— И юбилеи поменялись, — сказал Вадим. — Раньше-то праздновали десятилетия. Всё течет.
Для приличия Алекс улыбнулся.
— Что ж, пора подкрепиться, — заметил он. — У ребят скопилось достаточно слюны.
И подал подчиненным пример, вгрызаясь в куриную грудку. Те, видно, того и ждали, и несколько минут в холле не смолкал смачный хруст, дополняемый музыкой, льющейся из четырех углов. Здоровые организмы требовали энергии, а их владельцы не привыкли себе отказывать, хотя при надобности могли голодать сутками.
Однако насытились быстро, а объедаться не стали, ибо каждый следил за формой. И сразу переключились на танцы, сделав музыку громче, — будто следовали заведенному порядку. Затем наплевали и на порядок, войдя во вкус вседозволенности.
На время о разговоре забыли, развлекаясь с полной отдачей. Кто-то снова направился в парилку, чтобы хорошенько пропотеть, кто-то вернулся в бассейн, кто-то принялся истязать себя и желающих водным массажем, струи которого едва не сбивали с ног. Изначальное разделение на пары и тройку не соблюдалось, поскольку каждый вытворял что хотел, и объединялись теперь больше по интересам. Сам Вадим то оказывался в парилке с Изольдой, норовившей разлечься позавлекательней, то бросал, вдвоем с Тором, мячи в теплом водоемчике, то танцевал в обнимку с Кирой и Клэр, четвертым прихватив Роланда. Однако ему, как и Алексу, это надоело раньше других. Сказывалась, видно, разница в возрасте.
Придвинув кресла к камину, словно Холмс и Ватсон в известном сериале, они снова затеяли дискуссию, поглядывая на дружную троицу, выплясывавшую по центру. Современные танцы Вадим жаловал еще меньше, чем музыку. («Ну дайте же старику поворчать!») Но здешние ребята умели двигаться, к тому ж двигать было чем, особенно у Изольды. Ее попка выписывала в воздухе такие кренделя, что впору было хвостик прилаживать. Зато у парней спереди мотались коротенькие отростки, доставляя им явные неудобства. Все же к такому зрелищу следовало привыкнуть — бедные женщины! Может, потому греки и не пускали их на стадионы? Древние — они ведь мудры.
— Прежде гардия полагалась каждому Главе, — рассказывал Алекс. — Затем почти все перешли в подчинение Бондарю, и только мы убереглись от централизации. Может, потому, что единственные в том кавардаке сумели обеспечить полноценную охрану. Знал бы ты, сколько амбициозных говорунов тогда угробили!.. Наверх-то выбирались самые живучие — возможно, это главный залог большой карьеры.
— И что, Бондарь не пытается вас подмять? — спросил Вадим. — Наверняка же зазывал в свое логово?
— Много раз, — улыбнулся Алекс. — Пока отбрыкиваюсь, ссылаясь на занятость.
— И не ходи. Бог знает, чем может обернуться такой визит!
— Например?
— Например, подвергнут психоломке — ведь в их распоряжении ресурсы Института. Либо подменят.
— На двойника? На киборга?
— На зомби, — сказал Вадим. — И потом не верь в них, сколько влезет, — поезд-то ушел.
— Опять ты за свое! Конечно, они могут попытаться меня захватить…
— Ликвидировать — могут, — не согласился Вадим. — Если решат, что ты незаменим. Либо пугнуть как следует. Знаешь ведь: «Убить цыпленка ради устрашения обезьяны»? А захватывать… Тут есть тонкость: ты должен сделать шаг навстречу — хотя бы махонький. Иначе им не за что зацепиться.
В холл уже вступали Кира с Клэр, приобняв друг друга за тонкие талии и щебеча, как подружки. Кажется, мулатка предпочитала со всеми ладить, а может, в самом деле была дружелюбна. Не обращая внимания на мужчин, прелестницы набросили на чресла кружевные фартучки и принялись колдовать над кухонным столом, повытаскивав из холодильника припасы. Что за блюда там сооружались, было неясно, но, видно, здешних дам обучали находить и такие «пути к сердцу» — помимо многих других.
— И угораздило ж Мезинцева связаться с Бондарем да Ферапонтом! — посетовал Алекс. — Ведь это он их вознес.
— Ты знал Основателя? — заинтересовался Вадим. — И близко?
— Вовсе нет. Безопасностью тогда заведовал Погорелов — до того, как сделался Первым. Он и привлек меня, когда в столице затеяли чистку. А уж я привел с собой еще нескольких. Потом случилось Отделение, и прочие кадры пришлось готовить на месте.
— Значит, Школа спецгардов — твоя затея?
— Идею спустили сверху, а исполнять было кому?
— И Киру, верно, натаскивал лично?
— А ты против?
— Возражать-то поздно, — сказал Вадим. — Но интересно, какими методами ее привязывали. Надеюсь, обошлось без принуждения? Хорошие дрессировщики всего добиваются лаской. Опасно взращивать хищников на страхе — когда-нибудь могут броситься.
— Тебе не нравится результат?
— Что до тела, отлажено по высшему разряду, — мои поздравления!
— Значит, речь пойдет о душе, — усмехнулся Алекс. — Любимая тема!
— Неизбежная, — поправил Вадим. — Думаешь, можно научить душу убийствам, не искалечив? И способны ли соратники заместить родичей, а кодекс — совесть?
— Так ведь замещать было нечего. Мне предоставили чистый лист.
— В самом деле?
— Малышка ничего не помнила. Наверно, причина в шоке — тем более поступила она от репрессоров. До сих пор не знаю, что стало с ее родней.
— А выяснял?
— Представь — да. Если птенчик выпал из гнезда, разумней вернуть его обратно: хлопот меньше. Но если кормильцы сгинули…
— Это развязывает руки?
— Скажем, дает право лепить по своему подобию.
— Продолжать себя в приемных детях? — спросил Вадим. — Считаешь, твой облик достоин тиражирования?
— Это каждый решает сам, — резонно заметил Алекс. — И даже за советом обращается редко.
— Наверно, у тебя нет своих. Что ж, это я могу понять.
— По-твоему, лучше было взрастить еще одну овцу? Из тех, для кого главная радость — сбиться в стадо, раствориться в толпе…
— В коллективе, — буркнул Вадим. — Довольно скудный выбор, тебе не кажется? Либо овца, либо хищник.
— Ну да, есть еще гордое звание: человек!
— И уж его воспитать сложней, — подтвердил Вадим. — Особенно, когда проблемы с эталоном. Конечно, можно смоделировать некое подобие.
— Мы делали что могли. После Отделения по губернии шаталось много сирот — выбирать было из кого. Их корни мотались по воздуху, как у перекати-поле. Следовало лишь погрузить их в подходящую почву.
Что за образ! — умилился Вадим. — Хотя не первой свежести. Видно, и впрямь разоткровенничался — необходимая доля искренности, чтобы поверили остальному.
— А эту где разыскал? — он кивнул на жизнерадостную мулатку. — Тоже подкидыш?
— Эту получил готовой, — сознался Алекс. — Поднялась среди билдеров и драчунов. Затем, по младости, связалась с амазонками, но вовремя расплевалась. И что делать у них такой, подумай!
— Наверно, непросто взращивать янычар? — спросил Вадим. — «Ох и трудная это работа», да?
— Трудно поддерживать чувство долга, — ответил гардеец. — Чуть отпустишь — и оно расплывается в честь. А там иные законы. Ради «сохранения лица» кое-кто готов поступиться долгом. Особенно это касается юнцов, которые разгоняются сейчас за моими первенцами. Потому я и не позвал
