пропади оно, это барахло!..
Подхватив в охапку одежду, Вадим скользнул к окну, выглянул наружу. Там уже стемнело, а значит, и обезлюдело. Одеваясь, он ждал продолжения, но за дверью, видно, решили не форсировать события, тихонько ковырялись в замке. И ладушки, тем лучше.
Вадим ступил на подоконник и, поборов секундное колебание (третий этаж все-таки), прыгнул. Земля понеслась навстречу, грозя ударом, но в момент столкновения Вадим послал по ногам огненную волну, и та погасила инерцию. Он даже на корточки не опустился — только чуть согнул колени, будто соскочил со стола.
Теперь следовало ждать атаки — если навестившие его ребята не полные олухи и позаботились перекрыть пути отхода. И вправду, секундой позже Вадим ощутил на себе прицельный взгляд, в котором ясно читалось: «Я могу убить тебя, когда захочу». Только не сейчас, хорошо? — подумал он в ответ. Зачем со мной связываться?
Стрелок не внял. Вадим убрался с линии атаки за миг до выстрела. А может, и в самый миг, краем глаза уловив вспышку над крышечным карнизом. Пуля вспорола воздух вплотную к нему, с чмоканьем впилась в землю. Или то была усыпляющая капсула? Все равно не греет.
В несколько прыжков Вадим метнулся за угол и для проверки скакнул вверх, невесомо взлетев к балкону второго этажа. Тут же перемахнул перила и скрылся в темной комнате, застыв по центру. Вот здесь его вряд ли достанут — если не окружили дом.
И все ж интересно, кто за него взялся? Кандидатов хоть отбавляй! Пожалуй, обычная публика ему теперь не опасна, но разве мало вокруг выродков? Тот охотник, чье сознание он зацепил, вроде не выходил за рамки зауряда — однако нелишне проверить.
Оказалось, взбираться по стене панельного дома, сплошь покрытой лоджиями, совсем не трудно — когда весишь или чувствуешь себя втрое легче нормы. А десять этажей вовсе не головокружительная высота, если поделить на ту же тройку. (Или даже на пять?)
Добравшись до верха, Вадим обнаружил там вертолет с настороженным пилотом и пару стрелков, залегших по разные стороны крыши. Экипированы они были по высшему стандарту, а кое-что из этого обмундирования даже было Вадиму знакомо. Ах, Алекс, Алекс! — подумал он. Мог бы из уважения заняться мной лично. Или это проверка?
Отводить взгляды спецгардов, направляемые на Вадима разве случайно, не составило труда, и через минуту он угнездился в глубине салона, между нишами. Шалишь, ухмылялся Вадим, устраиваясь поудобней. На хвосте я больше не ездец!..
Затем команда загрузилась — разочарованная, но не растерявшая азарта, — и вертолет сразу взлетел. Старший уселся рядом с пилотом, демократично повернув кресло к салону, остальные разместились на лавках, тянувшихся вдоль бортов. Несмотря на неудачу, климат в вертушке поддерживался душевный, будто собрались братья. Как и Кира, каждый был пристегнут к партнерам внутренним кругом, а Первого почитал за отца — что не мешало над ним подтрунивать.
